Кто получит 1.9 трлн долларов из пакета стимулов США

Истории Стамбульского базара
Не в первый раз в поле зрения Турция и ее лидер Эрдоган. На прошедших неделях он с традиционной для него решительностью внес своими заявлениями новые аспекты в геополитические и геоэкономические расклады. Эти расклады реализуемые в настоящее время или только ожидаемые отнюдь не способствуют мирному сосуществованию, а скорее являются прологом к более серьезным проблемам в будущем.

Неординарность политического лидера заключается как в действия на благо страны, так и в масштабности поставленных им задач. И если с первым (достижениями) у Эрдогана не всегда все гладко, то со вторым – масштабностью планов нет никаких проблем. Иногда даже одолевают сомнения реально ли Эрдоган считает достижимыми все те планы, которые он ставить перед Турцией, или это не более чем политический авантюризм, густо замешанный на турецкую традицию преувеличений.
.

На этой неделе Эрдоган отличился трижды, отметившись недружественными заявлениями по Крыму на встрече с Зеленским, провокационными высказываниями по Стамбульскому каналу, который вроде как намерен построить и очередными попытками что-то выторговать в Сирии.
Султан и клоун
Встреча Эрдогана и украинского президента Зеленского на фоне накачки военных потенциалов Украины в зоне соприкосновения с ДНР и ЛНР носили явно провокационный и безусловно антироссийский характер. И могли закончится дипломатическим скандалом, если бы Кремль пожелал их услышать и возмутиться.

Переговоры Эрдогана и Зеленского обе стороны, очевидно, сочтут успешными. Обе стороны сказали ровно то, что и хотели сказать, получили ответы, которые их вполне удовлетворяют. Вот только в контексте всего происходящего это все малозначимо и во многом уже отыграно телефонным разговором Путина и Эрдогана.
Стамбульский канал
Еще одним провокационным заявлением, на самом деле гораздо более серьезным, чем надувание щек по поводу Крыма является план Турции построить новый — стамбульский канал, соединяющий Черное море с Мраморным.

Собственно, в том, что Турция хочет строить канал нет ничего нового или необычного. Это много раз заявлялось и прежде, обосновывалось ростом товарооборота и всеми принималось как должное. В конце концов территория эта турецкая и делают они ровно то, что считают нужным на своей территории. Тем более, если такая деятельность не нарушает планов других стран и не посягает на незыблемость международных обязательств.
Собственно, с этим то и возникли некоторые сложности, а именно с тем, что при обсуждении планов строительства такого канала Эрдоган вдруг заявил, что на него не будут распространяться ограничения. Введенные конвенцией Монтре для Босфора и Дарданелл. А вот это уже серьезнее, поскольку с торговой и гражданской точек зрения эта конвенция ничем Турцию не ограничивает. Да и с военной тоже, так как Турция – черноморская держава. Ограничивает она позиции третьих стран не позволяя попадать в Черное море военным кораблям нечерноморских государств без специальных процедур и ограничений по количеству и характеристикам таких военных кораблей. Собственно. Появление в Черном море американского авианосца, бессмысленное с военной точки зрения, и проблематичное с навигационной (мост Стамбула не способствует прохождению) не может состояться как раз в связи с наличие ограничений по конвенции Монтре.
Фактически единственным возможным последствием нераспространения режима Монтре на стамбульский канал может стать возможность беспрепятственного пропуска в Черное море любых кораблей стран НАТО. Это опять же послание в сторону Кремля, призывающее к учету в большей мере турецких устремлений в том числе в Сирии. Естественно такая возможность Кремлю понравится не может. Но с учетом двух обстоятельств Кремль предпочитает промолчать.
Во-первых, всем очевидно, что каналы не строятся за недели и месяцы, это срок, измеряемый в годах (пока 2025-2026, но срок сместится), а в это время вероятность сохранения Эрдогана в качестве президента Турции крайне мала.
Во-вторых, конвенция Монтре в большей мере защищает саму Турцию от уничтожения какими-либо воюющими державами и от потели проливов, чем ограничивает в чем-то потенциальные воюющие державы. Западу появляться в Черном море равносильно самоубийству (оно все простреливается). а России вряд ли что то может помешать в случае необходимости прервать судоходство в проливах своими силами.

В-третьих, пролив касается только перемычки между Черным и Мраморным морями, в то время, как конвенция Монтрё распространяется и на выход из Мраморного моря в Эгейское. В таком случае, вряд ли угроза пропускать все подряд через канал Стамбул, может быть реализована в силу ограничения на проливе Дарданеллы. Иначе придется строить еще один канал с еще более проблемным инженерным решением.

