Пятнадцать мнений о России. Сделано в ИКЕА.

1. Слухи, пропаганда и мечты были для многих советских граждан более реальными, чем сама реальность. Мифология, впитанная с раннего детства, была так же важна, как правда. Помнится, мы стояли, склонившись над картой одного земельного участка. На ней была изображена дорога. Я заметил: «Но ведь этой дороги на самом деле нет». После непродолжительного обсуждения мы с российскими партнерами сошлись на том, что «хоть ее и нет, но она была в плане, утвержденном еще пятнадцать лет назад. Таким образом, можно считать, что она есть».

 2. Я жду главу Солнечногорского района Владимира Попова. Как и практически все российские чиновники, он обычно «задерживается», когда предстоит встреча с нами, простыми бизнесменами. Сейчас он направляется с одной «очень важной встречи» на «встречу с губернатором», но может выделить четверть часа на разговор. Кстати, интересно, что все чиновники среднего уровня, с которыми я имел дело, обязательно ехали к губернатору или, наоборот, прямо от него. Более высокопоставленные чиновники, в свою очередь, всегда торопились к президенту или возвращались со встречи с ним.
У самого входа чиновник останавливает слона, спускается с него по веревочной лестнице и привязывает гигантское животное к столбику со знаком «парковка для инвалидов». Попов исчезает из виду, пройдя через вращающуюся дверь магазина. Я говорю помощнице Наташе, что наш гость уже приехал, и прошу встретить его и проводить.
Забавно, думаю я, что инвалиды в России так богаты. Во всяком случае, самые дорогие машины всегда стоят именно на парковочных местах, зарезервированных для людей с ограниченными возможностями.

3. Сейчас в это сложно поверить, но бренд ИКЕА в России был практически неизвестен. А у тех немногих чиновников, которые раньше слышали о нас, успело сложиться незаслуженно плохое мнение, так что лучше бы они о компании ничего не знали. Особенно сложно нам пришлось в Москве, где приходилось постоянно восстанавливать нашу репутацию. Дело в том, что из-за первых безуспешных попыток открыть магазины в России местные чиновники стали относиться к нам подозрительно: увы, за нами закрепилась слава людей, которые много говорят, но мало делают. Они считали, что стрельба на улицах – недостаточная причина для того, чтобы уезжать из России. Шведы, не знавшие войн около 200 лет, просто струсили, думали они.

4. Вторым моим соратником стал руководитель отдела строительства и недвижимости Андерс Биннмюр, построивший до этого не один магазин ИКЕА в Центральной Европе. Ни я, ни Андерс практически не говорили по-русски. Несмотря на то, что он, как и многие мои коллеги, нашел себе в России спутницу жизни, ему удалось в совершенстве выучить только три слова: ложка, крыса и спасибо. То есть его словарного запаса было, мягко говоря, недостаточно для поддержания осмысленной беседы.

5. 17 августа 1998 года я отправился в Стокгольм, чтобы перевезти семью в Москву. В назначенный день, не скрывая волнения, мы вчетвером поднялись на борт самолета скандинавских авиалиний, вылетавшего в Москву. Когда мы приземлились в Шереметьеве и встретились с сотрудниками московского офиса, меня как будто окатили холодным душем. Этот день помнит вся Россия. Дефолт обрушился на страну как землетрясение. Из Москвы исчезли практически все иностранцы: той осенью сотни компаний закрыли свои российские отделения. Надо сказать, что большинство россиян, которые в одночасье потеряли все свои сбережения, восприняли дефолт с необъяснимым спокойствием. Этот народ, который сотни лет сталкивался с тяжелейшими испытаниями, как будто привык к тому, что несчастья должны случаться с большей или меньшей периодичностью, так что это надо принять как данность и научиться с этим справляться.

