Эдвард Гриффин: «Главная задача Федеральной резервной системы – защита банков любой ценой»

Копипаста — источник



Эдвард Гриффин (G. EdwardGriffin) неустанно работает над развенчанием мифа о том, что создание Феда было ошибкой. Свою последнюю на данный момент попытку он предпринял на только что завершившемся инвестиционном саммите Casey Research/Sprott Inc., посвященном «Управлению политизированной экономикой», где он рассказывал переполненному залу, что ФРС с успехом справляется со своей истинной миссией – защитой банковской системы любой ценой. По словам Гриффина, проблема состоит в том, что благодаря координированным действиям Феда и американского правительства американский народ платит по этим счетам посредством скрытого налогообложения.
Луи Джеймс (LouisJames): Дамы и господа, спасибо, что вы с нами. Мы находимся в Карлсбаде, Калифорния, на саммите Управление политизированной экономикой, который проводят Casey Research и Sprott Global, и общаемся с автором (истории создания и развития ФРС) книги
«Тварь с Острова Джекила» (The Creature from Jekyll Island). Можно ли еще глубже погрузиться в политизированную экономику? Итак, вы могли бы вкратце пересказать сказанное сегодня для тех, кто не был с нами?
Эдвард Гриффин: Да. Конечно, я не могу здесь говорить так же долго, а как сделать речь точной и краткой? Все, чего я хотел достичь, — это лишь взглянуть в будущее, потому что все присутствующие на этой конференции – или большинство из них, как мне кажется – обеспокоены изменениями, произошедшими в экономике. Они знают, что старые правила, применяемые ранее – старые идеи американского свободного предпринимательства и свободных рынков – изменились. Сегодня мы живем в ином окружении. Люди хотят знать: «Как это влияет на меня? А на мою пенсию и сбережения? И в каком мире будут жить мои дети?» И тому подобное. Так что моя работа заключалась в том, чтобы попытаться перенести некоторые из этих трендов в будущее и посмотреть, что нас ждет.
Это не настолько трудно, как вам может показаться, потому что если вы хотите представить что-либо, вы составляете график и смотрите, где мы сейчас, и из чего мы исходим. Проведите прямую линию между этими двумя точками, и вы сможете увидеть, куда мы направляемся. Я говорил о том, что если мы кардинально не изменим факторы, воздействующие на экономику сегодня, мы так и будем двигаться в том же направлении, в котором шли на протяжении последних ста лет. Если провести эту линию в будущее, то у вас не будет еще ста лет, чтобы понять, что близится конец этой линии. У нас ежегодно разрастается правительство. С каждым месяцем оно понемногу становится все более назойливым: оно получает все больший контроль над нашими жизнями, наши свободы тают, у нас растут инфляция и социальная напряженность, государством совершается все больше мошенничества, у нас появилось больше банковских программ для создания денег из ничего,  чтобы обеспечивать выплаты банкам. Все это продолжается уже 100 лет, а теперь еще и усиливается. Не нужно быть гением, чтобы увидеть, что уже в следующем поколении, а может быть, и раньше, мы зайдем в тупик.
Если мы дошли с 20-процентного участия правительства сто лет назад до 80-процентного участия сейчас, куда мы движемся? К 100-процентному участию правительства, не правда ли? А это означает тоталитаризм. И сколько это продлится? Сто лет назад доллар стоил столько-то, скажем, гамбургеров. Сегодня, чтобы купить такое же количество гамбургеров, нужно 100 долларов, так что покупательная способность доллара существенно снизилась за последние сто лет. К чему она приближается? К нулю.
Так что моя цель состояла в том, чтобы сообщить эту грустную новость и попросить людей признать это, прекратить думать: «Да ну, все будет хорошо, если оставить все в покое». Мы должны совершить ряд очень важных изменений.
L: Вы находите, что люди вообще способны воспринимать все это? Не говоря уже о готовности? Большинство считает так: «Ну, здесь этого не может случиться. В Америке такого быть не может, нам ничего такого не грозит». Когда вы говорите подобные вещи, бывает, что люди убегают или демонстрируют недоверие? И как вы с этим справляетесь?
