Рэй Далио: Меняющийся мировой порядок. Глава 6. Большой цикл Китая и его валюты. Часть 1 из 4

Это перевод оригинальной статьи Рэя Далио «Chapter 6: The Big Cycle of China and Its Currency».

Предисловие: Несколько человек сказали мне, что писать эту главу рискованно, потому что США находятся в состоянии войны с Китаем, и эмоции по этому поводу зашкаливают, поэтому многие американцы разозлятся на меня, когда я буду хвалить Китай, многие китайцы разозлятся на меня, когда я буду критиковать Китай, многие люди с обеих сторон, не согласные с чем-то, что я скажу, разозлятся на меня за то, что я это сказал, и многие в СМИ будут искажать то, что я говорю. Однако я не могу не говорить открыто, опасаясь репрессий, потому что отношения между США и Китаем слишком важны и противоречивы, чтобы люди, хорошо знающие обе страны, могли оставить их без внимания, и если я не буду честно говорить об этой ситуации, это будет стоить мне самоуважения.

В четверг, 24 сентября, я опубликую последующую главу, посвященную отношениям и войнам между США и Китаем. В отличие от предыдущих глав, посвященных прошлому, эта глава посвящена самым важным вещам, которые происходят между этими двумя странами сейчас. Если вы нашли эту главу об истории Китая интересной, то следующая глава покажется вам еще более интересной.

То, что я рассказываю здесь, является всего лишь финальной итерацией процесса моего обучения. Мой процесс заключается в том, чтобы учиться через получение непосредственного опыта и мои исследования, фиксировать изученное и показывать выводы умным людям. Чтобы они оппонировали мне для проверки жизнеспособности моих выводов, чтобы понять различия, и совершенствовать [результаты исследований], и делать это снова и снова, пока я не умру. Так что это исследование — результат моей деятельности на протяжении последних 36 лет. Оно неполное, в нем есть правильные и неправильные моменты, которые еще предстоит обнаружить, и оно предоставляется вам для использования или критики в духе помощи в целях постижения истины.

Эта глава посвящена Китаю и китайской истории вплоть до настоящего момента. Она предназначена для того, чтобы показать истоки современного Китая. Следующие главы посвящены отношениям и войнам между США и Китаем, которые являются продолжением истории, рассмотренной в двух последних главах и этой главе.

Моя история

Хотя я не являюсь экспертом по китайской культуре и китайскому образу жизни, у меня было много непосредственного опыта общения с Китаем на протяжении почти четырех десятилетий, я провел обширное историческое и экономическое исследование о Китае, и у меня есть взгляд на ситуацию в США и в мире, который я приобрел благодаря необходимости делать практические макроэкономические ставки. Это дало мне необычный взгляд на то, каким был Китай и что происходит с ним сейчас, который может быть полезен тем, кто не имел такого обширного опыта.

Более конкретно, точка зрения, которую я транслирую вам здесь, была сформирована в результате 36 лет общения с китайцами по китайским и мировым проблемам (в основном по экономике и рынкам Китая и мира) и проведения большого количества исследований. Благодаря своему опыту и знакомству с некоторыми ведущими китайскими лидерами, помимо изучения китайской экономики и рынков, я многое узнал о китайской культуре, о том, как она функционирует сегодня и как она развивалась на протяжении тысячелетий: от представлений о том, как члены семьи и другие люди должны вести себя друг с другом, до конфуцианского и неоконфуцианского мышления, через различные династии и современных лидеров к урокам, которые эти события дают о том, как лидеры должны руководить и как последователи должны следовать за ними. Эти типичные китайские ценности и способы деятельности — вот что я имею в виду, когда говорю «китайская культура», которую я неоднократно наблюдал в своем опыте и исследованиях. Например, из своего личного опыта я видел, как Ли Куан Ю, премьер-министр Сингапура, и Дэн Сяопин, лидер, инициировавший реформу и открытие Китая, были связаны конфуцианскими ценностями, сосуществующими с капиталистической практикой, чтобы вместе исследовать, как Китай может иметь «социалистическую рыночную экономику с китайской спецификой».

В последние несколько лет я также занялся изучением истории Китая в рамках своего исследования подъемов и упадков империй и их валют, чтобы узнать вечные и универсальные принципы того, как империи поднимаются и падают, и помочь мне понять, как мыслят китайцы, особенно их лидеры, на которых сильно влияет история. Я провел это исследование путем глубокого изучения с помощью моей исследовательской команды и триангуляции с некоторыми из самых знающих китайских, американских и неамериканских ученых и практиков на планете. Хотя я могу быть достаточно уверенным в своих впечатлениях о людях и вещах, с которыми я имел непосредственный контакт (что делает меня гораздо более уверенным в утверждениях, которые я делаю о китайцах, чем о голландской и британской империях, которые я описал ранее в этой книге), я, конечно, не могу быть столь же уверенным в людях и обстоятельствах, с которыми я не имел непосредственного контакта. Поэтому мои мысли о них (например, особенно об исторических фигурах, таких как Мао Цзэдун) являются скорее предположениями, основанными на обширных исследованиях, к которым я обратился.

За 36 лет работы в Китае я близко и всесторонне познакомился со многими китайцами, от самых низших до самых высоких чинов, и я пережил новейшую историю Китая так же, как и историю Америки. В результате, я считаю, что достаточно хорошо вижу как американскую, так и китайскую точки зрения. Я сделаю все возможное, чтобы передать их здесь. Я призываю тех из вас, кто не провел много времени в Китае, избавиться от любых стереотипов, которые у вас могут быть о старом «коммунистическом Китае», и не обращать внимания на картины, которые часто рисуют для вас предвзятые стороны, которые также не провели там много времени, потому что они ошибочны. Я призываю вас проверять все, что вы слышите или читаете, с помощью людей, которые провели много времени в Китае, работая с китайским народом. В качестве отступления, я думаю, что слепая и почти насильственная преданность и искажения в СМИ, которые стоят на пути вдумчивого изучения различных точек зрения, являются пугающим признаком нашего времени.

