Глобальная экономика: новое устройство и новые правила

 
Тотальная глобализация привела мироустройство в состояние кризиса. Разность интересов, условий и возможностей, а также социоэкономических режимов участников изначально предполагали риски дисбалансов. В итоге неверная политика согласований — излишней интеграции с ресурсными автократиями либо форсированного физического (военного) принуждения к смене режимов — привела ситуацию к экономическим и идеологическим противоречиям. Мир вновь кластеризовался в демократический и авторитарный и очевидно уже находится в стадии конфликта двух полюсов, деглобализационных тенденций и ужесточения экономическо-социальных условий. 

Интеграционные проблемы и деглобализационные процессы начались и в развитых странах, например, проблемы экономической гомогенности Евросоюза или Брекзит. Однако это проблемы однородных либеральных демократий. Соответственно, какими бы противоречиями они не обладали, процессы нахождения равновесия находятся в цивилизованной колее. Более того, на фоне переноса фокуса с внутренних противоречий на внешний контур, на угрозы со стороны авторитарного мира внутренние дисбалансы ослабевают, а интеграционные процессы, напротив, вновь начинают усиливаться. Яркий пример тому — создание различных альянсов в различных сферах, например, альянс англосаксонских стран, альянс особого режима обмена информацией США со странами тихоокеанского региона, потенциальный картель потребителей нефти, наконец, сплоченность демократий в отношении действий России в Украине. 

До сегодняшнего дня западные демократии придерживались преимущественно двух политических направлений в отношении автократий: внешнее военное вмешательство либо глубокая социально-экономическая интеграция с фактическим согласием на сохранение авторитарных режимов по принципу “ваши внутренние дела — это ваши дела”. Оба способа, как мы можем видеть сейчас, приводят к негативным последствиям.

С одной стороны, попытки институциональной либерализации и демократизации автократий и диктатур через военное вмешательство и форсированные внешние формы реформирования социально-экономического фрейма — очевидно неэффективный способ цивилизовать автократические режимы по ряду причин. Метис в автократиях -  т.е. этические и культурные ценности, обычаи, традиции и сложившаяся социальная риторика — противоречат или в той или иной мере не соответствуют либеральным рыночным ценностям западного мира. Элиты не имеют позитивных стимулов к изменениям предпочтений, а население — к протестной пассионарности. Таким образом, военное вторжение и применение силы усугубляет социальный кризис, не способствует созданию условий и стимулов либерализации, а также отдаляет трансформацию метиса для укоренения рыночных институтов и демократии.   

С другой стороны, глубокая интеграция автократий в глобальные процессы создания добавленной стоимости, прежде всего, для снижения производственных и ресурсных затрат привела к значительному усилению и укреплению авторитарных режимов. В автократиях элиты являются неограниченными обществом рентными предпринимателями, их успех и благополучие зависят от доходов бюджета, а в условиях расширяющейся глобальной интеграции такие режимы обеспечивают себе рост доходов бюджета и максимизируют свою устойчивость. Вопрос о доступе к бюджету не стоит: в авторитарных режимах это абсолютная монополия режимной элиты и конкуренция может быть только внутри. Когда доходы бюджета велики, их хватает для обеспечения стабильности статуса-кво правящей элиты. На фоне концепции “невмешательства” во внутренние дела таких авторитарных стран устойчивость их режимов, обеспеченная вышеупомянутыми факторами, влечет за собой расширение возможностей властных элит в пропаганде и получении поддержки населения, репрессиях против инакомыслящих, а самое главное — в потенциальной внешней агрессии. 

Альтернативный путь по отношению к первым двум вышеописанным — это политика дезинтеграции, политика ограничений вовлеченности авторитарных режимов в глобальные экономические и социальные процессы на прежних условиях. Это — необходимая мера, позволяющая как снизить производственно-ресурсную зависимость развитого мира от ресурсных диктатур, так и создавать стимулы для смены или трансформации режимов в будущем и склонения к необходимому сотрудничеству в настоящем. Такие ограничения снизят возможности автократических элит в рентном обогащении, увеличат социальное недовольство через падение доходов и уровня жизни населения, а также уменьшат возможности для внешней агрессии.

Уменьшение объемов производственного аутсорсинга и логистического потенциала автократических экономик, а также их ресурсного экспорта позволит уменьшить зависимость цивилизованного мира от ресурсного и производственно--компонентного импорта и будет способствовать укреплению производственной и ресурсной защищенности. 

Дезинтеграция с автократиями вполне может дать толчок к проградации в различных аспектах: и в сфере альтернативной энергии, и в технологиях, поскольку повышение издержек и снижение маржинальности в новых жестких условиях будет являться стимулом к инновационному развитию и поиску путей повышения эффективности. Ресурсный и производственный леверидж, обеспеченный автократическими режимами, является фактически некоторым видом “ресурсного проклятия” западных экономики, когда на фоне объемного и дешевого ресурса падает мотивация к увеличению эффективности и инновациям. Такой леверидж способствовал падению предпринимательской инициативы и индивидуальной ответственности в западном мире, расширяя государственную экспансию и социальные дотации. В итоге выросла зависимость агентов от государства, а перераспределение благ стало более вертикальным. 