Griffin: Что ж, некоторые так и делают. Несомненно. Но я вижу, что сегодня это бывает намного реже, чем когда я только начал говорить об этом, а именно – когда вышла моя книга в 1998 году. Я выявил некоторые тенденции в будущем – и все из них сегодня стали реальностью. Но это было несколько лет назад. Люди считали меня сумасшедшим, когда я говорил о банковском кризисе и обвале покупательной способности доллара и подобных вещах. Они говорили: «Что ты за безумец?» Что ж, теперь мы переживаем все это, не так ли? Так что проще сказать: «Все идет не очень хорошо, и мы сможем увидеть это на своем веку». Отвечая на ваш вопрос, скажу, что сегодня большинство людей открыты для дискуссии. Может быть, им это не нравится, может быть, они хотели бы сменить тему разговора и пообщаться о том, кто победит на выборах или в бейсбольном матче или еще чем-то подобном, но сейчас больше народу открыто смотрят на реалии нашей экономики, чем раньше.
L: Это интересно. Давайте поговорим о тех людях, с которыми вообще можно общаться. Вы начали с того, что сказали: «Если мы кардинально не изменим факторы, воздействующие на экономику сегодня, мы зайдем в тупик». Но насколько в сегодняшней политической ситуации реальна идея каких-то серьезных изменений? Как может быть избранным политик, обещающий болезненное лекарство, которое, как нам с вами известно, необходимо применить? Вы действительно говорите, что мы заходим в тупик в любом случае, потому что необходимых перемен не будет? Или вы оптимист, и если это так, то на каком основании?  
Griffin: Ну, я не считаю себя оптимистом или пессимистом. Мне нравится считать себя реалистом. Исходя из реальности, мне кажется верным только что сказанное вами: шансы на великое своевременное и массовое пробуждение американского народа, способное предотвратить очень серьезные последствия, малы. Но они не равны нулю. Смотрите, дело вот в чем. Это в большой степени зависит от того, насколько энергично и успешно мы будем распространять эту идею. Это состоит не только в следующем: «Ой, посмотрите, как все плохо». Остальная часть этого послания такова: «Почему все так? Кто сделал все это с нами? Они все еще у власти? Они и дальше намерены поступать с нами подобным образом?» И так далее. Если это послание дойдет до адресата, тогда следующее должно звучать так: «Пора сменить тех, кто стоит у руля – тех, кого мы выбираем». И в действительности это означает изменение двухпартийной системы.  
Это непросто. Но, думаю, сейчас все больше людей начинают понимать, что двухпартийная система в действительности является прикрытием однопартийной системы. Это средство, с помощью которого они успокаивают население, которое думает, что оно контролирует собственную политическую судьбу. «Ой, я пойду голосовать за республиканца. Нет, это не сработает, я проголосую за демократа. Он лучше», и так далее. Сейчас люди все чаще понимают, после всех этих лет метаний туда-сюда, что у нас происходит смена администрации, смена ярлыков политических партий, но никаких перемен основного политического курса. Думаю, пришло время созреть этой идее – она готова. Суть в том, что сейчас удивительные времена, и у нас есть шанс произвести реальные перемены.
L: Это напоминает мне китайское проклятие: «Да что б ты жил в интересное время». Мы живем в очень интересные времена. [Смеется]
Griffin: [Смеется] Действительно, очень интересные.
L: Вы выносите на обсуждение кое-что интересное. Мы думаем об этой двухпартийной системе – мы в общем и целом – думаем об этих двух партиях, как будто они являются краеугольным камнем вселенной. Все выглядит так, как будто всегда так и было. Но в этой стране мы начали с либералов и консерваторов, и ситуация меняется. Вы попадаете в точки, когда меняется история: происходит Гражданская война или другие важные события. Чтобы сосредоточить внимание на вопросе, я могу представить, как все изменится, если мы зайдем в тупик, если существующая система полетит к чертям. Люди  лишатся комфорта, они будут голодны в достаточной степени, чтобы буквально требовать перемен. Но может ли это реально произойти до этого – до того, как среднестатистический американец захочет включить телевизор, а тот не будет работать, потому что нет электричества? Можем ли мы действительно заставить таких людей переосмыслить реалии, которые они игнорировали все это время?