6. Сегодня многие компании, покинувшие Россию в 1998 году, снова выходят на этот рынок. Но они уже упустили бесценные годы, не говоря о потерянном доверии российских властей. Для ИКЕА же ни тогда, ни позже вопрос отказа от инвестиций не ставился. Мы обсуждали не кризис, а открывающиеся перспективы. Вот как мы оценивали последствия случившегося экономического катаклизма:
— Цены на импортные товары станут для большинства российских потребителей непомерно высокими.
— Сбережения и доходы среднестатистической российской семьи существенно снизятся.
— Многие иностранные компании уйдут из России или заморозят свои проекты.
— Банковская система так или иначе временно «просядет».
— Появится больше возможностей для закупки российской продукции.
— Станет легче набрать высококвалифицированный персонал.
— Цены на землю упадут, а выбор – вырастет.
— Переговоры с российскими властями должны проходить существенно легче.
Оценка оказалась верной.

7.  Я стал обращать внимание на то, как односторонне изображают Россию западные СМИ. Однажды я вез детей в школу и увидел группу людей, человек шестьдесят-восемьдесят, с флагами и транспарантами, совершенно спокойно стоявших на тихой улочке недалеко от американского посольства. Думаю, мало кто вообще их заметил.
Когда вечером я включил телевизор и попал на новости американского канала, там шел сюжет о беспорядках в Москве. Та самая небольшая и мирная группа, мимо которой я проезжал утром, была снята с такого ракурса, что казалась огромной грозной толпой, собравшейся у стен американского посольства. У москвичей такие репортажи не вызывают ничего, кроме раздражения, и живущие здесь иностранцы часто это обсуждают. К сожалению, западные средства массовой информации почти всегда изображают Россию в преувеличенно негативном свете.

8. В другом подмосковном городе мы тоже присмотрели очень интересный участок. Расположение было просто идеальным! Мы довольно быстро нашли общий язык с мэром Александром, который был заинтересован и открыт к сотрудничеству. Он ездил со мной в Стокгольм, чтобы лучше понять, что такое ИКЕА, и ему все понравилось. Наши отношения развивались в самом что ни на есть дружеском ключе, мы вместе строили планы возведения торгового центра и магазина ИКЕА в его городе. Разногласий практически не было, и Александр активно содействовал реализации проекта. Когда же пришла пора подписывать соглашение, мэр внезапно пропал. Мы пытались с ним связаться, но неизменно получали в ответ сообщения о том, что Александр в отъезде. Человек, с которым мы до сих пор виделись по несколько раз в день, сейчас как будто сквозь землю провалился.
Косвенным путем мы выяснили причину его внезапного исчезновения. Он продал этот участок другой мебельной компании. Мы хотели получить от него какие-то объяснения, но он не был расположен к общению. Фирма, купившая землю, сразу приступила к строительству. Правда, скоро оно заглохло, и до сих пор, по прошествии нескольких лет, на площадке возвышаются лишь недостроенные скелеты зданий.

9. Магазин решили строить в Химках, на большом участке. Мы поспешно – слишком поспешно – провели церемонию закладки первого камня в основание будущего магазина в конце лета. В ней приняли участие первые лица города и области. Я произнес небольшую речь и даже назвал предполагаемую дату открытия магазина. Я также сказал, что его двери распахнутся для первых покупателей в девять часов утра, и пригласил всех почетных гостей церемонии закладки первого камня на торжественный завтрак в семь утра. Это вызвало живое обсуждение среди российских участников церемонии. Никогда раньше им не доводилось слышать, чтобы в момент закладки первого камня им называли не только дату, но и время открытия.

10. Никогда не забуду мою первую встречу с послом Швеции в России, Свеном Хирдманом. Этот очень прямолинейный человек встретил меня со словами:
– Так это ты у нас из ИКЕА. Тогда объясни, как же вы можете быть такими идиотами, чтобы начать строительство, не разобравшись сперва, что здесь происходит?
Что тут скажешь? Единственное, что я смог ответить:
– Если бы мы точно знали, что здесь происходит, нас, пожалуй, здесь бы не было. Было бы жаль, не правда ли?