Для ясности, я не идеолог и не выбираю какую-либо сторону по идеологическим соображениям. Например, я не выбираю американскую или китайскую сторону, исходя из того, соответствует ли она американским, китайским или моим собственным идеологическим убеждениям. Я практичен, как врач, который подходит к делу с точки зрения логики и верит в то, что хорошо работает в течение времени. Изучение истории и размышления о причинно-следственных связях — вот что привело меня к моим убеждениям о том, что хорошо работает. То, что, по моему мнению, наиболее важно для того, чтобы страна работала хорошо, было изложено в 17 различных показателях мощи в начале этой книги и более узко — в восьми показателях, к которым я регулярно обращаюсь. Поэтому, когда я смотрю на Китай, я оцениваю его именно через призму этих факторов. Я также пытаюсь увидеть их обстоятельства их глазами. Единственное, что я могу сделать, это просить вас о терпении и непредвзятости, пока я делюсь с вами тем, что узнал.

Эта глава является продолжением нашего обзора ведущих империй за последние 500 лет, начиная с голландской и британской империй в главе 3 и империи США в главе 4. В этой главе мы коснемся долгой истории Китая и мышления, которое он породил, кратко рассмотрим его упадок с вершин могущества в начале 1800-х годов до ничтожности в начале 20-го века, и более внимательно рассмотрим его недавнее возвышение из ничтожности до уровня, почти сравнимого с ведущей империей мира сегодня, — и вероятность стать самой могущественной империей в мире в ближайшие годы.

В предыдущих главах мы видели, как голландцы, а затем британцы стали самой богатой и могущественной империей резервной валюты, а затем упали до относительной малозначимости в циклах, которые были обусловлены вневременными и универсальными архетипическими причинно-следственными связями. Затем мы увидели, как Соединенные Штаты сменили их в качестве доминирующей мировой империи, в целом следуя тем же архетипическим циклическим закономерностям, обусловленным теми же архетипическими причинно-следственными связями. Мы увидели, как некоторые из восьми ключевых сил США росли и падали (например, образование, экономическая конкурентоспособность, доля в мировой торговле и производстве), в то время как другие продолжали преуспевать (инновации и технологии, статус резервной валюты, центр финансового рынка), и посмотрели, как ряд других ключевых факторов (например, денежные и долговые циклы, циклы богатства/ценностей/политики и т.д.) происходят в США. В этой главе мы взглянем в прошлое Китая и изучим, как он прошел путь до настоящего момента с помощью объективных статистических показателей, которые помогают объективно обрисовать картину. Как и в главе, посвященной США, мы поверхностно рассмотрим более древнюю историю; 220 лет до 1949 года — несколько более подробно; а последние 40 лет, когда Китай превратился из относительно незначительной державы в великого соперника Соединенных Штатов, — наиболее подробно. На этом мы завершим рассмотрение подъемов и упадков ведущих империй за последние 500 лет. Затем, в следующей главе, мы рассмотрим отношения и войны между США и Китаем в том виде, в котором они существуют сейчас, а в заключительной главе этой книги, «Будущее», мы попытаемся заглянуть в будущее.

Гигантская история Китая вкратце

Любой, кто хочет иметь фундаментальное понимание Китая, должен знать основы истории Китая, насчитывающей около 4 000 лет, множество повторяющихся в ней закономерностей, а также вечные и универсальные принципы, которые лидеры Китая вывели из изучения этих закономерностей — хотя получить такое базовое понимание довольно непросто. История Китая настолько сложна, и существует так много мнений о ней, что я уверен, что не существует единого источника истины, и особенно я уверен, что им не являюсь я. Тем не менее, есть знающие люди, взгляды которых совпадают, и я нашел много ученых и практиков, как китайских, так и некитайских, у которых есть ценные сведения, что делает попытку собрать их воедино — наряду с другими кусочками истории, такими как статистика и письменные истории — очень ценной и чертовски увлекательной. Хотя я не могу гарантировать, что мои взгляды на Китай являются самыми лучшими, я могу гарантировать, что они были хорошо согласованы с некоторыми из самых информированных людей в мире и представлены здесь в исключительно откровенной форме. Вкратце это так.

Китайская цивилизация с ее высокоцивилизованным поведением имеет долгую и непрерывную историю, которая началась около 4000 лет назад. Я не могу перечислить всю ее длительность, потому что в ней слишком много династий, начиная с династии Ся около 2000 года до н.э. (которая просуществовала около 400 лет и была высокоцивилизованной и известной тем, что создала бронзовый век) через более чем 1000 лет различных династий до Конфуция около 500 года до н.э. (чья философия сильно повлияла на то, как китайцы ведут себя друг с другом и по сей день), династии Цинь (которая впервые объединила большую часть территории, которую мы сейчас называем Китаем, в 221 году до н.э.), затем через высокоразвитую династию Хань (которая разработала системы управления, используемые и сегодня), которая просуществовала с 200 года до н.э. до 200 года н.э., а затем через ряд других династий до династии Тан в 618 году. Хотя я проанализировал историю Китая от династии Ся[1] до 600 года нашей эры (т.е. непосредственно перед появлением замечательной династии Тан), я более внимательно изучил большинство династий, появившихся после этого, чтобы увидеть закономерности. Я записал результаты своего исследования, которыми поделюсь позже. Сейчас я вкратце остановлюсь на периоде после 600 года нашей эры.

