Ступени. Часть 7.

Извините, что не писал продолжение, но я заболел( кому было интересно)… постараюсь писать хотя бы через день-два...

Первая часть :

smart-lab.ru/blog/485287.php

Вторая часть: 

smart-lab.ru/blog/485535.php

Третья часть

smart-lab.ru/blog/485755.php


Четвертая часть


smart-lab.ru/blog/485862.php



часть пять

smart-lab.ru/blog/486316.php


часть 6 

smart-lab.ru/blog/486845.php

Часть 7.

Ничего нельзя предугадать пока едешь в лифте. Если человека что-то волнует, то мысли обычно сбиваются в одну точку. Вы можете идти, есть, пить, заниматься любовью, но если в вашей голове какая-то мысль, то она будет сидеть во все эти временные интервалы.

Щелчок. Дзинь. Лифт открывается. Я вижу по-прежнему испуганное лицо Степана, который продолжает вести меня к большим коричневым дверям. Не знаю почему, но именно сейчас я не так сильно волнуюсь. Быть может это связанно именно с тем, что я понимаю несколько больше, чем раньше. Наверное, это называется уверенность. Иногда она у вас возникает в результате того, что вы начинаете заниматься спортом, а иногда по другим причинам. Другой причиной может быть ваш рост в плане возможностей интеллекта. Просто вы знаете, что уже способны на что-то большее, чем раньше. Теперь вы что-то стоите. По-другому можно сказать, что ваша стоимость зависит от ваших фишек, которые вас есть. Вы можете быть мастером спорта по боксу и наверное ваша стоимость имеет максимальный показатель в агрессивной среде. А для того чтобы быть лучшим по жизни вам придётся прибегнуть к помощи роста интеллекта. Казалось бы понятно всем и многие бы сказали, что мол глаголишь истину, как младенец. Но я если бы все эти люди посмотрели на себя и оглянулись по сторонам, то увидели бы, что даже не стали вставать на ступени, чтобы показать рост.

 В этот момент нас уже встречает секретарша и кивает. Далее открываются двери, и Степан остаётся в коридоре. Я вижу огромный кабинет и такой же большой стол, за котором сидят всего два человека. Одного я узнаю сразу, этот тот самый управляющий, который сейчас сидит с несколько довольным видом и слегка улыбается. Выражение другого человека несколько напряженное и очевидно можно понять, что он о чем-то думает, когда смотрит на меня. Я понимаю, что этот человек и является главой компании. В его внешности нет ничего выделяющегося, скорее наоборот, он выглядит слишком просто, чтобы можно было угадать кто он такой на самом деле. Но это и оказывается моей самой главной ошибкой. Действительно внутренне сильные люди часто выглядят очень просто. Часто вы их даже не узнаете, но именно они могут давить и управлять любой системой. Его голос еле слышный, но переспрашивать у меня не возникает никакого желания.

— Садись.

Я прохожу и медленно отодвигаю стул, садясь достаточно далеко от них и вижу, что теперь они оба слегка улыбаются. Управляющий при этом чуть поддается вперед и пристально смотрит на меня.

— Какой отдел?

— Я работаю в отделе документооборота.

— Серьёзно?

— Да.

В этот момент они переглядываются и кажется, что уже не улыбаются.

— Ты помнишь меня?

— Да. Вы не так сильно давно вели лекцию.

— Это был мастер- класс.

— Да, конечно.

— Давно ты занимаешься финансами и математикой?

— Меня просто заинтересовала вся эта тема по определенным причинам, и я решил заняться.

— Ты прикалываешься над нами что ли?

В этот момент мне показалось, что лицо управляющего сделалось несколько рассеянным и злым. Несколько секунд все молчали, но потом директор начал медленно говорить.

— Ты бы хотел поработать над чем-то другим и в другом отделе?

— Я боюсь у меня совершенно нет опыта.

— То есть?

— Я не умею пока что ничего делать и боюсь мне будет слишком сложно пока что переходить.

