По ухабам российского рынка с 2007 года

Я на Смартлабе с июня 2020 года, тогда же начала инвестировать в российские акции. В облигации стала вкладываться ещё раньше – при открытии ИИС в ноябре 2019 года. В феврале 2021 года, с подачи одного из телеграм-каналов, начала спекулировать американскими акциями, но в начале марта лавочку пришлось прикрыть и всё распродать, так как брокер Открытие попал под санкции. С тех пор я только инвестор – долгосрочный, с уклоном в дивиденды, как и положено классическому незадачливому инвестору на российском рынке. Любые попытки поспекулировать российскими акциями оборачиваются либо убытком (до сих пор на ИИС валяется замороженный VKCO/MAIL – одновременно и в укор, и в назидание), либо переводом акций в долгосрочный дивидендный портфель (Белуга, Роснефть, Лукойл).

Но моя инвесторская история началась гораздо раньше – в 2007 году, когда на подъёме была тема паевых инвестиционных фондов. Ещё не биржевых, а обычных, когда нужно было прийти ножками в офис управляющей компании и купить паи какого-нибудь ПИФа (с надбавкой), а потом прийти ещё раз, чтобы их же продать (как водится, со скидкой). Времена Дикого Запада на рынке уже, кажется, сходили на нет; наступала эпоха золотой лихорадки Клондайка. На слуху были ПИФы «Рождественка» (УК Банка Москвы), «Добрыня Никитич» (УК Сбербанка), «Гранат» (УК Росбанка), «Дружина» (Тройка Диалог), всякие прочие разномастные фонды с непременным словом «Сбалансированный» в названии… Практика показала, что, когда прилетает настоящий чёрный лебедь, вся сбалансированность идёт по звизде. Новички фондового рынка выучили этот урок в феврале 2022 года, а предыдущее поколение инвесторов – в марте 2020-го.

Итак, в марте 2007 года полмиллиона рублей были вложены в ОПИФ смешанных инвестиций «Гранат» под управлением УК Росбанка – в самый популярный ПИФ по итогам трех кварталов 2007 года. В мае 2008 года стоимость пая достигла максимума, доходность составляла 21% годовых! Но я продолжала держать паи (приходится констатировать грустную истину: за 15 лет, прошедших с тех пор, вовремя фиксировать прибыль я так и не научилась). Ну а осенью 2008 года грянул всем известный кризис, просадка достигала 59% — шок, трепет, первый опыт больших потерь. В итоге позиция была ликвидирована в феврале 2009 года – с убытком 40%.

Так что, когда в 2020 году на ковидных локдаунах мои облигации на ИИС просели процентов на 20-25 и портфель в IntelInvest налился красным – я восприняла это событие стоически. Такова судьба российского долгосрочного инвестора, пытающегося уберечь свои сбережения от инфляции и хоть что-то заработать. Поморщились и проехали. А на обвале 2022 года я постила в фейсбук скриншоты с почерневшей картой рынка и покупала SBERP, SNGSP, BELU, RUS-28 и что-то ещё, менее удачное. Теперь, что бы ни случилось на рынке, ничто не заставит меня распродать свои акции по бросовым ценам. И надо, надо учиться фиксировать прибыль! Сегодня, к примеру, заставила себя продать треть пакета Белуги. А Фосагро держу со средней 2720 – вот когда эту прибыль зафиксирую, тогда можно будет констатировать, что урок полностью усвоен.

Вот как-то так. С 2005 года ращу свой капитал (теперь уже семейный), невзирая на ухабы российского рынка. Начинала со 150 тысяч рублей, теперь где-то как у Шадрина цифры, наверное (но, за исключением долгосрока, у нас с ним разные подходы – я намного более консервативный инвестор и гораздо больший приверженец диверсификации, никаких плеч и всего такого). Основа сбережений – вклады, почти столько же – облигации, акций всего 15%. Нет сомнений, что надо наращивать долю акций, можете поругать меня за излишний консерватизм. Видимо, мешает травматичный опыт 2008-2009 годов. Он надолго отвратил меня от инвестиций и фондового рынка и обратил моё внимание исключительно на вклады.

С тех пор много воды утекло. Банковские чистки 2013-2015 годов меня, как вкладчика, тоже не обошли стороной – Церих, Огни Москвы, Первый Республиканский Банк… а Банк Проектного Финансирования до сих пор пьёт мою кровь. Но это уже совсем другая история. Маякните, если захотите услышать байку «серийного вкладчика» о том, как конкурсные кредиторы БПФ расследовали дело об уничтоженных серверах, и что вообще удалось узнать о банковской кухне того времени.