На приведенной ниже диаграмме я построил тот же общий показатель могущества, который я показал вам на первой диаграмме, но применительно только к Китаю с 600 года нашей эры до настоящего времени. Он показывает, насколько мощным был Китай по сравнению с другими империями мира в этот период времени. Хотя было еще много династий, существовавших в разных частях страны и в разных других отрезках времени, я не стал показывать их на этой диаграмме, потому что это привело бы к слишком большому количеству деталей, чтобы прояснить действительно общую картину. Как вы можете видеть, на протяжении большей части этого времени Китай был одной из самых могущественных империй мира, за примечательным исключением с 1840 года до 1950 года, когда он переживал глубокий упадок. Как показано на рисунке, около 1950 года он снова начал подниматься, сначала медленно, а затем очень быстро, чтобы восстановить свое положение одной из двух самых могущественных империй в мире.

На протяжении большей части последних 1 400 с лишним лет большинство династий были очень могущественными, цивилизованными и культурными. При династии Тан Китай значительно расширил свои границы и пережил культурный расцвет; при Северной и Южной династиях Сун (с 900-х по 1200-е годы) Китай был самой инновационной и динамичной экономикой в мире; при династии Мин (1300-1600-е годы) Китай был великой державой, которая наслаждалась длительным прекрасным периодом, который был одновременно очень процветающим и очень мирным; а в начале правления династии Цин (1600-1700-е годы) Китай достиг максимального территориального расширения, управляя более чем третью населения мира и имея чрезвычайно сильную экономику. Затем в начале 1800-х годов и в первой половине 1900-х годов Китай терял свою власть, в то время как европейские страны, и особенно Британская империя, набирали свою. Перемещение относительного богатства и власти из Азии в Европу с 1800 года до недавнего времени, ставшее одним из крупнейших в мировой истории, в котором Китай был исключительно слаб, следует считать скорее аномалией, чем нормой. Эта эволюция и уроки, которые дает эта история, очень волнуют китайских лидеров и представляют для меня особый интерес.

На приведенном выше графике обратите внимание на циклические подъемы и спады. Причины их возникновения в основном те, которые я объяснил в своем описании архетипического Большого цикла — из-за приобретения и потери наиболее важных сильных и слабых сторон циклическими и взаимоусиливающими способами. (Более подробное описание подъемов и падений этих династий вы найдете во второй части этой книги, где более подробно рассматриваются основные циклы крупных империй и династий, о которых рассказывается в этой книге). Обратите внимание, что Большие циклы этих династий обычно длились около 300 лет. Внутри каждого из них были различные стадии развития и то, что делали императоры, чтобы перевести династии с одной стадии на другую, а также причины неудач и упадка. Другими словами, в этих историях заложено множество уроков. Именно поэтому китайские лидеры изучают историю, чтобы извлечь уроки, которые помогут им планировать будущее и справляться с текущими делами. Поверьте мне, уроки, извлеченные из этих историй, сегодня помогают китайским лидерам принимать решения. Для меня было особенно интересно увидеть, как закономерности архетипического Большого цикла проникают в глубь истории, что можно заметить из подробно описанной и задокументированной истории Китая. Также было интересно посмотреть, что произошло, когда восточный и западный миры встретились друг с другом и взаимодействовали с 17 по 19 век, и как с тех пор, когда мир стал намного меньше и более взаимосвязанным, китайский и западный Большие циклы повлияли друг на друга так, что теперь они являются одними из самых больших факторов, влияющих как на эти два региона, так и на весь мир.

Вероятно, самое важное, чему я научился, тщательно изучая сотни лет истории и более поверхностно тысячи лет истории ряда стран, — это видеть вещи совсем по-другому, чем я видел до этого исследования. Я обнаружил, что такое изменение перспективы похоже на переход на гораздо более высокий уровень в Google Maps, потому что я смог увидеть контуры истории, которые раньше не замечал. Я также увидел, что одни и те же истории повторяются снова и снова по практически одним и тем же причинам, и я узнал вечные истины о том, как происходят действительно большие движения и как лучше с ними справляться. Помимо того, что это повлияло на мой взгляд, я вижу, как изучение такого большого количества истории вплоть до настоящего времени сильно повлияло на мышление китайцев по сравнению с мышлением американцев. Живя в США, где история насчитывает около 300 лет (потому что американцы считают, что их история началась с момента прибытия поселенцев из Европы), и живя в стране, которая не так заинтересована в изучении истории и уроков, которые она дает, я вижу, что взгляды американцев и китайцев сильно отличаются.

Например, для американцев 300 лет — это очень большой период. Для китайцев же наоборот. Если для американца революция или война, которая перевернет наши системы, немыслима, то для китайца это неизбежно (потому что китайцы видели, что такие события происходили всегда, и китайцы изучали закономерности того, почему они происходили). В то время как большинство американцев фокусируются на конкретных событиях, особенно на тех, которые происходят сейчас, большинство китайцев, особенно их лидеры, видят эволюцию во времени и рассматривают происходящее в ее контексте. В то время как американцы борются за то, чего они хотят в настоящем, большинство китайцев разрабатывают стратегию, как получить то, чего они хотят в будущем. В результате этих различных точек зрения китайцы, как правило, более вдумчивы и стратегичны, чем американцы, которые более импульсивны и тактичны. Я также обнаружил, что китайские лидеры гораздо более философски настроены (буквально читают философию), чем американские лидеры. Если вы почитаете их труды и речи, вы убедитесь, что это действительно так. Философия о том, как устроена реальность и как с ней правильно обращаться, вплетена в их мышление, которое выражено в их трудах.