На этот раз я увидел, как голова управляющего склонилась вниз, и он резко её поднял, устремив на меня свой пронзительный взгляд.

— Ты модель помнишь, которую мы разбирали?

— Да, помню.

— Знаешь кто её писал?

— Нет.

— Это двое опытных людей, которые занимаются в этом бизнесе более десяти лет каждый. У них всяких корочек и навыков больше, чем у других. CFA, MBA, FRM, кроме того каждый из них кандидатскую защитил. Понимаешь?

— Да.

— Видимо ничего не понимаешь, так как ты ошибку нашёл у них.

— Но ведь я ошибся. Вы сами сказали.

Вновь возникла пауза, которая на меня немного давила. Управляющий с директором несколько раз переглянулись после чего директор вновь еле слышно сказал.

— Ты свободен. С понедельника работаешь в отделе торговли, как младший ассистент. Естественно, с ростом зарплаты. Думаю, зарплатой в 200 000 рублей в месяц ты не будешь недоволен. Это в 4 раза больше твоей текущей. Испытательный срок 3 месяца, а теперь иди.

Мне дали понять, что больше от меня никто из них ничего слышать в моменте не хотят. Тогда, когда я уходил, я ещё не знал, что из-за той ошибки им пришлось пересматривать более сложные модели. В результате они действительно нашли ошибку. Модель и с ошибкой была достаточно хорошей, но ошибка сокращала прибыль на несколько десятков миллионов рублей в год, что даже в случае сильной неудаче со мной в будущем, значительно окупало расходы.

Шаг первый. Другое начало.

Меня никто не знает. Я тень. С виду, когда на меня смотрят, то большинство людей могут отметить, что я являюсь милой девушкой, которая всем улыбается. Мне приходится улыбаться в ответ, но лишь для того, чтобы быть всегда своей. Я знаю, вы скажете, что это неправильно, но какое это имеет значение. Я родилась в тот день, когда СССР перестал быть великой державой. Мы жили с отцом и всё, что он мне дал я благодарна только ему. Удивительно, но тогда я была самым счастливым человеком на свете, который был благодарен жизни за то, что у меня есть. Мы жили в огромной коммуналке и у нас была целая комната на двоих с отцом. Он работал за копейки в институте и преподавал высшую математику для бездарей, которые не хотели учиться. Из потока в 140 человек, в лучшем случае были 5-10 человек, которые с благодарностью слушали его лекции, но на этом всё.

Стоит ли учесть, что я не была ни гением, ни наоборот дурой. Нет, я была нормальным ребенком, который был в меру испорчен, но в отсутствии матери желал повышенного внимания со стороны отца, который был больше занят своей работой, чем мной. Ещё одним его хобби были шахматы. Где-то пять вечеров из 7 возможных к нему приходили незнакомые мне люди и тогда до позднего часа, по несколько часов они играли в шахматы.

Я ненавидела эту игру и всех остальных людей, которые приходили к нему играть, ведь это всё отнимало у меня его. Злость копилась, а он лишь мягко поглаживал меня по голове и говорил: «Спокойной ночи». Его друзья же говорили.

— Какая милая у вас девочка Михаил Семенович.

— Да, вылитая мама. Моя любовь. Всё ей передалось от неё, поэтому и приходится мне забываться немного в шахматах.

— Не понимаю вас.

— Вспоминаю я часто Елену, глядя на дочку.

— А, извините.

— Ничего страшно, давайте продолжим.

Он, наверное, думал, что я ничего не понимаю, а я всё понимала. Ему было больно, слишком больно, что мама умерла при родах. Он не был ко мне злым, но просто его внимание было слишком мимолетным, как мне казалось. Сказать, что мне было тяжело, это ни сказать ничего. Со школы я приходила уже в обед и до самого вечера ждала его.