Сирийские страдания
Сомой болезненной точкой российско-турецких разногласий является Сирия. В то время, как российская военная полиция контролирует все больше коммуникаций в Сирии. А российские объекты появляются то водном, то в другом населенном пункте САР, Турция вынуждена сворачивать некоторые свои блок посты, оставшиеся в тылу сирийской армии. А это неприятно.

Сейчас всем очевидно, что тезис «Асад должен уйти» провалился. В Дамаске открываются посольства арабских государств, потихоньку восстанавливается экономика. Военный план захвата всей Сирии целиком, если кто-то его и вынашивал, вынужден будет пересмотреть в пользу сокращения ожиданий. Но Турция стремится сохранить влияние и экономические интересы и продолжает давление.
Под художественным руководством Турции подконтрольные боевики проводят вылазки против сирийской армии, получают турецкую бронетехнику, разведданные. Турция вывозит до сих пор нефть с территории Сирии (гораздо меньше чем ранее, но все равно) и разжигает у своих подопечных неправильные ожидания будущего.
Российские действия, которые в Турции однозначно понимают, как пролог к окончательной стабилизации в Сирии и одновременно как шаг к деривации ее территории от террористических групп и контролирующих их сил Анкаре откровенно не нравятся. Но действия Турции в Сирии весьма ограничены. Поскольку России причертила своеобразные красные линии, когда вслед за обстрелом российского патруля или совместного блок поста следует авиационный удар с десятками горящих турецких фур и бензовозов, а также единицами переданной боевикам турецкой бронетехники. Более чем однозначный и болезненно воспринимаемый сигнал.
Особый колорит происходящему придает то, что от взора Анкары не может укрыться то, что Сирийская Арабская Армия все более укрепляется районах, примыкающих к Идлибу и другим территориям турецкого контроля, накапливается все больше вооружения и квалифицированного кадрового состава, проходят зачистки пустыни от боевиков ИГИЛ.
На этом фоне, становится очевидно, что операция по окончательному решению идлибской проблемы не за горами и это не нравится Анкаре еще больше.

Экономический коллапс?
Самой же большой проблемой Турции является вовсе не Украина, Сирия, или каналы. Самой большой бедой Турции в настоящее время является экономика.

Курс лиры неустойчив и не вызывает у граждан серьезных радостных эмоций, ставка рефинансирования Центрального Банка одна из самых высоких, инфляция бьет рекорды, а индекс экономической активности наоборот падает. На лицо системный кризис выйти из которого крайне сложно. Поскольку речь идет, фактически, о ситуации, когда один кризис (национальный) развивается в рамках другого кризиса – всемирного. В то время, когда весь мир (за редким исключением) переживает стагнацию или даже рецессию из-за эпидемии коронавируса, Турция еще и внутренний экономический кризис из-за нездоровой монетарной политики руководства.
В экономике Турции три беды. Первая – это валютный курс. Лиру лихорадит, а попытки ее удержания зачастую сопряжены к воззваниям не выводить из страны иностранную валюту. В условиях любого государства такой призыв рассматривали бы как основание для паники, в Турции уже привыкли, так как к таким призывам Эрдоган прибегает регулярно. Проблема связана с тем, что по большому счету лира как валюта никому особо не нужна. Товарооборот с зарубежными партнерами в евро и долларе. На курортах с радостью примут европейский евро, а лиру с гораздо меньшей радостью. Нарастить популярность лиры за счет Сирии и Ливии дело возможно и интересное, но вот не очень-то практически реализуемое, так как бедно больно местное население, а промышленность так и вовсе в упадке. Так что лиру периодически приходится реанимировать, безуспешно.
Вторая проблема – банки, в Турции уже и так в 2020 обанкротилось несколько достаточно крупных банков, в СМИ постоянно говорят о новых ожиданиях краха, волна банкротств постепенно распространяется и на промышленность. Эрдоган прекрасно понимает, что экономика Турции по большому счету неконкурентоспособна. Но сделать вряд ли что-то удастся. Главное не допустить резкого краха.
Третьей проблемой является государственный долг Турции. И без того в конце 2000 года Турции пророчили суверенный дефолт. Турция уже сожгла в попытках исправить курс лиры порядка 120 миллиардов долларов США. Турция наращивала в 2000 и начале 2021 годов госдолг самыми большими темпами за последние 10 лет. И хотя сам размер внешнего долга не очень велик (порядка 33 % к ВВП), темпы его роста угрожающи.
Исправить кризисную ситуацию Эрдоган пытается переменой чиновников во главе Минфина и Центрального Банка. То назначение получают его родственники, то уважаемы экономисты. Не помогает. Экономика в медленном, но неизбежном кризисе. И заявления о том, что это се происки врагов вряд ли кого-то уже убедят, не та ситуация. Эрдогану остается только предпринимать судорожные усилия выправить ситуацию и обращаться к населению со все боле и более фантастическими геополитическими проектами.