Например, на встрече с Лю Хэ, состоявшейся вскоре после его первого сеанса переговоров с президентом Трампом, он передал свои опасения по поводу возможности конфликта между США и Китаем. Лю Хэ — вице-премьер Китая, отвечающий за экономическую политику, а также член Политбюро. Мы знакомы уже много лет, в течение которых мы вели неформальные беседы о китайской и мировой экономике и рынках. За эти годы между нами завязалась дружба. Он очень опытный, мудрый, скромный и симпатичный человек. Он объяснил, что, идя на встречу с Трампом, он беспокоился о том, как она пройдет, не из-за торговых переговоров, в которых, как он был уверен, не было никаких проблем, которые нельзя было бы решить, а потому что его беспокоил наихудший сценарий, при котором эскалация напряженности может выйти из-под контроля и привести к более серьезным последствиям. Он обратился к истории и привел личную историю своего отца, чтобы донести свою точку зрения о том, что войны были настолько вредны, и ущерб может быть еще хуже, если сегодня у нас будет еще одна война. Он сосредоточился на примере Первой мировой войны. Мы обменялись мнениями о долгосрочных циклах в истории и его вере в концепцию сообщества с общим будущим для человечества. Он рассказал о том, как прочитал «Дао дэ цзин» Лао Цзы и «Критику чистого разума» Иммануила Канта и понял, что должен делать все возможное, а результаты придут сами собой. Отсюда он обрел спокойствие. Я сказал ему, что разделяю эту точку зрения. Я рассказал ему о «Молитве спокойствия» и предложил медитацию как способ помочь ему обрести такую же жизненную позицию.

Я рассказываю эту историю, чтобы поделиться с вами взглядом одного китайского лидера на риск войн, а также привести один пример из множества случаев общения этим лидером и многими другими китайскими лидерами и людьми, чтобы помочь вам увидеть их моими глазами, а также помочь вам увидеть проблемы их глазами.

Чтобы понять, как китайцы, особенно китайские лидеры, думают и что они ценят, важно понять их историю, ценности и философию, которые стали результатом того, что поколения переживали эту историю и размышляли над ней. Их история и философия, которая возникла на ее основе, в первую очередь конфуцианско-даосско-легалистически-марксистская философия, оказывают гораздо большее влияние на мышление китайцев и особенно китайских лидеров, чем история Америки и ее христианско-иудейско-европейские философские корни на мышление американцев. Это объясняется тем, что китайцы, особенно их лидеры, уделяют так много внимания истории, чтобы извлечь из нее уроки. Например, Мао, как и большинство других китайских лидеров, был заядлым читателем истории и философии, писал стихи и занимался каллиграфией, например, Один уважаемый китайский историк рассказывал мне, что Мао несколько раз читал «Всеобъемлющее зеркало в помощь управлению», огромную 294-томную хронику истории Китая, которая охватывает около 16 династий и 1400 лет китайской истории, примерно с 400 года до н.э. по 960 год н.э., и еще более огромную «Двадцать четыре истории», а также множество других томов по истории Китая и труды некитайских философов, в первую очередь Маркса. Мне рассказывали, что его любимой книгой была «Традиция Цзо», посвященная политическим, дипломатическим и военным делам в «неумолимо реалистичном стиле»[2] в период с 722 г. до н.э. по 468 г. до н.э., потому что уроки, предлагаемые в ней, были настолько актуальны для того, с чем он сталкивался. Он также писал и говорил на философские темы. Если вы не читали ничего из написанного им и вам интересно, как он мыслил, я советую вам прочитать «О практике», «О противоречии» и, конечно же, «Маленькую красную книгу», которая представляет собой сборник его цитат на различные темы, который я успел только бегло прочесть, но он произвел на меня большое впечатление. Она интересна и познавательна в том смысле, что актуальна и сегодня"[3].

В результате более длительной истории и более интенсивного ее изучения китайцы гораздо больше заинтересованы в успешном развитии в течение гораздо более длительного периода времени, чем американцы, которые гораздо больше заинтересованы в быстрых результатах — то есть, китайцы более стратегичны, чем американцы, которые более тактичны. Дуга, на которую китайские лидеры обращают наибольшее внимание, имеет длину более ста лет (потому что именно так долго живут хорошие династии), и они понимают, что типичная дуга развития имеет различные многодесятилетние фазы, и планируют их. Например, первая фаза, которая наступила при Мао, — это когда произошла революция, был завоеван контроль над страной, укрепилась власть и институты. Вторая фаза наращивания богатства, власти и сплоченности без угрозы для ведущей мировой державы (т.е. США) наступила при Дэне и его преемниках вплоть до Си. Третья фаза развития этих достижений и продвижения Китая к тому, чем он намеревается стать к 100-летию Китайской Народной Республики (КНР) в 2049 году — «современной социалистической страной, процветающей, сильной, демократической, культурно развитой и гармоничной», в результате чего китайская экономика будет примерно вдвое больше экономики США[4]- происходит при Си и его преемниках. Ближайшие цели и пути достижения этих целей изложены в таких ближайших планах, как план «Сделано в Китае 2025»,[5] новый план Си «Китайские стандарты 2035» и обычные пятилетние планы[6].