Всё изменилось лишь однажды, когда мне уже было 14 лет. Злость переполняла меня от всего этого. Будто она копилась внутри меня и появилась ещё ненависть. Мой взгляд упал на стол, и я увидела три книги по шахматам. Я даже сейчас помню их названия «Лучшие ходы гроссмейстеров», «Последняя партия», «Шахматный мир». Я схватила, каждую из них и открыла окно и со всей силы бросила. Но вместо того, чтобы попасть в окно, все три книги звонко ударились в створку и упали на пол. Это и была судьба, которая всё изменила. Вместо того, чтобы попробовать их выкинуть ещё раз во мне развилось желание доказать ему, что я могу. Я могу и смогу. Теперь приходя со школы, я перестала гулять с подругами, а брала эти книги и пыталась понять, что там написано. Это было настолько сложно, насколько и интересно. Мне чудилось, что если я пойму, то смогу ему доказать, что могу. Смогу и тогда он изменит обо мне мнение. Следующие два месяца прошли, как в аду, но остановить меня было уже невозможно. Уж слишком большое желание было доказать ему всё. Ещё месяц ушёл на то, что большую часть комбинаций я знала наизусть. Иногда я забывала поесть, а он приходя в девять вечера даже не замечал этого. Он не знал, что я сидела с часу дня за этими книгами, прерываясь только чтобы сходить в туалет и попить воды. Иногда я ревела, но потом вытирала слёзы и говорила, что всё равно докажу. Я видела его равнодушное лицо, каждый вечер и каждый раз он приглашал друзей, только чтобы не возиться со мной. Он играл в шахматы, которые я ненавидела. А я каждый день сидела и даже не делала домашнее задание только для того, чтобы изучить эти шахматы.

Прошли ещё долгие четыре месяца прежде, чем я свободно ориентировалась во всех сложных комбинациях. Нет, я не стала кем-то нереальным, но…я этого точно не знала. Эта игра стала мною настолько же ненавистной, насколько и интересной. Я терпела всё это время и ждала. Ещё пол года и мне удостоился один интересный момент.

Однажды в нашем классе объявили, что скоро пройдут соревнования по шахматам и нужно всего два человека для того, чтобы просто сыграть. Никто из класса не захотел идти и тогда преподаватель назначила двоих учеников из класса. Двух мальчиков, которые были умнее всех остальных. Один из них победил на школьных соревнованиях и теперь должен был через два дня представлять нашу школу на районных соревнованиях.

Я отпросилась у отца, сказав, что пойду в гости к подруге, а сама побежала в город, в другую школу, где проходили соревнования. Я еле успела и поначалу меня не хотели пускать, но один из преподавателей с нашей школы поблагодарил меня за то, что я пришла поболеть и попросила пропустить меня.

С тех мест где были расставлены стулья для зрителей было плохо видно, какие ходы делают участники, а именно это было мне больше всего интересно. Лишь через четыре часа, когда многие зрители не выдержали и ушли, объявили победителя. Им оказался рыжий парень из другой школы, который так мило улыбался, что я невольно стала улыбаться тоже. Все его поздравляли и давали памятные призы, а мне он нужен был совсем для другого. Мне пришлось подождать прежде, чем перед ним не было абсолютно никого и тогда я стремительно к нему подошла.

— Давай сыграем.

— Что? Ты кто? Я сыграл четыре партии и при том ты девчонка.

— И что?

— Девчонки не умеют играть.

— Я докажу тебе обратное.

— Да какой мне смысл в этом?

— Просто.

— Не, просто не получится.

— Хорошо, что ты хочешь?

— Ничего не хочу. Я домой только хочу.

— А если…а если… а давай если ты выиграешь, то я тебя поцелую.

Я увидела, как его бледное лицо покраснело. Он испуганно посмотрел на меня, как будто обдумывая мою фразу.

— Ты обманешь. Ведь шансов у тебя ноль.

— Нет, я тебя честно поцелую, если ты выиграешь.

— Не обманешь?

— Обещаю.

— Хорошо, тогда пойдем играть вон туда, там никто не увидит.

— Боишься?

— Нет, только зачем видеть остальным, как ты меня целовать будешь.

