Рецензии на книги | Рецензия на книгу. Б. Мандевиль Басня о пчелах

Улей в котором кипит жизнь — метафора Мандевиля для экономически успешного общества, наполненного пороками.
На протяжении веков экономисты активно спорили друг с другом, стараясь найти ответ на очень простой вопрос: способствует ли поведение корыстного человека интересам общества в целом или, наоборот, им мешает. Древние греки, учёные-схоласты и меркантилисты были убеждены, что преследование личных интересов вызывает серьёзные негативные последствия для экономической активности, и требовали от властей введения соответствующих ограничений, но когда Бернард Мандевиль в своём сатирическом труде «Ропщущий улей, или Мошенники, ставшие честными», опубликованном в 1705 г., в общих чертах обрисовал преимущества корыстного поведения, отношение к такому поведению стало заметно другим.
Несколько слов об авторе, этом самом Бернарде Мандевиле. Родился в Нидерландах, в протестантской семье эмигрантов из Франции. Представитель третьего поколения семейной династии медиков, закончил Лейденский университет, защитил степень доктора медицины, после университета немного поездил по Франции и Италии. Затем его семья вынуждена была бежать из Нидерландов в Англию, поскольку принимала некоторое участие в выступлении против налогообложения. Бернард тоже перебрался в Англию, где занимался врачебной практикой, специализируясь по нервным и психическим заболеваниям, здесь он много времени стал уделять литературной работе. Парень он был весёлый, в одном из лондонских пабов имел клуб имени себя, где поклонники его философской мысли любили подбухнуть и послушать его философствования. В этот клуб захаживал и Бенджамин Франклин, о чём он пишет в своих воспоминаниях. Наглядевшись на великолепие и порочность Лондона, Мандевиль сочиняет и издаёт «Басню о пчёлах», которая увековечила его имя на скрижалях «Самые эпические скандалы в истории».
Дело в том, что сама «Басня о пчёлах» — небольшое сатирическое стихотворное произведение из 433 строк. Его первое издание 1705 г. вообще осталось незамеченным — прочитало его человек пятьсот от силы. Но после второго издания, снабжённого комментариями Мандевиля, разгорелся нешуточный холивар, который в силу отсутствия тогда интернета вёлся в бумажной переписке, судебных исках, философских трудах и так далее. Каждое следующее издание Мандевиль снабжал всё новыми комментариями, отбиваясь от нападок троллей, оскорбленных верующих, больших шишек, которым он умудрился прищемить хвост на страницах своей книги. Делал он это до самой своей смерти в 1733 г. В итоге басня стала занимать примерно одну десятую от всего объёма книги.
Итак, произведение состоит из следующих частей.
«Ропщущий улей, или Мошенники, ставшие честными» с предисловием автора. Забавное стихотворение, здесь автор изображает пчелиный улей, в котором построено богатое процветающее общество, со всеми пороками капитализма — роскошью, проституцией, коррупцией, корыстью и вообще. Затем по воле Создателя и по многочисленным просьбам униженных и оскорблённых, улей одномоментно лишается всех пороков. И о чудо, вместо экономического процветания начинает медленно хиреть. Больше не нужны буржуазные излишества — их производство остановлено, больше не на что тратить деньги — никто не копит капитал и не инвестирует, нет воров и проституток — полиции, судам и адвокатам нечем заняться. В итоге в улье большая часть народа теряет работу, занимается производством еды, от переизбытка продовольствия оно падает в цене, что заставляет всех фермеров работать ещё больше. Получается что-то вроде СССР — все живут плюс-минус сыто, но бедненько по сравнению с капиталистами и невыносимо скучно. На этом Мандевиль мог бы остановиться, все бы поржали в пабе, сказали бы: «да ну, такое общество невозможно» и бахнули бы ещё по пиву. Но Мандевиль не остановился. Во втором издании он публикует вдогонку к басне несколько эссе.
«Исследование о происхождении моральной добродетели» с авторским введением. Основная идея Мандевиля здесь заключается в том, что по его мнению, систему морали создало искусство политиков, приучивших людей преодолевать свои естественные влечения из стыда, страха и гордости. Постоянно обращаясь к человеческому тщеславию, льстя и подыгрывая ему, политики внушили людям понятия стыда, чести и то представление о человеческом достоинстве, которое связывалось с обузданием эгоистических наклонностей и низменных влечений и побуждало предпочитать содействие общественному благу личным интересам. Однако при всем этом приобщение людей к моральной добродетели не изменило их природу: люди избегают пороков лишь из соображений той же собственной выгоды либо боязни общественного осуждения, а их стремление к добродетели обусловлено в конечном счете их же личными интересами, желанием удовлетворить свое тщеславие.
Комментарии. Очень нудный раздел, где автор подробно расписывает нам «что хотел сказать автор» в своей басне. Иногда одна строчка басни сопровождается пятью страницами комментариев. Мой вердикт: «Если надо объяснять, то не надо объяснять».