Griffin: Это хороший вопрос. Хотел бы я знать на него ответ. Я вернусь к тому, что я только что говорил. По правде говоря, это маловероятно. Я думаю, что это маловероятно, но не невозможно, и именно на это я и рассчитываю. Вместо того, чтобы сидеть и ничего не делать, потому что это маловероятно, я должен что-то делать, правда?
L: Вот вы написали «Тварь с острова Джекила» 14 лет назад. Изменилось ли восприятие книги? Ее игнорируют, думая: «Знаете, это было 18 лет назад, и это уже не имеет значения», или теперь люди уделяют ей больше внимания, говоря: «Вот это да, ты был прав»?
Griffin: Да, все происходит именно как вы сказали. Когда она впервые появилась, это было нечто вроде небольшого академического исследования, и она заинтересовала некоторых людей, которые уже были студентами и учеными в этой сфере. Но интерес был совсем небольшой, потому что все было очень хорошо. Экономика бурлила как на дрожжах. Не было никаких палаточных городов. Уровень занятости был высоким. И все в таком роде. Конечно, я был способен предвидеть, что все это развалится  и будет множество нежелательных последствий, но большинство людей в то время не понимали этого.
Что ж, теперь все это на лицо – в полной мере – и интерес к книге очень сильно возрос. Мы прошли долгий путь. Вначале ведущие СМИ нас, по большей части, игнорировали. Теперь мы удостаиваемся поощрительных упоминаний – даже в популярных СМИ, которые, по большей части, не согласны с тем, что мы говорим – но, по крайней мере, они упоминают нас. Не всегда по-доброму, но упоминают.
L: Иногда плохая пресса лучше никакой.
Griffin: [Смеется] Да, у нас хорошее освещение в прессе. Мы несколько раз были на FoxNews, и нам уделяют внимание. Так что сейчас мы выпускаем пятое издание и, насколько я помню, 38 тираж, и это прекрасно.
L: Мои поздравления.
Griffin: Спасибо, но я не думаю, что в этом есть какая-то моя заслуга. Я просто описал факты, а история подтвердила правильность моих догадок, и в связи с этим и создается окружение, где население задевается за живое.
L: Есть ли в этой книге что-то, что вы предсказывали, какой-то поворот событий, о котором вы теперь можете сказать: «Послушайте, это действительно показывает, что я говорил правду, и это заслуживает внимания»? Потому что 14 лет назад ваша книга выглядела как радикально-либертарианская с уклоном в теорию заговора. Вы были как Эйнштейн, когда он впервые обнародовал свои идеи, в 1908 году его мышление было очень странным, но затем астрономы начали видеть описываемые им световые эффекты. Примерно через 30 лет после этого его предсказания начали принимать во внимание. Есть что-то подобное, на что вы могли бы указать?
Griffin: Думаю, да. Полагаю, что эпицентром всех теорий Эйнштейна была формула E=mc². Считаю, что в нашем случае эпицентром стало понимание того, что Федеральная резервная система – это картель, а не орган федерального правительства. Только один этот факт, если подумать об этом, является сильным шоком для большинства людей – или должно быть шоком, потому что нас воспитывали в понимании, что это правительство, что они заботятся о нас. Если понимать, что она (ФРС) не отличается от нефтяного или бананового картеля, а всего лишь является банковским картелем, и что мы предоставили ей монополию на выпуск новых денег Соединенных Штатов, и что она создает их из ничего – все эти части головоломки начинают становиться на свои места. Люди осознают, что она действует не в интересах американского народа, да и с самого начала была создана не для этого, и она является средством законного грабежа населения США. Все это проистекает из понимания, что Федеральный резерв – это картель, а не правительственная организация. Я думаю, все понятно.
