История успеха, как стать богатым

Помню в детстве была такая игра настольная под названием Монополия…

Представьте ситуацию..

Четверо 25 летних пацанов садятся за стол и начинают играть в эту игру, бросают кубики, покупают отели, предприятия. Проходит 20 лет и к их столику подходит юноша, который тоже хочет поиграть и чувствует, что созрел для этого. Взрослые мужики пускают юношу за стол и он бросает кубики: 5 шагов и он сразу попадает в тюрьму, следующий бросок – и ему надо платить аренду, т.к. он в чужом отеле. К третьему ходу, он уже должник со сроком за плечами…

А по-другому и быть не могло! Чтобы было по-другому, начинать играть надо было 20 лет назад! Теперь, чтобы выиграть в эту игру, надо быть сыном или зятем одного из участников, тогда тебя и от тюрьмы отмажут, и отель свой на заёмные поимеешь, что позволит достойно себя чувствовать за столом с этими мэтрами.

Я к чему..

А к тому что этот пример – слепок с реальной жизни, где чем позже ты начинаешь играть, тем хуже у тебя стартовые условия, и тем тяжелее тебе пробиться. Я помню, как сдавал на права и это было дешевле и проще, чем сейчас. Я помню, как покупал машину и это тоже было дешевле. Помню, как менял масло и вообще не заморачивался над его стоимостью. Тоже самое с недвижкой, кто зашёл раньше – тот уже в плюсе давно. А мои родители вообще свою бесплатно получили в своё время.

Поэтому с большим скепсисом отношусь к фразе «я сам», так актуальной в последнее время в контексте всеобщего стремления к лидерству и успеху.
Можно ли реально доверять всем этим историям про то, как некие ребята без лохматой лапы и исключительно благодаря своему таланту в гараже изобрели вечный двигатель, став мультимиллионерами?! Джобс, Безос, Цукерберг..

Нелепо выглядят молодые «успешные» люди на фоне мастодонтов, начавших играть в «монополию» в студенческие годы вместе с Уорреном Баффеттом. Был в 90е в России один такой, вот что помнит о нём интернет:

Ольга Лысова была странным выбором жены, не в последнюю очередь потому, что, когда Абрамович встретил ее, у нее уже была двухлетняя Настя от короткого романа с гастролирующим актером. Когда 20-летний Абрамович заметила Ольгу, 23-летнюю дочь высокопоставленного правительственного дипломата, в переполненном ресторане в Ухте летом 1987 года, он проявил одновременно такие стороны своей личности, как застенчивость и целеустремленность.

Боясь, что Ольга отвергнет его, он послал друга, чтобы он пригласил студентку-геолога танцевать. Ольга согласилась. «Я думала, что он очень красивый, — говорит она, — он был высоким и стройным, с пронзительными голубыми глазами и в безукоризненном костюме».
«Он казался очень взрослым и зрелым для своего возраста. Я сказала ему, что у меня есть дочь, и он сказал, что это не проблема, что он любит детей. Он был идеальным джентльменом».

Фактически, несмотря на неодобрение своих друзей и семьи, Абрамович поступал очень решительно. Через восемь недель после его первой встречи с Ольгой он попросил ее жить с ним. Когда она отказалась, он сказал: «Хорошо, давай сделаем это официально. Ты выйдешь за меня замуж?»

«Я думала, что он шутит, и сказала ему, что я подумаю об этом», — вспоминает Ольга. Но «возможно» было не тем ответом, который мог удовлетворить Романа.

Через два дня, в парадном костюме, с букетом красных роз и бутылкой шампанского «Советское», он пошел прямо к матери Ольги и попросил руки ее дочери. И мать, и дочь были очень впечатлены.

Они поженились в Москве в декабре 1987 года.

Рома был с рыхлым телом, как у всех, кто склонен к полноте. Но он старался следить за своим весом — в еде себя ограничивал. Я ему предлагал: “Ром, может, в спортзал сходим, тебе бы подкачаться!” А он: “Нет, мне это не интересно”. Правда, однажды мы с Ромой приехали отдыхать в Дагомыс, и он попросил меня, чтобы я познакомил его с тренером по теннису. Я его представил хорошему профессионалу, и Ромка научился играть.

— Но ведь игра в теннис — удовольствие не из дешевых. Роман уже в 1988 году был при деньгах?

— Играть в теннис он начал где-то в 1989-м. А мы с ним познакомились в начале 1988 года. Тогда Рома был нищий как церковная крыса.