Опыт о благотворительности и благотворительных школах. Являет собой пример публицистики Мандевиля. В нем он подверг критике практику благотворительности и организации при приходах школ для детей бедноты, а также изложил некоторые соображения, касающиеся состояния школьного и университетского образования в Англии. Здесь мы не найдем никаких принципиально новых теоретических положений по сравнению с уже содержащимися в комментариях. Рассматривая мотивы благотворительной деятельности, Мандевиль видит их в тех же эгоистических наклонностях, в том же тщеславии, властолюбии, себялюбии, которыми отмечены, по его мнению, и прочие человеческие деяния. А в своих аргументах против благотворительных школ исходит из экономических соображений о необходимости существования в хорошо организованном обществе большого числа трудолюбивых бедняков, лучше невежественных, поскольку образование может отвратить их от желания заниматься трудной и черной работой. Но не содержа нового поворота теоретической мысли, «Опыт о благотворительности...» ознаменовал собою поворот в судьбе всей книги Мандевиля, а также и в его собственной. Та критика, которую Мандевиль развернул в «Опыте о благотворительности...», была уже конкретной и адресной, она затронула интересы многих лиц — не только влиятельного духовенства, состоятельных филантропов, попечителей, учителей, но и рядовых прихожан. Именно с этого момента «Басня о пчелах» и ее автор стали объектом самых резких нападок.
Исследование о природе общества. Тут просто подробный критический ответ трудам А. Купера, графа Шефтсбери. Поклонник философии Платона, граф исходил из автономности нравственности, из неизменности представлений о добродетели и пороке. Мандевиль решительно не согласен с такой точкой зрения. Он подыскивает примеры, которые показали бы, как различны мнения людей о прекрасном, как изменчивы их обычаи, нравы, вкусы и нравственные оценки. Кроме того, по мнению Мандевиля, зло — как моральное, так и природное, т.е. пороки и недостатки людей, их слабости и неудовлетворенные нужды, а также неблагоприятные для них и разрушительные силы природы рассматриваются им как то начало, которое делает людей социальными существами; которое является основой и залогом их разнообразной хозяйственной деятельности, их успехов в ремеслах, искусствах и науках.
Защита книги от клеветы, содержащейся в заявлении Большого жюри Мидлсекса и бранном письме лорду С. Холивар разгорается не на шутку. Решением суда присяжных английского графства Мидлсекс в 1723 году басня была признана вредной. Мандевиль отбрыкивается от обвинений в атеизме, безнравственности и прочем на страницах собственной книги. Ребята, если ваш холивар не переиздают спустя триста лет, то вы зря потратили время на споры.
Указатель. Мандевиль снабдил свой срач удобным указателем имён и событий.
Диалоги. Холивар пошёл на второй том книги. Мандевиль издаёт шесть «диалогов», где аргументирует свои философские взгляды, продолжает обсуждать проблематику первого тома и ведёт полемику со своими критиками. На русский язык переведён только первый — «Между Горацио, Клоеменесом и Фульфией».
Цитаты про деньги.
Раз:
Коль дрались на войне солдаты -
Их ждали почести, награды.
А тех, кто бойни избегал,
Судил военный трибунал;
Причем указ был очень строгий -
Им просто отрубали ноги.
Отнюдь не всякий генерал
С врагами честно воевал;
Иной, на деньги шибко падкий,
Щадил противника за взятки.
Те, кто был в битвах смел и рьян,
Считать не успевали ран;
А трусы по домам сидели,
Зато двойной оклад имели.
Два:
Куда ни глянь — не то, что было:
Торговлю честность погубила,
Осталась уйма пчел без дел,
И улей быстро опустел.
Нет богачей, пропали моты,
Что деньги тратили без счета;
Занятья где теперь найдут
Все те, кто продавал свой труд?
Конец закупкам и заказам -
И производство гибнет разом;
Везде теперь один ответ:
«Нет сбыта — и работы нет».
Итак, книга немного душноватая, но стихотворная часть самодостаточна для понимания морали. Часть с эссе хоть и скучновата, но содержит в себе грамотно выстроенную аргументацию, плюс местами ощущается чувство юмора автора. Если любите философию — читайте всё, если нет — достаточно самой стихотворной басни. Мораль сегодня в стихах от Мандевиля:
Да будет всем глупцам известно,
Что улей жить не может честно.
В мирских удобствах пребывать,
Притом пороков избежать -
Нельзя; такое положенье
Возможно лишь в воображенье.
Нам — это все понять должны -
Тщеславье, роскошь, ложь нужны;
В делах нам будучи подмогой,
Они приносят выгод много.
Конечно, голод — это зло;
Но без него бы не могло
Раздобывать себе съестное,
Расти и крепнуть все живое.
Лоза плодов не принесет,
Пока дикаркою растет;
Чтоб зрели грозди винограда,
Лозу не раз подрезать надо;
Но вот подвязана она,
Вся ссохлась, вся искривлена,
А сколько нам дает вина!
Так и порок полезен людям,
Когда он связан правосудьем.
Чтоб стать народ великим мог,
В нем должен свить гнездо порок;
Достатка — все тому свидетель -
Не даст ему лишь добродетель.
И те, кто век вернет иной,
Прекраснодушный, золотой,
Верша все честными руками,
Питаться будут желудями.
После прочтения поймете, откуда корни у нигилизма, и почему не взлетел соц. блок: раз нет роскоши, то и корячиться инвестировать не нужно, а это путь к бедности.