Именно поэтому, как ни парадоксально, ужесточение экономических условий в развитых экономиках сможет стимулировать государство к снижению социального обеспечения и расходов, а экономических агентов — к росту предпринимательской инициативы и индивидуальной ответственности. Другим словами, это будет стимулом смещения от “левого” дискурса социально-экономической политики к важным этическим и социальным ценностям рыночного капитализма, индивидуализма и меритократии. 

Фактически такая дезинтеграционная политика должна иметь несколько направлений: а) развитие и укрепление экономических цепочек с дружественными странами, реканализация ресурсного и производственного аутсорсинга, б) санкционное давление и ограничительные пошлины в отношении экономик авторитарных режимов, в) создание позитивных мотиваций для изменения предпочтений внутри самих автократий и в итоге — для изменения политического режима

Первое направление — создание так называемых дружественных цепочек, т.е. выстраивание ресурсных и производственных тесных связей внутри дружественных стран. Это подразумевает вынос значительной части производственных мощностей за пределы автократических стран и перебазирование ресурсных источников.  

Второе направление — создание максимального кол-ва ограничений, отрезающих авторитарные режимы от глобальных экономических процессов и создающих неблагоприятные условия для их внутренних экономик. Это реализуется через санкционные ограничения как прямой, так и косвенной направленности, нацеленные на создание невыносимой среды для созидательной экономической активности.

Третье направление — это позитивные стимулы, направленные на элиты как силу, которая фактически принимает решения, и на население, которое может являться катализатором таких решений. Здесь важно понимать, что обусловить прогрессивные решения как элит (будь то добровольное изменение политического курса действующей властью или изменение через форсированную ротацию внутри элит, обычно называемую дворцовым переворотом), так и населения, придать импульс их пассионарности в нужном направлении возможно только тогда, когда и те, и другие, как агенты, понимают и верно оценивают выгоды и издержки. А для этого, во-первых, необходимо четко отмаркировать выгоды, издержки и задачи, а во-вторых, создать условия, обуславливающие смену предпочтений и максимизацию усилий элит и населения в изменении режима. 

Фактически все это — уже актуально и реализуется, к сожалению, с большим опозданием и в совершенно других, куда более экстремальных условиях. Агрессивные геополитические действия российского авторитарного режима принудили западные страны к принятию такой политической парадигмы, положив конец соглашательской политике, длящейся, по меньшей мере, с 2007 года. Однако уже при Трампе усилились ограничения в экономических отношениях с Китаем. После аннексии Крыма и агрессии против Украины санкционное процессы и экономическая дезинтеграция запущены и интенсифицированны в отношении России.

Экстерналии для развитого мира будут, безусловно, значительные. Более того, они уже значительны сегодня. Они имеют две основные формы — социальную и экономическую. 

Экономические эффекты — это инфляция в результате ресурсных — commodities -  и производственных — hard components –  дефицитов, возникающих в процессе реканализаций. 

Социальные негативные эффекты — это продолжение экономических: рост социальной напряженности на фоне падения доходов и роста затрат, обусловленных инфляционным спайком. В авторитарных странах неизбежный рост социального напряжения приведет, помимо прочего, к росту иммиграции в развитые страны. 

Однако и те, и другие экстерналии вполне возможно нейтрализовать в обозримой перспективе, о чем я буду говорить в следующей статье. Здесь могу сказать, что модели и исследования на эту тему ясно указывают на приемлемые пути решения этих проблем.

Еще одна важная потенциальная издержка — геополитическая. Это усиление процессов объединения автократий. Однако автократии разные, и необходимо создавать такие условия, при которых автократиям удобнее сотрудничать с развитым миром и менять свои предпочтения, нежели присоединяться к лагерю авторитарных режимов. Собственно, именно это и было предпринято в отношении России сейчас, включая всевозможные санкции и грядущие ограничения на импорт углеводородов. 

Одновременно с этим создаются условия для Ирана, Венесуэлы и даже Китая, которые ограничивают их желание объединения с Россией. Создание условий противоречия интересов различных автократий между собой и стимулирование их трансформаций являются обязательной частью политики дезинтеграции.

Ограничение интеграции и стимулирование изменений режимов — процесс длительный. Однако необходимо понимать, что миропорядок действительно поменялся. Нельзя и опасно пребывать в состоянии иллюзорного оптимизма и полагать, что максимальное сближение со странами, где укоренился авторитарный режим, социальная открытость, геополитическая инклюзивность и производственная глобализация — реальный путь в светлое будущее. Именно такая соглашательская политика либо напротив, политика форсированного внешнего военного вмешательства и привели мир в состояние турбулентности. 

Путь к сотрудничеству в условиях острого конфликта и эмпатического дефицита лежит в двух направлениях: принуждение противоположной строны через негативные и позитивные стимулы и их согласование, либо -  максимизация издержек обеих сторон.  

Первое — это путь, по которому должен идти развитый мир, второй — это путь прямого столкновения, которого нужно избежать. По первому пути Запад с большим опозданием идет сейчас.

Остается надеяться на то, что есть понимание: второй путь — это катастрофа.