Китайские лидеры не просто планируют и пытаются реализовать свои планы; они устанавливают четкие показатели, по которым оценивают свою работу, и достигают большинства своих целей. Я не говорю, что этот процесс идеален, потому что это не так, и я не говорю, что у них нет политических и других проблем, которые приводят к разногласиям, включая некоторые жестокие столкновения по поводу того, что должно быть сделано, потому что они есть (в частном порядке). В целом я хочу сказать, что у них есть гораздо более долгосрочные и исторически обоснованные перспективы и горизонты планирования, они сводят их к более краткосрочным планам и способам работы, и они проделали отличную работу по достижению поставленных целей, следуя этому подходу. Кстати, за многие годы я случайно обнаружил, что изучение истории, поиск закономерностей и принятие тактических решений оказали аналогичное влияние на то, как я вижу и делаю вещи — например, теперь я рассматриваю последние 500 лет как недавнюю историю, наиболее значимые дуги кажутся длиной около 100+ лет, а закономерности, которые я наблюдаю, принимая такую перспективу, очень помогают мне предвидеть, как будут развиваться события, и информируют меня о том, как я должен быть расположен в ближайшие недели, месяцы и годы.

Уроки Китая и его методы работы

Китайская культура развивалась как продолжение опыта китайцев и уроков, которые они извлекали на протяжении тысячелетий. Они были изложены в философии о том, как все работает и какие способы лучше всего подходят для решения этих проблем. Эти философии четко определяли, как люди должны относиться друг к другу, как следует принимать политические решения и как должна работать экономическая система. В западном мире доминирующими философиями являются иудео-христианская, демократическая и капиталистическая/социалистическая. Каждый человек выбирает из них то, что ему подходит. В Китае основными были конфуцианство, даосизм и легализм до начала 20-го века, когда к ним добавились марксизм и капитализм. Исторически сложилось так, что наиболее желанная комбинация [этих учений] — это комбинация, которую предпочел император. Императоры обычно изучают историю Китая, чтобы увидеть, как они работали, и приходят к своим собственным предпочтениям, применяют их на практике, учатся и адаптируются. Если комбинация работает, династия выживает и процветает (на их языке это «Мандат Неба»). Если нет, то династия терпит крах и ей на смену приходит другая династия. Этот процесс продолжается с тех пор, как была записана история, и будет продолжаться до тех пор, пока существуют люди, которые должны решать, как коллективно делать то или иное дело.

Хотя я не могу описать эти философии в двух предложениях каждую, не слишком углубляясь в детали (хотя я буду углубляться в них во второй части), вот лучшее, что я могу сделать:

• Конфуцианство стремится к гармонии, заставляя людей знать свои роли в иерархии и уметь хорошо их исполнять, начиная с семьи (между мужем и женой, отцом и сыном, старшим братом и младшим и т.д.) и заканчивая правителем и его подданными, при этом они связаны между собой доброжелательностью и послушанием. Каждый человек уважает и повинуется вышестоящим, которые одновременно благосклонны к нему и навязывают ему нормы поведения. От всех людей ожидается, что они будут добрыми, честными и справедливыми. Конфуцианство ценит гармонию, широкое образование и меритократию.
• Легализм выступает за завоевание и объединение «всех под небесами» как можно скорее автократическим лидером. Он считает, что мир — это джунгли «убей или будешь убит», в которых сила центрального правительства императора и строгое повиновение ему должны существовать без особой благосклонности к народу со стороны императора/правительства. Западным эквивалентом является фашизм.
• Даосизм учит, что законы природы и жизнь в гармонии с ними имеют первостепенное значение. Даосы верят, что вся природа состоит из противоположностей и что гармония приходит от уравновешивания их — инь и ян. Это играет важную роль в том, как китайцы ищут баланс противоположностей.

Из них конфуцианство и неоконфуцианство были наиболее влиятельными во все времена, обычно с некоторым вкраплением легализма, вплоть до начала 20-го века, когда марксизм стал популярным благодаря Мао, а затем его преемникам. Я кратко объясню марксизм, когда мы перейдем к 20-му веку. Естественно, все они были очень детализированы и развивались с течением времени, наряду с тем, как действовали император и правительство.

Все эти китайские системы с самого начала истории были иерархическими и неэгалитарными. Один из самых высокопоставленных китайских лидеров, который также является очень информированным историком и чрезвычайно практичным политиком, сказал мне, что основное различие между американцами и китайцами заключается в том, что американцы ставят личность превыше всего, а китайцы ставят семью и коллектив превыше всего. Он объяснил, что китайские лидеры стремятся управлять страной так, как, по их мнению, родители должны управлять семьей — сверху вниз, поддерживая высокие стандарты поведения, ставя коллективные интересы выше индивидуальных, при этом каждый человек должен знать свое место и испытывать сыновнее уважение к тем, кто находится в иерархии, чтобы система работала упорядоченно. Он объяснил, что слово «страна» состоит из двух иероглифов, «государство» и «семья», что отражает отношение руководителей к своей роли в заботе о государстве/семье, как у строгих родителей. Поэтому можно сказать, что китайское правительство управляется сверху вниз (как семья) и ориентировано на коллектив, а американский подход — снизу вверх (например, демократия) и ориентирован на индивидуума. (Эти различия в подходах могут привести к политике, которую противоположная сторона считает неприемлемой, о чем я подробнее расскажу в следующей главе).

Что касается структуры управления (т.е. кто кому подчиняется в иерархии центрального правительства и как это распространяется на взаимодействие с региональными и местными органами власти), то за тысячи лет и при многих династиях она развилась в хорошо разработанные подходы, которые я не буду рассматривать, потому что отступление будет слишком большим. Однако ясно, что существуют устоявшиеся структуры, в которых у императора есть министры, отвечающие за различные сферы, вплоть до взаимодействия с провинциями и муниципалитетами через большой бюрократический аппарат, и, в то же время, всегда было много борьбы за сохранение и получение контроля над властью императорами и людьми, которые им подчиняются. Чживу Чэнь, один из наиболее уважаемых современных китайских ученых, сказал мне, что 37% императоров умерли неестественной смертью и что чаще всего они были убиты людьми из их окружения или другими участниками политической борьбы.[7] Политика в Китае традиционно была жестокой.