L: Мне кажется, что это может заинтересовать людей из движения «Захвати Уолл-стрит». Тот гнев, которым они воспользовались, и мотив, ставший мировым движением, напрямую связан с тем, что вы говорите. На инстинктивном уровне многие понимают, что их используют. Ситуация складывается не в пользу народа. Вам не кажется, что теперь вас слушают другие люди, те, кто раньше не прислушивался, именно по этим причинам?
Griffin: Да, я думаю, так и есть. Люди понимают, что ими пользуются, их обманывают и вводят в заблуждение снова и снова. Но, к несчастью, некоторые из них – особенно участники движения «Захвати» — пока еще не видят общей картины. Они возмущены тем фактом, что в банковской индустрии существуют очень состоятельные люди, а также политики, которые живут в роскоши, в то время как обычные люди с улицы живут совсем не так. Поэтому они идут туда и говорят: «Это капитализм, мы должны положить конец капитализму». Они не понимают, что смотрят лишь на разницу между имущими и неимущими, дело вовсе не в капитализме. Они не понимают, что у нас уже давно протекционизм, социализм. Они выступают в защиту усиления государственного регулирования, как будто наши избранные представители – это какие-то святые. Им кажется, что если бы всем заправляли политики, все было бы отлично. Им предстоит многое узнать. Они продолжают призывать к тому, чтобы увеличить объем того же плохого лекарства, которое привело нас к сложившейся ситуации.
L: Просто невероятно, что кто-то несет такие убытки, а потом получает помощь от государства, а затем еще и бонус за это, но кто дал им эти субсидии? Правительство.
Griffin: Мы возвращаемся к осознанию того, что ФРС – это картель; но это больше чем картель. Это картель в сотрудничестве с федеральным правительством. У нас сложилась дуополия. Банкиры и политики образовали партнерство, отлично служащее интересам обеих сторон.
L: Знаменитая текучка кадров.
Griffin: Она самая. Видите ли, чтобы создавать деньги из ничего – чем и занимается Фед – им требуется одобрение Конгресса. Так что когда их дружки в Конгрессе говорят: «Хорошо, мы проголосуем за то, чтобы выделить еще $1 трлн в помощь бедному населению этой страны, потому что мы хотим, чтобы у них были рабочие места, мы хотим дать им работу. Мы создадим большой аппарат найма, так что нам понадобится еще триллион». Но никто не спрашивает: «Эй, а откуда берутся эти деньги?» Политики поднимают руки – они голосуют за деньги. У них нет денег, конечно, но они голосуют за триллион долларов, потому что «мы создадим рабочие места для народа». И так их и выбирают; они большие герои. Но люди не понимают, что потом Федеральный резерв говорит: «Хорошо, Конгресс только что потребовал еще один триллион долларов. У него его нет, так что мы напечатаем этот триллион, потому что это наша часть партнерства. И мы дадим его правительству, чтобы то потратило его на рабочие места».
Откуда же взялись эти деньги? Ведь это большая загадка, правда? Они появляются прямо из воздуха, что означает, что они вливаются в экономику, и снижают покупательную способность всех остальных долларов, которые уже находятся в ней – то есть создают инфляцию. Вот откуда они берутся. Так что все эти люди, которых якобы облагодетельствовали рабочими местами или чем-то там еще, платят за все это из собственных карманов. Они достают из кармана $10, получают назад $1.5 и думают: «О, нас спасли наши великие политики и наши банкиры». В этом вся суть.
L: Так что вы отвечаете людям, которые говорят: «Что ж, это правда, тогда как получилось, что объем средств с 2008 года утроился, а цены не выросли в три раза?»
Griffin: Хороший вопрос. Цены не выросли, это так. Но они поднялись намного больше, чем думают большинство людей. Если просто посмотреть на стоимость продовольствия, станет понятно, что цены – реальные цены – растут намного выше, чем показывает правительственная статистика. Они фальсифицируют данные.
