Биржа и война

Обе описанных ситуации объединяет метафора «чёрного лебедя», правда, с различной мерой предсказуемости: День рождения Нового Мирового порядка невозможно было предвидеть в принципе (без инсайдерской информации), тогда как изменение европейского статус-кво «зелёными человечками» замечательным образом попадало в поле ожиданий уже в разгар зимней Олимпиады (о чём я предупреждал своевременно своих читателей в серии публикаций, указывающих на потенциальную опасность длинных позиций на российском рынке).

В любом случае, заблаговременно предугадать катастрофу на бирже, вызванную серьёзным потрясением во внешнем мире — задача почти нереальная, поэтому воспринимать «чёрных лебедей» следует философски — как неизбежное зло. При этом актуальность обретает оценка дальнейших вариантов развития событий. Здесь нам на помощь приходит исторический опыт, подкреплённый пониманием биржевой психологии.

Сегодня мы затронем в первом приближении тему, которую давно требуется обстоятельно осветить — поведение фондового рынка в условиях чрезвычайных обстоятельств, и поговорим о самых экстремальных сюжетах, связанных с началом военных действий.

Для правильного анализа реакций Коллективного бессознательного, которое, как вы знаете, определяет на фондовом рынке основные векторы движения, нужно учитывать два ключевых импульса:

• «мудрость рынка» не выносит неизвестности и неопределённости;
• «мудрость рынка» в экстремальном контексте всегда опирается на мифологему «пользы войны для биржи».

Эти два импульса, как правило, определяют общую канву динамики поведения рынка в чрезвычайных обстоятельствах:

• если социальное потрясение абсолютно не поддавалось прогнозированию (как в случае с 9/11), то обвал в первые моменты на бирже всегда проходит сокрушительно;
• в среднесрочной перспективе, независимо от тяжести социального потрясения, фондовый рынок резко подскакивает вверх и стремится компенсировать потери. Эффективность этой компенсации зависит исключительно от оценки Коллективным бессознательным вреда, который социальное потрясение может нанести бизнесу публичных компаний. Поскольку «мудрость рынка» обладает стойкой тенденцией недооценивать негативные последствия и переоценивать позитивные, восстановление после социальных катастроф всегда случается либо очень быстро, либо в разумные сроки (от месяца до года). Долгосрочных выходов из обвальных сценариев на бирже не бывает.

Проиллюстрирую сказанное сначала на примере американского рынка в контексте его реакций на катастрофы ХХ века.

Первое, что бросается в глаза: все затяжные катастрофы (Первая мировая война, Вторая мировая война, Вьетнамская война, Война с терроризмом) в среднесрочной перспективе выражаются всего лишь боковым движением, то есть — в широком историческом контексте — аккумуляцией перед продолжением восходящего тренда.

Единственным существенным признаком экономического негатива, связанного с войнами, выступает страшный рост CPI (Consumer Price Index), индекса потребительских цен, то есть инфляции национальной валюты: в Первую мировую войну инфляция составила 110%, во вторую — 74%, во время войны с северным коммунистическим Вьетнамом — 207% и т.д.

Поскольку рост инфляции проходил на фоне стагнации фондового рынка, можно говорить о косвенных убытках инвесторов и трейдеров, которые пытались хеджировать свои активы на бирже.

Очень важное обстоятельство: все войны неизбежно завершались мощнейшим ростом фондового рынка: 504% после Первой мировой войны, 523% после Второй, 1447% после Вьетнамской войны. Из этого однозначно вытекает вывод о том, что падение рынка в результате социального потрясения всегда даёт исторический шанс для вхождения в рынок и колоссального заработка. Причём, как ни парадоксально это звучит, открывать длинные позиции можно в любое время — хоть в первый же день после биржевого обвала. Разумеется, при этом ваш инвестиционный горизонт должен измеряться годами, а не месяцами.

В том случае, если вы не инвестируете на фондовом рынке, а занимаетесь биржевыми спекуляциями (с торговым горизонтом до 1 года), то определения момента оказывается серьёзным выводом. Однако и здесь можно выявить ряд надёжных исторических паттернов.

Взгляните на этот график.

Перед нами реакция американского рынка на объявление Австро-венгерской империей войны Сербии, ознаменовавшее начало Первой мировой войны. Надо сказать, что сразу после этого события американский фондовый рынок был закрыт не столько из опасений обвала, сколько из разумного предположения о том, что европейские инвесторы попытаются вывести все свои деньги из бумаг американских публичных компаний.