— Идём.

Он стремительно достал доску и разложил фигуры.

— Черные или белые?

— Черные.

— Хорошо, значит я белым.

В этот момент всё началось. Мы договорились, что на обдумывания хода у каждого не более минуты, так как нам обоим хотелось побыстрее вернуться домой. Вместо этого мы просидели в том месте более трех часов, сыграв множество партии. В конце он смотрел на меня с подозрением.

— Кто ты?

— В каком смысле?

— Я тебе ни разу не видел на Олимпиадах. У меня три выигранных Олимпиады по физике и математике. Я не…я не…

— Не мог проиграть все партии простой девчонке?

— Видимо, не совсем простой…

Его лицо стало слишком грустным от этих слов, а мне стало очень тепло на душе. С рыжим, как я его теперь называла, мы даже подружились, но теперь я спешила домой. В моей голове мелькали ходы и воспоминания от игры.

Мне пришлось ждать понедельника, когда я опять, вечером увидела отца за игрой. Он сказал, чтобы я шла спать, а сам принялся играть. Обычно их особенностью было то, что отец и его товарищ едва слышно произносили свой каждый ход. Вот уже последние два месяца я сидела укрывшись одеялом и напрягала свой слух, чтобы на расчерченном листе ставить пометку на каждый ход. Мне приходилось угадывать какой именно фигурой они ходили, но чем чаще я практиковалась, тем больше угадывала и понимала, как это всё складывается. Признаться честно, но мой мозг поначалу просто сходил с ума, но потом всё становилось проще и проще. Часто уже днём, сидя с книгой я пыталась разобрать их партии. Иногда мне были видны их ошибки и даже становилось нелепо от того, что я их могла предугадать.

Наконец, наступил один из понедельников в котором я сделала то, что не должна была делать, так как считала это слишком ранним делом.

Я слышала, как они ходили. Шаг за шагом. А потом, в момент, какого -то долгого обдумывания я услышала, как отец сделал ход и не выдержала громко сказав.

— Но зачем ты так походил? Он ведь сделает ловушку. Он пойдёт дальше ладьёй. Ты конем на…далее…далее…далее…и мат…

Наступила тишина. Я видела, как голова отца удивленно повернулась на доску. Затем его товарищ смущенно улыбнулся и тоже взглянул на доску. А затем шаги. Он одернул одеяло и увидел разбросанные листы и карандаш. На листах были показаны все шаги и даже многие следующие комбинации.

Я видела его прищур сквозь очки. Он протянул мне руку и я встала.

— Сможешь доиграть?

— Могу попробовать.

После этой фразы я накинула одежду, и мы вместе подошли к столу.

— Не Михаил Семенович, с девочкой я играть не буду. Ей же спать нужно.

— Николаевич…или играешь серьезно, как со мной или мы больше не друзья и с диссертацией я тебе помогать больше не буду!

— Ладно, ладно…не кипятись…если надо, то сыграем.

Отец удивленно смотрел на меня, как я дважды и довольно-таки быстро выиграла преподавателя физики в одном из уважаемых институтов.

Утром отец сидел за столом, видимо так и не сомкнув глаз. В тот момент, когда он услышал, как я иду, то встал и нагнулся.

— Дочка.

— Да, папа.

— Ты понимаешь насколько ты умная?

— Нет…а что…

— Всё изменится с этого дня. Всё изменится. Хочешь, чтобы всё изменилось?

— Хочу, а что изменится?

— Хочешь учится и быть лучшей. Самой лучшей?

— Хочу.

— А хочешь, чтобы я с тобой теперь занимался?

— Да.

— Тогда сегодня же и приступим.

— А как же твои игры?

— Больше не будет никаких игр. Я увидел кое-что другое.

— И что же пап?

— Ты моё начало и продолжение и пока у меня есть силы я должен тебе дать максимум всего того, что смогу. Согласна?

— Да, конечно…

— Тогда …

После этих слов он крепко-крепко меня обнял.