50 000 BC. #22

 Пережив неудачный опыт с внедрением денег я решил сосредоточиться на улучшении текущего уклада. Накопив запасов примерно на месяц существования своего племени я освободил часть добытчиков еды, перебросив их на другие занятия. Теперь мы добывали ровно столько еды, сколько потребляли.

Прошло уже почти полгода, как я задумал стройку нового лагеря, но единственное что сейчас делалось — это вытесывание камней для будущих построек. Я твердо решил, что возведение нового лагеря и, наконец-то, моего нормального дома, станет первоочередной задачей на ближайший месяц.

Первым делом наверху, около речки, была сделана еще одна печь для обжига. На этот раз для обжига известняка. Предстояло делать раствор для скрепления блоков, и к счастью это был один из немногих технологических процессов, который я знал довольно хорошо. Два года назад Вике нужно было делать презентации по продаже цементного завода, и я, конечно, вызвался помочь. Пришлось даже посетить производство и начитаться литературы, чтобы не плавать в терминах, поэтому когда был выбор делать деревянный лагерь и строить избы или кирпично-каменный — я особо не раздумывал.

Цемент в классическом виде сделать было нереально. Во-первых — нагрев известняка и глины должен быть при температуре выше 1500 градусов, что для меня было практически недостижимо. Во-вторых измельчение смеси в порошок требовало создание мельницы или большого вовлечения ручного труда. Поэтому я пошел по простому старинному способу и сделал обычный известковый раствор: обжег куски известняка на той же температуре, что и обжигал керамику, и бросил их в деревянное корыто с водой.
 

Известь начала гашение с сильным бурлением, напугав Тыкто. Я ужасно развеселился, поняв, что нашел еще один фокус из арсенала первобытного мага. Залитая водой сухая негашеная известь шумно бурлила и нагревалась. Вода превращалась в известковое молоко, которым можно было белить заборы.

— Был бы забор, а Том Сойер у меня уже есть, — усмехнулся я.

Увеличивая пропорцию извести я получил тесто, которое, при смеси с песком и кусочками измельченной керамики должно было подходить для укладки кирпичей и блоков. Глиняного боя было полно и дети молотками добивали его в мелкую крошку. Песок, несмотря на море, нашелся не сразу — пляжи в районе Гурзуфа были галечные. Но все-таки участки с кварцевой крошкой были найдены и, вооружив туземцев корзинами, проложенными шкурами, и выковав подобие лопаты, я отправил дикарей на добычу еще одного важного строй-материала.

На стройку пришлось привлечь около пятнадцати человек. Помимо обжига извести лепились и обжигались кирпичи. Я планировал использовать их при строительстве печки. Для обжига кирпичей пришлось построить еще одну печь, поэтому потребность в дровах резко возросла.

Глядя, как рядом с речкой два туземца синхронно и ритмично давят меха мне пришла в голову идея, реализация которой отодвинула стройку дома примерно на месяц, но приблизила нас к прогрессивному обществу на несколько тысяч лет.

Целую неделю туземцы копали обводной канал, не понимая смысла работы. Почва была мягкая, но на глубине сантиметров сорок было уже довольно много камней, поэтому приходилось работать кирками. Пустив воду течь по каналу я начал готовиться к тому, чтобы перегородить русло примерно метровой речки плотиной. Предполагалось, что надо поднять уровень воды всего метра на полтора, но прикинув последствия я понял, что из-за рельефа местности должно было образоваться хоть и мелкое, но довольно приличное водохранилище. Ширина плотины должна стать метров пятьдесят. Пришлось перенести место предполагаемой запруды метров на двести вверх по течению, где перепад высот был естественным. Опять моя спешка украла неделю времени.

Туземцы принялись копать еще один обводной канал, все больше недоумевая желаниям странного Кавы. Я ничего не объяснял.

Еще через неделю место для плотины было осушено. Строя на каменном основании стену, толщиной около двух метров в основании, и сужающуюся к верху до одного метра, я впервые испытал свой известковый раствор в промышленных масштабах. После экспериментов с добавками глиняной крошки, золы и песка я получил довольно сносную смесь, застывавшую, правда, около недели, но державшую так, что склеенные каменные блоки было не разорвать без использования инструмента. На постройку ушло около половины блоков, подготовленных для стройки. Я усилил команду каменотесов.

Туземцы расширяли котлован перед плотиной, используя полученную землю для укрепления стены, наклонно укладывая и утрамбовывая ее. Получалось озерцо метров двадцать на двадцать, которое должно было заполняться когда я переключу поток воды с обводного канала назад. Работы было много, и многие команчи стали строить деревянные шалаши, наподобие вигвамов, селясь поближе к строительству. Я почти все время проводил на площадке, поэтому пришлось перевести туда двух кухарок и организовать полноценную доставку еды.

Для удобства я перетащил часть коз и кроликов, сделал отдельный загон для кабанчиков. Пришлось забрать из пещеры четырех женщин, необходимых, чтобы обслуживать новую небольшую ферму, чистить загоны и носить еду. Новый лагерь, несмотря на отсутствие полноценных жилых построек, кроме шалашей, начинал жить.