После ужина в ресторане я попросил: “Рома, пригласи меня к себе домой на чашку кофе”. Он опустил глаза: “Мне так неудобно… Ну, нет у меня дома кофе”. Мы поехали в магазин, я купил кофе, сахар, десяток яиц, колбасы, хлеба, булочек. Все это загрузили в огромный пакет и поехали к нему домой на Цветной бульвар.

— Ну и как выглядела квартира будущего олигарха?

— Простая “однушка”, как сейчас помню, на третьем этаже. Рома рассказал мне, что, когда он вернулся из армии, дядя подарил ему эту квартиру.

После наших посиделок я уехал на пару дней в Кисловодск. Когда вернулся в Москву, сразу из аэропорта отправился на завод. Вышел из такси и вижу — открывается железная калитка, и разъяренный Александр Федорович держит за шиворот Романа и пинает его под зад. Абрамович упал на асфальт, расцарапал себе руки… Я подошел к нему, смотрю: у него глаза, полные слез. Меня по сердцу так и резануло. В тот же день я предложил ему контролировать реализацию по Москве детских игрушек. К тому же, как он мне рассказывал, у него уже был опыт работы реализатором. В старших классах Рома покупал сигареты по одной цене и перепродавал их у “Метрополя” уже значительно дороже.

— Я читала, что у Абрамовича был собственный кооператив.

— Что значит собственный? В начале 1989 года я купил кооператив “Уют”, а он стал председателем этого кооператива. Просто прежний хозяин уезжал за границу, ему срочно нужны были деньги. И он продал мне “Уют” вместе с помещением. Когда мы с Абрамовичем расстались, “Уют” я переименовал в фирму “Владекс” и стал президентом. А в начале 90-х начались наезды бандитов, налоги подняли до сумасшедших размеров, рынок детских игрушек заполонили игрушки из Китая и Гонконга. Короче говоря, в 1994 году мое дело умерло.

— Сам Абрамович стоял за прилавком?

— Никогда. Он только контролировал процесс. Дело в том, что он сразу почувствовал себя хозяином нашего бизнеса и держался соответственно. Если при разгрузке коробка с игрушками случайно падала, Рома никогда ее не поднимал. Он просил это сделать грузчиков. А за прилавком поначалу его жена стояла, Ольга.

— Вы не знаете, почему они расстались?

— Да не любил он ее. Роме было просто-напросто удобно с ней жить. Ну, вы понимаете, она и постирает, и погладит… Понимаете, почти сразу после армии он вернулся в Ухту. Не знаю, чем он там занимался, но однажды друг пригласил его к себе в гости — вот там они с Олей и познакомились. После вечеринки Рома спросил у своего друга: дескать, кто эта женщина, чем занимается. Тот рассказал, что, мол, ее родители уехали во Вьетнам в загранкомандировку, а Ольга живет в их квартире. С дочкой. На следующий день Ромка пригласил ее погулять, и уже буквально через неделю они стали жить вместе. А когда вернулись Олины родители — уехали в Москву. Правда, свою дочку Оля оставила на воспитание родителям. Девочка приезжала в Москву очень редко. Она его раздражала. Я это чувствовал.

— Роман вам не рассказывал, как познакомился со второй женой, Ириной?

— Да чего там рассказывать: это произошло на моих глазах. Рома поехал в гости к своей тетке в Канаду. А когда он возвращался из Канады, познакомился в самолете с симпатичной стюардессой.

— Да, знаем, нефтяная компания у вас. А вот как вы денег на нее заработали?

Абрамович в ответ на неделикатные попытки заглянуть в бумажник тоже не спасовал.

— Если вас, так сказать, трудовая биография интересует — пожалуйста, расскажу. Еще в самом начале перестройки организовал кооператив по пошиву мягкой игрушки. Потом мы выпускали пластиковую посуду. Как вы помните, потом появилась первая товарно-сырьевая биржа. Я брокером работал. С 1994 года занялся торговлей нефтепродуктами...

Как заработать миллион, электорат за несколько минут, может, и не научился, но четко очерченный путь из кооператоров в олигархи вселял надежду и оптимизм.

— Я родился в Саратове. Почти не помню своих родителей: они рано умерли. После этого я жил в семье своего дяди в Москве, здесь окончил школу. Служил в армии, в артиллерийском полку, в автовзводе. Звание — рядовой. Некоторые из моих армейских друзей сейчас работают в компании, например Игорь Павлов. После армии какое-то время работал в строительно-монтажном управлении. Должность называлась «начальник сварочного агрегата». Работа такая: утром пришел, включил, вечером выключил.

Потом учился в институте и параллельно организовал кооператив, «Уют» назывался. Мы делали игрушки из полимеров. Образцы игрушек Ира привозила из заграничных рейсов. Те ребята, с которыми мы работали в кооперативе, потом составили управляющее звено «Сибнефти» — Женя Швидлер, Валерий Ойф, Андрей Блох... 