Другая причина – в том, что большие суммы денег, которые были созданы в этой стране, пошли в другие страны по всему миру, потому что им нужны американские доллары для их нужд. Хотите – верьте, хотите – нет, но их экономики еще хуже, чем наша. Взять, к примеру, маленькую страну вроде Зимбабве. Вы видели фото детей с охапками триллионных банкнот; они идут покупать бутерброд на все эти деньги. Они не могут провести реальную финансовую транзакцию, используя доллары Зимбабве. Это невозможно, так что платить приходится в какой-то другой валюте. На данный момент, по крайней мере, доллар США является мировой резервной валютой. Им нужны американские доллары для совершения операций. Громадные количества этих свежеотпечатанных денег в Америке отправляются во все эти страны.
L: Так что мы экспортируем свою инфляцию.
Griffin: Да, именно, мы экспортируем нашу инфляцию. Таким образом, страдают эти страны; они платят за это ужасную цену, хотя это лучше, чем пользоваться их собственными деньгами, потому что это еще хуже. Этот процесс спасал Америку на протяжении многих лет, но теперь этому приходит конец. Все чаще и чаще другие страны отказываются от долларов, так как они видят, что их стоимость падает, падает, падает. Эта игра приближается к концу.
Помимо этого, нам еще необходимо помнить о том, что очень большая часть этих  вновь созданных денег отправляется в карманы к очень состоятельным людям. Я не говорю просто «состоятельных», потому что это звучит как «богатый» в отличие от «бедного». Это политически привилегированный класс. Они богаты не потому, что они создали нечто ценное, не потому что они производят что-то или предоставляют какие-то классные услуги. А потому что у них связи в политике, и у них есть лоббисты.
L: То есть это не Apple, а банк Goldman Sachs.
Griffin: [Смеется] Да, точно. Они купили свой успех благодаря политической власти, через лоббирование. Как это ни ужасно осознавать, но сегодняшняя реальность такова, что большая часть крупных успешных корпораций способны извлекать прибыль не за счет предпринимательской конкуренции, а потому что они купили политиков, которые проголосовали за законы, дающие им преимущество. Потребитель, опять же, и есть тот парень, который в итоге за все это платит.
Я пытаюсь донести мысль о том, что система изменилась. Мы привыкли жить в системе свободного предпринимательства, конкуренции. Теперь мы живем в политизированной экономике, и мы живем в мире, где богатейшие люди – это не производители, предлагающие товары и услуги для обычного человека и повышающие уровень его жизни, а те, кто обладает политическими связями. И этот процесс, если его не остановить, если его не обратить вспять, будет и дальше вести нас в этом направлении до тех пор, пока мы, наконец, не зайдем в тупик, который называется тоталитаризмом. Свободные рынки вымрут, и мы будем жить в административно-командной экономике на базе модели Советского Союза или Красного Китая. Вот куда мы движемся.
L: Так вы говорите, есть какой-то шанс изменить все это. Как это сделать? Каков возможный – не говоря уже о политически реальном – каков возможный путь к этому?
Griffin: Я рад, что вы сказали: «Забудьте о реализме, давайте подумаем о возможностях», потому что главные события в истории часто происходили против реалистичных обстоятельств. Американская революция была блестящим примером. Не было ни единого шанса, что она победит в борьбе против -
L: Кучка плохо организованных фермеров против самой мощнейшей военной машины мира… 
Griffin: Да, горстка разношерстных армий – какие там шансы. И [Джорджа] Вашингтона никто не финансировал. У них не было боеприпасов для винтовок, у этих ребят не было одежды, они замерзали – и все равно выиграли войну. Так что забудем о реализме. Давайте подумаем о возможностях.
Я думаю, что изменения можно произвести – и они произойдут – путем прохождения через стадию пробуждения. Вы и я уже участвуем в этом прямо сейчас. Возможно, это видео посмотрит некто, кто просто сможет передать его другим. И благодаря их усилиям и нашим усилиям, и усилиям миллионов людей, которых мы даже не знаем, но которые делают то же самое, мы смогли бы прорвать ограничения популярных СМИ и донести эту мысль до громадного количества людей.
L: Слава Богу, что есть интернет.