Географически Китай представляет собой гигантскую равнину, окруженную большими естественными границами (горами и морями), с гигантским населением на этой равнине. По этой причине большая часть китайского мира находилась в пределах этих границ, и большинство войн велось за контроль над ним и велось в пределах этих естественных границ, в основном между самими китайцами, хотя иногда между иностранными захватчиками и китайцами.

Что касается войн и философий, связанных с ними, то традиционно цели заключались в том, чтобы в идеале выиграть войну не путем сражения, а путем тихого развития своей силы, чтобы она была больше, чем у противника, чтобы затем показать ее и заставить противника капитулировать без боя. Также широко используется психология для влияния на поведение противника для достижения желаемых результатов.[8] Тем не менее, в Китае на протяжении династий было множество жестоких войн, хотя за пределами Китая их было не так много. Те, что были за пределами Китая, велись с целью установления относительной власти Китая, безопасности и торговли, а не для оккупации. Ученые считают, что отсутствие значительного расширения китайской империи за пределы Китая объясняется тем, что территория Китая настолько велика, что контролировать ее было более чем достаточно, потому что Китай был в основном самодостаточен в ресурсах, и потому что они предпочитали поддерживать свою культуру в чистоте, которая лучше всего достигается через изоляцию. В отличие от других великих империй, которые завоевывали и оккупировали другие страны, для Китая было относительной редкостью оккупировать отдаленные государства. Традиционно китайцы предпочитали вступать в отношения с империями за пределами своих границ в манере, схожей с той, которую можно ожидать от ранее упомянутых философий — то есть, когда стороны знают свое место и действуют соответственно, а их место определяется их относительной силой. Например, если Китай более могущественный, что обычно происходило в его регионе, менее могущественные государства обычно платили дань Китаю подарками и услугами, а взамен обычно получали гарантии мира, признание их власти и торговые возможности. Эти подчиненные страны, как правило, сохраняли свои обычаи и не испытывали никакого вмешательства в управление своими государствами. [9]

Что касается китайских денег, кредита и экономики, то их история очень длинная и сложная и прошла через весь спектр денежных/кредитных/экономических систем и циклов, описанных в главе 2 и приложении к ней, поэтому то, что происходило в Китае, в основном совпадает с тем, что происходило по всему миру на протяжении тысячелетий, хотя когда именно и как именно — немного отличается. Более конкретно, внутри Китая, как и за его пределами, использовались различные типы денежных систем и валюты, выпущенные всевозможными организациями, причем все системы действовали так, как я описал. Внутри Китая валютой, наиболее используемой на протяжении тысячелетий, был металл (в основном медь), а долговые циклы, подобные описанным в главе 2, происходили по тем же причинам (т.е. долги создавали покупательную способность, поэтому их предоставление позволяло людям чувствовать себя богаче, поднимало экономику и богатство, и им позволялось расти, чтобы стать намного больше, чем количество денег, необходимых для их обслуживания, а количество денег росло намного быстрее, чем количество товаров и услуг, которые они могли купить). В этих больших долговых циклах были стабильные периоды, когда рост долга не был чрезмерным, периоды пузырей, когда рост долга был чрезмерным по сравнению с уровнем, который можно было поддерживать, периоды долговых кризисов, когда не хватало денег для обслуживания долга, и периоды печатания денег, когда деньги печатались для смягчения долговых кризисов, что приводило к гиперинфляции. На международном (а иногда и на внутреннем) рынке основной металлической валютой было серебро, хотя иногда использовалось и золото. Что касается изменений в экономике, то система прошла путь от преимущественно сельскохозяйственной и феодальной через множество производственных воплощений, таких как бронзовый и железный века, включая различные подходы к торговле с иностранцами/варварами (прежде всего, через Шелковый путь), что привело к формированию богатого купеческого класса, породившего циклы большого разрыва в богатстве и отъема богатства у богатых. На протяжении всей истории Китая иногда разрешался частный предпринимательский бизнес, что, как правило, также приводило к неравенству в благосостоянии и богатстве, что приводило к перераспределению богатства и захвату бизнеса и других активов правительством. Это также происходило в больших циклах. Например, было несметное количество изменений в подходах, созданных и разрушенных для создания и разделения богатства. В соответствии с тем, что Китай был умным и трудолюбивым обществом, было создано множество технологических изобретений, которые двигали экономику вперед. Они происходили архетипическими способами, которые были описаны в предыдущих главах. Хотя большинство вещей были одинаковыми, в Китае существовали и некоторые другие денежные и экономические тенденции. Например, существовала сильная традиция использования медных монет, даже после того, как Китай изобрел бумажные деньги в 9 веке и вплоть до введения юаня в конце 19 века.