11. Поскольку Швеция не входит в НАТО, я несколько раз имел возможность оценить, как это влияет на отношение к шведам. Однажды, когда мы с семьей ехали на машине по Москве, нас остановил гаишник. То, что машина принадлежит иностранцам, было видно издалека по специальным желтым номерам. Обычно ГАИ ведет себя в таких случаях очень вежливо, но только не в этот раз. Гаишник засунул голову в машину, что-то кричал и размахивал автоматом. Мы до смерти перепугались и ничего не понимали. Его голова была примерно в пяти сантиметрах от моей. Он продолжал кричать и несколько раз повторил слово НАТО. Тут уж мы закричали в ответ, что никакого отношения к НАТО не имеем. Когда он понял это, его озлобленное выражение лица сменилось широкой улыбкой. Он попросил прощения, убрал голову из нашей машины и показал, что можно проезжать.

 12. Строительство магазина велось так же, как в любой другой стране мира. Мы действовали по привычному и хорошо отработанному шаблону. За все контакты с властями отвечали несколько человек в нашей команде. Им предстояло собрать около 300 разрешений, необходимых для открытия и ввода в эксплуатацию магазина ИКЕА.

 13. Официально строить путепровод было нельзя, потому что съезд расположен слишком близко к памятнику Второй мировой войны – противотанковым ежам, поставленным в честь остановки наступления немецких войск на Москву. Здесь стоит сказать, что мы спроектировали съезд как можно дальше от памятника, хотя московские архитекторы нам и говорили, что необходимости в этом нет. Чиновники объясняли свою точку зрения исключительно заботой о чувствах горожан – путепровод ИКЕА в такой близости от памятника Великой Отечественной войны мог вызвать общественное недовольство.
Очень быстро очередь автомобилей, съезжающих к ИКЕА, стала такой длинной, что из-за нее возникли проблемы на шоссе. А поскольку оно соединяло Москву с международным аэропортом Шереметьево, многие важные персоны на себе испытали возникшие затруднения.
Областные чиновники, проявлявшие в этом вопросе такую пассивность, активизировались и отказались выдавать любые разрешения, если строительство не будет поручено определенной фирме. По их мнению, это была единственная компания, которой можно было поручить возведение моста над стратегически важной федеральной трассой – ведь по ней ездит президентский кортеж, а стало быть, каждый мост над этой дорогой потенциально может быть использован для покушения на него. Поэтому путепровод могла строить только российская компания, обладающая специальным разрешением. Мы, конечно, не могли не усомниться в обоснованности такой позиции, но съезд был нужен нам как воздух, поэтому мы согласились работать с этой компанией. То, что строительство в результате заняло втрое больше времени, чем необходимо, мы готовы были стерпеть. Сложнее было смириться с тем, что оно обошлось нам где-то на 5 миллионов долларов дороже.

 14. Нас ожидал непростой тест на смирение. Часть земельного участка занимали «земли сельхозназначения», чей статус нужно было изменить на «земли производства», а это весьма непросто. Но еще хуже обстояли дела со второй частью участка, за которой был закреплен статус «лесных земель», категорию которых изменить практически невозможно. В этом процессе необходимо задействовать множество различных комитетов и ведомств – всего 39 инстанций. После очередной резолюции нам каждый раз говорили, что осталось получить последнее разрешение. Но вслед за этим выяснялось, что необходимо одобрение еще одного ведомства, а за ним – еще одного. Российское отделение ИКЕА совершило крупное пожертвование на развитие детского спорта в Московской области. После этого рубить деревья, которых не существует на самом деле, и начать строительство нам разрешили.

 15. Не секрет, что со сталинских времен вокруг больших российских городов, и особенно вокруг Москвы, остались многочисленные захоронения. Внешне они никак не отмечены – я не видел никаких признаков того, что к этим могилам кто-нибудь приходит. Может быть, это объясняется потрясающей способностью россиян вычеркивать страшные страницы своей истории из памяти и жить дальше. Учитывая, сколько невзгод выпало на долю России в последние 800 лет, можно предположить, что ген выживания глубоко укоренился в русской культуре и передается из поколения в поколение. Я искренне убежден, что, если произойдет какая-то мировая катастрофа, пережить которую смогут не больше ста человек, эта сотня будет в основном состоять из русских. 
Вскоре мы получили от властей необычную официальную бумагу. В ней не только указывалось расположение массовых захоронений, но и сообщалось, что они являются наследием преступного периода в истории России. Ничего похожего мне никогда больше не доводилось получать от российских органов власти.