Почти не про опционы. Глава пятая с половиной.

Глава пятая с половиной, которой просто не должно было быть
 
Телефон разрывался уже давно. Я вышел из ванной шлепая мокрыми ногами и ответил на звонок Седого.
 
— Спишь что ли?
 
— И тебе привет. — я бросил взгляд на часы. — Какой сплю. Одиннадцати же еще нет. В душе был.
 
— Мылся что ли? — Седой продолжал задавать глупые вопросы. — Ну да, мылся конечно. Последняя среда месяца ведь.
 
— Да иди ты. Чего хотел то?
 
— Ты знаешь, мертвое море меня хоть и расслабило, но видимо слово «мертвое» продолжает наводить на мрачные мысли. Хочется кого-то придушить слегонца. Ты не слишком там охренел со своими публикациями?
 
По тону было похоже, что Седой не то чтобы шутил.
 
— В каком смысле?
 
— В смысле, что ты, может, мой эксельник еще выложишь в сеть?


 
— А, ты только увидел. Ну я же ничего особенно не написал.
 
— Не написал… — пробормотал уже спокойно Седой, — стоит мне уехать, как начинаешь секреты полишинеля тут выкладывать.
 
— Ну, не такие уж секреты, в самом деле, — оправдывался я.
 
— Но кому они нужны то? — продолжал Седой. — В стране — десять человек, которые поняли все то, что ты в последний раз наваял. Панды, Каленкович, Стас с дядей Мишей, да еще с пяток энтузиастов самоучек. Вика, небось, глазами хлопала, пока ты щебетал?
 
— Да нет, вроде я доходчиво все объяснил. А что ты завелся то так? — оправился я в конце концов от такого напора.
 
— Ты рынок видел? — уже спокойно спросил Седой.
 
— Нет, а что там?
 
Впрочем, объяснять было не нужно, я уже подошел к монитору.
 
— Ого, как сходили! — увидел я походы фьюча РТС. — Ну и как твоя машинка для стрижки?
 
— Как как… Херово, вот как. — грустно сказал Седой. — Не хватает ей скорости на экселе. Разорвало меня как хомяка в никотиновой ванне. Снимать заявки не успевала она и хеджить. А потом еще и сломалась с дельтой плюсовой перед валевом.
 
— О как… — только и сказал я.
 
— Вот тебе и «О как». — передразнил меня он. — А тут я еще и твою писанину увидел. Короче, ты это, за базаром то следи. А то ведь я отыграюсь на братьях своих меньших. Щелобанов навешаю, Ломоносов хренов.
 
Седой снова звучал угрожающе.
 
— Хорошо, послежу. — сказал я, но Седой уже повесил трубку.