Не могли мы пройти мимо Ухтинского нефтеперерабатывающего завода, откуда летом 92-го года с подачи Романа Аркадьевича было вывезено 360 тонн дизельного топлива на сумму около 4 миллионов рублей. Следственные органы возбудили уголовное дело, которое через полгода было закрыто “за отсутствием состава преступления”.
— Все, кто был причастен к той истории, — либо на том свете, либо занимают высокие посты в столице, — сообщили нам в приемной завода. — На самом деле всем наплевать, что там якобы спер Абрамович. Никто из свидетелей не станет ворошить прошлое, тем более многих из них дядя Романа Аркадьевича тогда пристроил на хорошие должности. Вы бы лучше у Лейба Нахимовича поинтересовались, как все было. Говорят, именно с его подачи была организована эта авантюра. И вроде благодаря ему дело замяли.

По словам собеседницы, Лейб Нахимович считался чуть ли не первым человеком в городе. В конце 60-х он занял пост начальника снабжения предприятия “Печорлеса”.

— Лейб заведовал материально-техническим снабжением чуть ли не всего Севера, — продолжает собеседница. — В советское время в магазинах было шаром покати, зато у Лейба на базе можно было приобрести югославскую мебель, модную одежду, деликатесные продукты. Ромка всегда был одет с иголочки, его комната ломилась от заграничных игрушек. Нам Лейб отдал свой спальный гарнитур, стенку и шикарный ковер — все эти вещи до сих пор нам служат. В начале 80-х Абрамович помог нам приобрести “Жигули”. Сам Лейб ездил на “Волге” с личным водителем, за которого позже выдал замуж свою дочь. Что скрывать, все руководители города отоваривались у Абрамовича.

Летом 1993 года в нью-йоркском ресторане встретились два приятеля. Оба окончили московский Институт нефти и газа имени И. М. Губкина (так называемую керосинку), учились на кафедре прикладной математики. Оба со второго курса подрабатывали на кафедре бурения, а потом поступили в аспирантуру. Но в 1988 году первый, Евгений Швидлер, уехал в США, а второй, Александр Лурье, остался в России. Пока в начале 1990-х Швидлер получал степень MBA и работал в нью-йоркском офисе аудиторской компании Deloitte & Touche, Лурье начал работать с ценными бумагами.

«Мы встретились, обсудили возможные совместные проекты. Думали, может, заняться налоговым консультированием», — вспоминает Лурье, который сейчас работает в инвестиционном фонде Salford. Швидлер вроде бы Америку покидать не собирался. Но когда через пару месяцев институтские приятели созвонились, выяснилось, что его позвал в свой нефтяной бизнес Роман Абрамович. Это меняло дело.
Швидлер и Абрамович были знакомы с середины 1980-х. Их вместе видели в общежитии все той же «керосинки». Вообще-то Швидлер мечтал попасть в более престижный МГУ, но ему помешала существовавшая в СССР негласная квота на прием евреев в лучшие вузы. Швидлер не прошел по конкурсу; как говорит Лурье, который сам не смог попасть на мехмат МГУ, 1981 год был особенно тяжелым с точки зрения «пятого пункта». Многие, провалившись на экзаменах, шли в Институт стали и сплавов (как Михаил Фридман) или в «керосинку», где образовался сильный состав кафедры прикладной математики. Впрочем, выбор вуза молодым Швидлером нельзя назвать совсем уж случайным: отец Евгения, Марк Иосифович, считался признанным научным авторитетом, его работа по теории фильтрации нефти в пластах стала хрестоматийной.

Швидлер не был отличником, но слыл среди сокурсников деятельным интеллектуалом. Получив диплом, он поступил в аспирантуру ВНИИ Нефть, где как младший научный сотрудник получал скромные по меркам кооперативной эпохи деньги. Швидлера манили новые перспективы. «Мы как-то сидели в столовой, обедали, — рассказывает Лурье, — и тут Женя говорит: «Хватит заниматься ерундой. У Ромы кооператив. Пошли работать».