Следующие диаграммы передают некоторую информацию о том, как китайские деньги и кредит проходили через эти циклы. Как я объяснил в главе 2 «Большой цикл денег, кредитов, долгов и экономической активности», существует три основных типа денежных систем, в которых 1) деньги имеют внутреннюю стоимость (как золотые, серебряные и медные монеты), что я называю денежной системой типа 1, 2) деньги связаны с активами, имеющими внутреннюю стоимость, то есть с бумажными деньгами, которые можно обменять на золото или серебро по фиксированной цене (денежная система второго типа) и 3) деньги ни с чем не связаны, что называется фиатной денежной системой (денежная система третьего типа). Как уже объяснялось, исторически они сменяли одна другую по мере того, как недостатки каждой из них становились непереносимыми. Приведенная ниже диаграмма дает очень упрощенное представление о том, как эти валютные системы менялись на протяжении истории Китая со времен династии Тан. На самом деле все было гораздо сложнее, поскольку в разных частях Китая часто ходили разные валюты, а иногда монеты и слитки из других стран (например, испанские серебряные доллары в конце XVI века), которые менялись чаще, чем показано на диаграмме. Тем не менее, диаграмма в целом показательна и призвана продемонстрировать, что в Китае существовал полный спектр денежных систем, которые работали по сути так же, как и в других странах мира, что особенно важно для циклов твердых денег, ведущих к долговым проблемам, ведущим к отказу от твердых денег, ведущим к высокой или гиперинфляциям, ведущим к возврату к твердым деньгам.


На приведенном ниже графике показан уровень инфляции, начиная с 1750 года, отражающий изменение стоимости денег. Периоды относительно стабильной инфляции на раннем этапе были в основном результатом того, что Китай использовал металлы (серебро и медь) в качестве денег. Вместо того чтобы печатать центральную валюту, в качестве денег обменивались необработанные массы металлов (т.е. существовала денежная система первого типа). Когда династия Цин распалась, провинции объявили независимость и выпустили свои собственные валюты, используя свое серебро и медь и оценивая их по весу (т.е. сохранилась денежная система первого типа), которые сохраняли свою ценность, поэтому даже в этот тяжелый период не было исключительно высокого уровня инфляции, измеряемой в этих деньгах. Однако долг (т.е. обязательства предоставить эти деньги) рос в 1920-х и 1930-х годах, что привело к классическому долговому циклу, в котором обязательства предоставить деньги намного превышали возможности их предоставления, поэтому возникла проблема дефолта, что привело к классическому отказу от металлического стандарта и объявлению вне закона металлических монет и частной собственности на серебро. Как уже объяснялось ранее, валюты используются для 1) внутренних транзакций, на контроль которых у правительства есть монополия и возможность избежать ответственности за то, что они фиатные и фальшивые, и 2) международных транзакций, в этом случае валюты должны иметь реальную ценность, иначе их не примут. Как правило, лучшие деньги — это те, которые используются для международных сделок. Проверкой реальной ценности национальной валюты является то, активно ли она используется и торгуется на международном рынке по тому же курсу, что и внутри страны. Если существует контроль над движением капитала, который препятствует свободному обмену национальной валюты на международном уровне, эта валюта более подвержена обесцениванию, поэтому одним из стандартов резервной валюты является отсутствие контроля над движением капитала. Поэтому, в качестве принципа зафиксируем, что, если вы видите, что на валюту наложен контроль за движением капитала, особенно если существует большая проблема внутреннего долга, бегите из этой валюты.

В Китае в середине 1930-х годов существовало две валюты — одна фиатная бумажная, которая использовалась внутри страны, и золотая и серебряная, которая использовалась для международных платежей. Фиатная бумага, которая использовалась внутри страны, печаталась в изобилии и сильно обесценивалась, даже когда правительство, выпустившее ее, контролировало все меньше и меньше территории, поскольку проиграло гражданскую войну, поэтому мы видим гиперинфляцию, показанную на графике, в этот период. Помните, что во время долговых кризисов и войн следует уходить от фиатных валют, потому что они будут печататься в большом количестве для финансирования выплат по долгам, что приведет к их обесцениванию и высокой или гиперинфляции. Как показано на графике ниже, после потрясений Второй мировой войны и гражданской войны, в декабре 1948 года был выпущен первый юань в качестве фиатной валюты, которая поддерживалась в ограниченном количестве, чтобы положить конец гиперинфляции. В 1955 году была осуществлена вторая эмиссия юаней, а в 1962 году — третья. С 1955 по 1971 год обменный курс был зафиксирован на уровне 2,46 за доллар США. С 1972 года по конец 1970-х годов Китай стал лучше контролировать денежную и кредитную политику. С конца 1970-х до начала 90-х годов наблюдался еще один виток высокой инфляции. Он был вызван глобальной девальвацией денег по отношению к золоту в 1971 году, глобальным инфляционным давлением, постепенным отказом Китая от контроля над ценами, легким кредитованием и отсутствием контроля над расходами государственных предприятий. В 1996 году конвертируемость была разрешена для статей счета текущих операций, но не для баланса движения капиталов. С 1997 по 2005 год обменный курс к доллару поддерживался на уровне 8,3. В 2005 году привязка к доллару была прекращена.

На графиках ниже показана стоимость китайской валюты в долларовом выражении и в золотом выражении с 1920 года, а также темпы инфляции и роста за этот период. До этого история валютных курсов настолько фрагментарна, что на нее не стоит ссылаться. Как вы можете видеть, было две девальвации, одна при установлении нового обменного курса в 1948 году, и серия девальваций с 1980 года до начала 1990-х годов, в основном направленных на поддержку экспортеров и управление дефицитом счета текущих операций,[11] что привело к очень высокой инфляции в этот период. Как показано на рисунке, рост был относительно быстрым и неустойчивым примерно до 1978 года, затем быстрым и гораздо менее неустойчивым с 1978 года до недавнего кратковременного спада, вызванного COVID-19.