Тыкто не нравилось это отделение. Он пытался поговорить на эту тему, спрашивая, хочу ли я чтобы его хэв был тут, и если это хэв гныма, то заберет ли гным его людей к себе, оставив его, вождя Тыкто, без своего народа. Я отмахивался от него, успокаивая, что никто ничего забирать не будет. Мне было не до этих глупых социальных проблем. Лишь впоследствии я понял, насколько важно было проявить житейскую мудрость и разглядеть за этой искрой пожар. Но тогда меня волновало только одно — свое новое изобретение.

Изрядно намучившись работая топором я сделал колесо с лопатками, насадив его на ось от несостоявшейся телеги. От колеса, через полоску ремней, вращалось еще одно колесо, повыше, которое уже находилось рядом с будущими печами. На край колеса крепился шест, который двигаясь туда-сюдаь через кулачковый механизм толкал вал, и он уже, в свою очередь, опускал и поднимал меха.


 

С трепетом я ожидал запуска. Механизм колеса был уже давно проверен, и основное опасение было в том — пойдет ли вода куда нужно и не будет ли протекать плотина. Камни, сдерживающие поток воды были убраны, а обводной канал, наоборот, закрыт, и яма перед плотиной стала наполняться водой. Заполнившись примерно за сутки рукотворное водохранилище стало переливаться через край, и вода потекла по заранее сделанному желобу, откуда начала падать на лопатки колеса. Механизм пришел в действие.

Все племя пришло смотреть, как без помощи человека от качающегося вала ритмично гонят воздух трое мехов. Механизация потрясла не только туземцев. Я тоже стоял минут десять, не в силах оторвать взор от работающих частей большой машины. Затем, переключив воду на второй желоб, я остановил колесо и глазами полными счастья посмотрел на племя. Это изобретение автоматически предполагало, что шестеро работников на мехах могли быть переведены на другие участки. А какие перспективы… Трудно описать радость, которая охватывала тебя, когда за месяц проделываешь путь, которым человечество шло не одну сотню лет.

Май был в самом разгаре, когда я решил устроить субботник. Поле с моими злаками зарастало сорняками, и единственное средство борьбы с ними были женские руки. То, что я сеял зерна в канавки с расстоянием примерно по сорок сантиметром между ними, было очень кстати. Я так делал, считая, что будет удобнее убирать урожай, но оказалось, что это сильно упрощает прополку. Полсотни женщин повыдергали сорняки на моих полях за три дня, и посадки приняли очень цивилизованный вид.

Зерно должно было поспеть месяца через два, и за эти несколько дней, посвященных сельскому хозяйству, я понял что совсем не уделял внимания этому важному процессу. Если все будет хорошо, то в августе я соберу до полтонны зерна. Его уже можно будет посеять гектарах на пятнадцати-двадцати (я сеял не очень густо, считая что так у колоса будет больше солнца и питательных веществ). Нужно было не только готовить поля, но и озаботиться удобрениями. Увеличив урожайность хотя бы в два раза я сокращаю усилия ровно вдвое. А потенциал был огромный.

Из естественных удобрений я знал только перегной, навоз и золу, поэтому было сделано четыре выгребные ямы, куда мы начали сепарировать мусор. Забавно, подумал я, в Москве я не могу заставить себя отделять бутылки от бумаги, а здесь старательно отношу рыбные кости в отдельный компост.

Туземцы сваливали отдельно пищевые отходы, в основном кости, заячий помет, свиной навоз и золу. Чтобы не сильно воняло, новый слой закрывался травой, хотя, несмотря на удаленность помойки, воняло все равно прилично.

Получив механизированные меха я построил три печи для керамики, кирпичей и извести, а также в стороне четвертую, для руды. К ней шел отдельный привод. Не желая посвящать никого из дикарей в процесс выплавки металла, я возвел небольшую закрытую кузницу, где работали Том и еще один человек. Сама печь с мехами была за стеной, как и наковальня. На первых порах сооружение не имело крыши, так как мне важно было укрыться от любопытных взглядов, да и жара стояла страшная. Кузница была обнесена забором, обозначающим, что посторонним вход запрещен.

Стены кузницы получились кривые, причем не столько вертикально, сколько горизонтально. Камень, начинавший ряд, мог в итоге оказаться выше сантиметров на двадцать чем тот, что был в том же ряду, но в конце пятиметровой стены. Я строил на глаз, без уровня, и получившаяся конструкция, имевшая всего пару метров в высоту, наглядно показала, что спешить со стройкой не следует.

Я в очередной раз поблагодарил судьбу, что не начал строить свой дом сразу. Пришлось бы отдать под хлев.

Как-то раз вернувшись к пещере, я двинулся к своему тайнику. Не знаю почему, но ноги сами несли меня в то место, где я когда-то был обворован. Преступника так и не нашли, деньги не всплыли, да и нужды в них, кроме как сделать украшения, уже не было. В густой растительности я не сразу нашел место, где прятал мешочек с монетами. Просунув руку в небольшую нору у основания дерева я с удивлением ощутил, что рука привычно уперлась в мех. Я вытащил тяжелый кулек на свет. Сомнений быть не могло — это была моя касса, деньги были на месте. Но я точно помню, что ощупывал это дупло много раз, и оно было пустым.

В лесу было пронзительно тихо. Я встал во весь рост, держа в руке увесистый груз и странный холодок волной пробежал от плеч до самых икр. Шестое чувство настойчиво твердило: за мной кто-то наблюдал.