Griffin: Спасибо мирозданию за интернет. Именно поэтому сильные мира сего изо всех сил пытаются завинтить гайки интернету. И они продолжают нас пугать: «О, да у нас тут детская порнография, у нас терроризм, у нас преступность и так далее. Мы должны контролировать интернет ради вас самих, чтобы защитить вас и ваших детей, так ведь?» И, конечно, в действительности их волнует то, что они не хотят свободного обмена идеями, поэтому они используют страх, чтобы создать поддержку своих программ. Так что да, спасибо Господу за интернет, на данный момент. Нам нужно бороться, чтобы сохранить его бесплатным и открытым.
Следующий шаг, конечно, состоит в понимании, что делать с этой информацией. Мы должны заменить людей, занимающих сегодня влиятельные посты. До тех пор, пока они там, мы ничего не добьемся. Кстати, именно по этой причине еще в 2002 году мы создали организацию под названием Freedom Force International, основываясь на понимании, что мы должны подвигнуть людей со схожим мышлением на то, чтобы они занимали авторитетные и ответственные должности – в политике – и восстановили контроль над политическими партиями и избранными представителями. Именно на них опирается власть. До тех пор, пока мы не захватим их, мы ничего не сможем сделать. Но хорошая новость состоит в том, что для этого не нужно много людей. Для этого не нужно 51% населения. Историю всегда направлял один процент или меньше – несколько преданных, которые знали, что делают и были готовы чем-то жертвовать ради этого и усердно трудится. Вернемся к Американской революции. Сколько людей сражались в Американской революции – два, три процента? Даже меньше. Сколько народу возглавляли Американскую революцию – 0,00001%? Вам известно, что интеллектуальное движение – центр борьбы за независимость этой страны – было в руках всего нескольких людей, но они занимали руководящие посты и пользовались уважением, и люди следовали за ними. Мы должны – и в этом миссия Freedom Force – поставить наших людей на эти посты, откуда мы  сможем обеспечить подобное руководство.
L: Но – говорю это не с целью разрушить ваши планы – это также была очень своевременная идея. Миновала эпоха Просвещения. Идеи, за которые выступали эти лидеры, были доминирующими. Именно об этом говорили и дискутировали интеллектуалы того времени. Тогда было Просвещение, начало научной революции, индустриальная эра и так далее. Но доминирующими идеями сегодня являются Gaianism (гипотеза Гайи) и модернизированная версия социализма. Целыми поколениями правительство убеждало людей, что они сумасшедшие, я ошибаюсь, а они правы.
Griffin: Очень верно подмечено, и это препятствие для нас. Именно это мы должны преодолеть, но мне кажется, тут есть некая параллель. То, о чем мы здесь говорим, и идеи, выражаемые движением Freedom Force International в наше время, — это и есть идея, чье время пришло. Уже пора. Люди сыты по горло риторикой коллективизма, социализма и коммунизма. Им надоело; они знают, что это всего лишь пустые фразы и лозунги. Им известно, что они не дают этих прекрасных результатов, о которых они слышали, будучи школьниками. Я пользуюсь этой аналогией, потому что я не говорю о реальных школьниках; но даже взрослые проходят через стадию обучения, когда речь идет об идеологии. Чтобы узнать об идеологии, не нужно быть ребенком. Некоторые из нас долго откладывали момент выхода из детского сада и начало реального изучения идеологии и политической философии.
Я убежден, что сегодня мы живем в то время, где есть идея, чье время пришло.
L: Надеюсь, вы правы.
Griffin: Ну, я на это рассчитываю.
L: В конечном счете; реальность имеет значение; и если система рушится, какими бы ни были идеологии людей, они приходят к моменту, когда им придется проснуться и почувствовать запах кофе. Система разваливается на части.
Griffin: Им придется сделать хоть что-то.
L: И, вероятно, есть шансы, что это произойдет до того, как мы дойдем до ручки.
Griffin: Как вы и сказали, сейчас интересные времена.
L: Да. Что ж, большое спасибо. Надеюсь, наши слушатели возьмутся за дело.
Griffin: Я тоже на это надеюсь.