Кооператив «Уют», где работал Абрамович, торговал детскими игрушками и женской бижутерией. Швидлер присоединился к товарищу, но вскоре уехал в США.
Вернувшись из Америки, он застал совсем другие реалии. Институтские друзья — Абрамович, а также Валерий Ойф и Андрей Блох (последние — однокурсники и друзья Швидлера, с которыми он, по словам Лурье, вместе проводил время и даже жил в одной палатке на военных сборах) сменили бизнес. Их компания «Петролтранс» теперь занималась нефтью. К команде присоединился еще один важный игрок — Андрей Городилов (один из собеседников Forbes утверждает, что видел Городилова с Абрамовичем еще в конце 1980-х, в окружении Абрамовича говорят, что их знакомство состоялось в 1995 году). Отец Городилова Виктор возглавлял «Ноябрьскнефтегаз», добывающее предприятие в Тюменской области; «Петролтранс» брал у него нефть и отправлял на переработку в Ухту (Республика Коми). В Ухте дядя Абрамовича Лейба имел неплохие связи еще с советских времен, когда возглавлял одну из снабженческих структур в лесной промышленности. Готовые нефтепродукты шли на экспорт. Доходность этих операций зависела от объемов и условий перевозки, но в среднем превосходила 100% годовых в валюте.

Начался этот проект «Сибнефть» в конце 1994-го со встречи Абрамовича и Бориса Березовского.

Будущие партнеры познакомились на яхте, которую основатель «Альфа-Групп» Михаил Фридман и его партнер по бизнесу Петр Авен сняли, чтобы отдохнуть на Новый год. «Меня пригласил Авен, там был Фридман и был Абрамович. Там мы с ним и познакомились», — вспоминает Березовский. Опальный олигарх хорошо знал Авена — еще в советское время он был аспирантом у отца будущего президента Альфа-банка. А Фридман просто был в приятельских отношениях с Абрамовичем.

Компания Березовского «ЛогоВАЗ» в то время уже стала крупнейшим дилером Волжского автозавода, предприниматель был вхож к Ельцину и строил планы в отношении первого канала федерального телевидения. Именно на яхте Абрамович и предложил Березовскому — раз уж тот имеет связи в Кремле — создать компанию на базе «Ноябрьскнефтегаза» и Омского НПЗ. Тому идея понравилась.

Впрочем, положение дел на предприятиях тогда определяла не Москва, а «красные директора». Омский НПЗ к 1994 году уже девять лет возглавлял Иван Лицкевич — крепкий мужчина, собиравшийся скоро отметить 50-летие. Его предприятие, градообразующее для Омска, в начале 1990-х оказалось в кризисе — нефть, которую раньше завод получал централизованно, теперь нужно было искать по всей стране. За услуги по переработке сырья завод получал оплату в натуральной форме — нефтью и нефтепродуктами. Их, в свою очередь, нужно было обменять на необходимые предприятию материалы и оборудование. Вокруг завода выстроилась целая система вексельных схем и посредников, которые часто были связаны с преступными группировками.

Но, несмотря на очевидную нестабильность, поступаться самостоятельностью в пользу «Роснефти» Лицкевич не хотел. Не соглашался и на приватизацию. В одном из интервью Лицкевич предлагал объединить в «финансово-промышленную группу… нефтеперерабатывающие и нефтехимические производства». Девятнадцатого августа 1995 года, в субботу, после нескольких совещаний он вызвал водителя и поехал развеяться. Служебная машина довезла его до берега Иртыша в нескольких километрах от Омска. Какое-то время он просто гулял, а потом, как утверждал водитель, решил искупаться. Пару раз окунулся и исчез под водой. Тело было найдено лишь на следующий день. Официальное заключение — сердечная недостаточность. Через шесть дней после этого был подписан указ о создании новой нефтяной компании — «Сибнефть».

В течение года погибли еще несколько человек, связанных с Омским НПЗ: управделами администрации области Александр Харламов (убит в Москве), водитель и свидетель последних минут жизни Лицкевича (спустя несколько месяцев разбился в автокатастрофе, как утверждают наши источники в Омске), член комиссии Омского областного законодательного собрания, потребовавшей пересмотреть итоги приватизации НПЗ, Олег Чертов (застрелен в подъезде своего дома). Следствие не установило связи между этими смертями.

Первым главой созданной по президентскому указу «Сибнефти» был назначен Виктор Городилов. Сын омского губернатора Леонида Полежаева Алексей был принят на работу в московский офис швейцарской компании Runicom, занимавшейся поставками нефти и нефтепродуктов. Ее директором был Евгений Швидлер, а главой московского представительства — Роман Абрамович. В декабре 1995 года состоялся залоговый аукцион на 51% акций «Сибнефти». Победила компания, представляющая интересы Березовского и Абрамовича (они заплатили $100,3 млн). 

Такова классическая история успеха в России. Кому понравилась, как говорится «ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал», на следующие выходные ещё более захватывающий материал выложу про то, как женщины в России становятся олигархами.

PS Смартлаб — тематический ресурс. Поэтому содержание публикуемых топиков должно удовлетворять нашей тематике: философия успеха, философия денег, психология, бизнес и как заработать денег