Итоги недели: Удар по собственности

МАКСИМ БЛАНТ, экономический обозреватель:
Кандидат в президенты Владимир Путин на съезде РСПП предложил «капитанам бизнеса» раскошелиться и таким образом окончательно закрыть вопрос приватизации 90-х, назвав ее «нечестной».
Следует напомнить, что однажды вопрос приватизации 90-х «закрыт» уже был. Причем именно Владимиром Путиным во время его первой президентской компании 12 лет назад. Тогда назначенный Ельциным «преемник» публично и неоднократно гарантировал неприкосновенность итогов приватизации. Тогда это было принципиальной позицией, условием мирной передачи власти, способом противостоять коммунистам, неизменно требовавшим (и требующим до сих пор) вернуть народную собственность народу.
И не только это. Был еще один аргумент, не менее важный тогда, а в долгосрочной перспективе, пожалуй, и более значимый. Появившийся в России менее чем за 10 лет до того, институт частной собственности был слаб и требовал дополнительных гарантий. Причем гарантий законодательных, вроде закона об амнистии на какую-то дату. Условно говоря, этап первоначального накопления, который во всем мире сопровождался не слишком законными действиями, в России закончен 1 января 2001 года. Отныне все живут по закону, и все перед ним равны.
Однако сделано этого не было. Более того, из уст того же Путина сначала намеки на «нечестность» отдельных сделок 90-х прозвучали в процессе «равноудаления олигархов», а потом, уже более определенно он высказался уже во время «дела ЮКОСа». Слова о том, что честным путем заработать миллиарды невозможно, о том, что крупные собственники в России сродни наемным менеджерам, которым «государство доверило», и которых оно же — государство — в любой момент может лишить доверия стали спусковым крючком, запустившим сразу два процесса.
Первый — ускорился институт разрушения частной собственности, и без того слабый в России. Поставленная под сомнение главой государства легитимность крупной собственности в стране отпугнула многих инвесторов, которые предпочли пусть и менее доходные страны, но те страны, где риск лишиться всего в одночасье несколько меньше.
Второй процесс — пресловутая коррупция, с которой безуспешно пытается бороться тандем. Размытое и абстрактное «государство», которое «дало» и которое может и отнять, имеет вполне реальное воплощение в лице чиновников, которых надо ублажать, чтобы «не утратить доверия». Вместо капитализма, при котором частная собственность является священной и неприкосновенной, в России стала извращенная система взаимоотношений между бизнесом и государством, плоды которой пожинаются сегодня тем же «тандемом», который оказался не в состоянии не только победить коррупцию, но даже замедлить темпы ее роста.
Зачем Путину перед выборами понадобилось снова муссировать тему «нечестной приватизации» 90-х, ставя в очередной раз под сомнение легитимность собственности в стране, понятно. Разочаровавшись в своем традиционном электорате, который почувствовал себя оскорбленным той степенью цинизма, что сопровождала «рокировку в тандеме» и парламентские выборы, Путин пытается получить дополнительную поддержку у той группы электората, которой комфортно считать себя обманутой.
При этом понятно, что раз и навсегда «закрыть проблему 90-х годов» не получится. Во-первых, попросту не существует законного механизма. Сроки давности по приватизационным сделкам давно истекли. Компании, о которых идет речь, зачастую поменяли собственников (интересно было бы посмотреть, как Путин будет требовать денег на «нечестную приватизацию», например, с Кахи Бендукидзе"), стали публичными компаниями со своими миноритарными акционерами, приобретавшими свои доли на рынке по честной, сложившейся на тот момент рыночной цене.
А во-вторых, даже если крупные бизнесмены, владеющие активами, созданными еще во времена СССР, и согласятся заплатить (например, чтобы не разделить судьбу «наемного менеджера» Ходорковского), где гарантия, что лет через несколько кто-то опять не решит, что они и теперь «недоплатили, и с них не „причитается“ еще. Может ли такой гарантией послужить слово Путина?
Повторюсь, все последние действия — и обещание ввести „налог на богатых“, и призыв заставить людей, сколотивших состояния на приватизации 90-х — это разжигание „классовой ненависти“, продиктованное оттянуть часть электората, склонных к левизне оппонентов Путина. Возможно, сейчас эти действия принесут кандидату Путину вожделенную победу на выборах. Но эти же действия самым разрушительным образом сказываются на институциональной среде и инвестиционном климате в России. Более того, в долгосрочном плане они чреваты серьезными проблемами для окружения самого Путина.
Ставя под сомнение легитимность собственности и укрепляя систему личной зависимости бизнесмена от конкретного чиновника, считающего себя олицетворением государства, Путин (который все же не бессмертен) ставит под сомнение ту собственность, что ориентирована на него лично и на людей из его чиновной команды. Судьба же бизнеса, ориентированного на конкретного чиновника высокого ранга после ухода этого чиновника со своего поста уже была весьма наглядно продемонстрирована после отставки московского мэра.