Рынок открылся лишь через пять месяцев — 12 декабря 1914 года — на уровне, находящемся ниже закрытия 31 июля на 24% (54,62 после 71,42 по индексу Доу Джонса). На восстановление ушло 3 месяца, после чего в конце марта 2015 года началось головокружительное ралли, которое, как вы понимаете, не имело ни малейшего отношения к боевым действиям на европейских фронтах, а лишь отражало мифологему Коллективного бессознательного о том, что «война — это хорошо для биржи».

В данном сценарии восстановление произошло очень быстро, поэтому можно было применять упрощённый сценарий (покупка в любой момент после обвала).

Совсем иначе развивались события после начала Второй мировой войны. Падать американский рынок стал в 1937 году, на очередной волне внутренних экономических потрясений. Раздел Польши Германией и СССР в сентябре 1939 года — формальное начало Второй мировой войны — встретил спокойно и по классическому сценарию: сначала обрушился на десяток процентов, а затем почти сразу же восстановился.

Летом 1941 года, когда Германия напала на своего советского союзника, американский рынок даже немного подрос.

Осенью 1941 перешёл к умеренному снижению, которое ускорилось после нападения японской армии на Перл Харбор и формального вступления США в войну. Однако, обратите внимание, обвал Перл Харбора американский рынок почти полностью отыграл в течение двух месяцев, тем самым подтвердив эффективность сценария «сразу выкупай любой обвал — не прогадаешь».

Падение американского рынка продолжилось до мая 1942 года, когда произошло сражение в Коралловой бухте. В чисто военном отношении исход битвы был ничтожным, неслучайно японская армия объявила о своей победе — так же, как и американская. Однако в психологическом отношении американский фондовый рынок обрёл равновесие, решив для себя, что худшее позади, и перешёл к росту, который остановился лишь в 1966 году вместе с началом Вьетнамской войны (22 года бычьего рынка!)

Реакции биржи на Вьетнамскую войну также целиком попадает под основной паттерн — застойное боковое движение, никоим образом не нарушающее предыдущий секулярный рост. Катастрофическая инфляция (207% за 17 лет!) для инвесторов компенсировалась удивительно гармоничным развитием цикла, который позволил в 70-е годы заработать целые состояния, торгуя от примитивных индикаторов тренда (MACD) и инерции (простой стохастик).

Корейская война 1950 года и война в Персидском заливе 1990 года также сопровождалась мгновенными обвалами до 15% по индексу Доу Джонса, которые длились не более двух месяцев, после чего рынок переходил к очень энергичному восстановлению позиций.

Подводя итоги анализа поведения рынка после начала военных действий, можно сказать, что несмотря на различия в нюансах сценариев, реализованных в ходе военных периодов истории, момент входа в рынок со ставкой на его рост всегда ограничивался выбором между «хорошей позицией» и «очень хорошей позицией» при условии среднесрочного и долгосрочного торгового горизонта у трейдера и инвестора.

«Военный сценарий» безупречно работает также и в случаях с природными катаклизмами (ураганы, цунами и т.п.) с той лишь разницей, что отскок после обвала происходит существенно быстрее (речь никогда не идёт о месяцах и почти всегда измеряется одной неделей). Если, однако, вы попытаетесь примерить «военный сценарий» после обвала, вызванного экономическими причинами, вы рискуете нанести своему инвестиционному счету непоправимый удар.

Если читатель вернётся к нашей первой иллюстрации, то непременно заметит, что самые тяжёлые финансовые потери всегда приходились на катаклизмы экономической природы. Взять, к примеру, Чёрный вторник (29 октября 1929 года) обваливший индекс Доу Джонса с 281 до 198 пунктов. За обвалом также почти сразу последовал отскок (хрестоматийный «прыжок мёртвой кошки»), однако если бы мы попытались войти в рынок по «военному сценарию» в любое время на протяжении последующих двух лет, мы бы разорились: падение в период с 1930 по 1932 г. довело индекс Доу Джонса до уровня 50 пунктов!

О том, как надлежит реагировать инвестору и трейдеру на обвалы, вызванные экономическими факторами, мы расскажем в нашей следующей публикации.