Вообще говоря, очень долгая и изменчивая история рынков и экономик дала китайцам, и особенно китайским экономическим политикам, такие же глубокие и вечные представления о деньгах, долгах и экономиках, как и в других исторических эпохах. Однако это не совсем верно. Хотя у большинства китайцев появилось сильное желание сберегать и соответствующее чувство риска, которое побуждает их делать сбережения в безопасных ликвидных активах (например, наличных вкладах) и материальных активах (например, недвижимости и некоторых видах золота), большинство китайских инвесторов имеют ограниченный опыт в некоторых более рискованных активах, таких как акции и рискованные долговые обязательства, поэтому они могут быть наивными в этих областях, хотя они учатся очень быстро. Когда политики осознают, как работают деньги, кредиты, денежная политика, фискальная политика и экономика, и как реструктурировать плохие долги, на мой взгляд, Китай имеет огромные перспективы стать мировым гегемоном.

Теперь давайте более подробно рассмотрим историю Китая с 1800 года до наших дней.

Продолжение: https://smart-lab.ru/blog/724522.php

t.me/Hamvestor

Ссылки на переводы других связанных статей:

Вступление: Изменяющийся мировой порядок - The Changing World Order

Глава 1: Большие циклы в двух словах

Глава 2: Большой цикл денег, кредитов, долгов и экономической активности: Часть 1 | Часть 2 | Часть 3

Глава 3: Меняющаяся ценность денег

Глава 4: Большие циклы Голландской и Британской империй и их валют: Часть 1 | Часть 2

Глава 5: Большие циклы Соединенных Штатов и доллара. Часть 1

Глава 5: Большие циклы Соединенных Штатов и доллара. Часть 2-1 | Часть 2-2

Глава 6: Большой цикл Китая и его валюты. Часть 1 | Часть 2 | Часть 3| Часть 4

[1]Когда я решил изучить историю Китая, чтобы понять ее закономерности, я хотел начать с начала развитой цивилизации и не смог найти ее начало, потому что она уходила так далеко в прошлое. Мне пришлось бы начинать более чем за 2 000 лет до нашей эры, и я не смог бы начать с самого начала. Я решил поверхностно взглянуть на то, что произошло около 2070 года до н.э., рассматривая династию Ся, которая принесла нам бронзовый век, письменность и расслоение общества по политическим и религиозным признакам. Я начал смотреть более внимательно примерно с 500-600 гг. до н.э., чтобы начать со времен Конфуция и конфуцианства, а также Лао-цзы и даосизма, которые сформировали отношение китайцев друг к другу и к другим людям. Понимание их и их мышления даже более важно для понимания китайского мышления, чем понимание Иисуса, Аристотеля и Сократа для понимания западного мышления. Затем я быстро проделал путь к 600 году нашей эры, незадолго до династии Тан, и более внимательно изучил то, что произошло с тех пор, хотя мое исследование все еще было очень поверхностным по сравнению с тем, что можно было изучить.

[2]Джон Ванг, Цо-чуань, в The Indiana Companion to Traditional Literature, 805.

[3]Я хотел бы поблагодарить Кевина Радда, бывшего премьер-министра Австралии и нынешнего президента Института политики Азиатского общества, за то, что он указал мне на эти книги и помог понять китайскую политику.

[4]Поскольку население Китая примерно в четыре раза превышает население США, требуется всего лишь вдвое меньший доход на душу населения, чтобы иметь в два раза больше в общей сложности. Я не вижу ничего, что могло бы помешать Китаю и США иметь сопоставимые доходы на душу населения со временем, что сделало бы Китай в четыре раза больше.

[5]План «Сделано в Китае 2025» предполагает, что Китай станет гораздо более самодостаточным в большинстве областей и будет мировым лидером в высокотехнологичных областях, включая искусственный интеллект, робототехнику, полупроводники, фармацевтику, аэрокосмическую промышленность и автомобилестроение.

[6]В октябре будет представлен 14-й пятилетний план и цели на 2035 год.

[7]Подобным образом я читал статью Юхуа Ванга, в которой говорилось, что около половины императоров покинули свой пост неестественным образом, и «из этих неестественных уходов около половины были свергнуты элитой (убиты, свергнуты, вынуждены отречься от престола или покончить жизнь самоубийством)… Следующая категория — смерть или свержение в гражданских войнах; очень немногие (семь) были свергнуты в результате (или в ходе) внешних войн». Он представил таблицу, показывающую причины, по которым императоры теряли власть. Эта статистика ясно показывает, что в прошлом «самой большой угрозой были друзья внутри». Когда я обсуждал риски для императоров и окружающих их людей с одним китайским другом, он сказал, что есть известная китайская поговорка, которая гласит: «Сопровождать лидера — значит сопровождать тигра».

[8]Если вы не читали «Искусство войны», я советую вам прочитать ее, чтобы понять, о чем я говорю.

[9]Историк Китая Джон Фэйрбэнк в своей замечательной книге «Китайский мировой порядок» описывает отношения с некитайскими государствами следующим образом: «Градуированная и концентрическая иерархия внешних отношений Китая включала народы и страны, которые мы можем сгруппировать в три основные зоны: во-первых, Синиская зона, состоящая из наиболее близких и культурно схожих притоков, Кореи и Вьетнама, части которых в древности находились под властью китайской империи, а также состоящая из наиболее близких и культурно схожих притоков, Кореи и Вьетнама, островов Рюкю и, в короткие периоды, Японии. Во-вторых, Внутренняя азиатская зона, состоящая из племен и государств, входящих в состав трибутов, кочевых или полукочевых народов Внутренней Азии, которые не только этнически и культурно не были китайцами, но и находились вне или на окраинах китайского культурного ареала, хотя иногда и прижимались к границе Великой стены. В-третьих, внешняя зона, состоящая из „внешних варваров“ (wai-i), как правило, находящихся на большем расстоянии по суше или морю, включая в конечном итоге Японию и другие государства Юго-Восточной и Южной Азии и Европы, которые должны были посылать дань при торговле».