Золотые наручники: как трейдер Сэм Полк бросил работу на Уолл-стрит и стал счастливым

Сэм Полк отказался от бонусов размером в миллионы долларов ради личной свободы. Как ему удалось слезть с финансовой иглы и предпочесть счастье богатству?


«В последний год работы на Уолл-стрит мой бонус составил $3,6 млн — и я был зол, так как считал его недостаточно большим» — так начинается вышедшая в январе в The New York Times колонка Сэма Полка, в которой автор рассказывает, как ему удалось преодолеть всепоглощающую страсть к богатству. Манифест бывшего трейдера наделал много шума.
Полк поведал читателям о том, как алчное стремление Уолл-стрит к бонусам и ярость финансистов из-за повышения налогов помогли ему осознать, что в этой сфере полно людей, «подсевших» на богатство и готовых пойти на все, лишь бы зарабатывать еще больше. «Вы когда-нибудь видели наркомана, когда у него кончилось его зелье? Он готов на все — пройти 20 миль в метель, ограбить бабушку — только бы получить дозу», — написал он.

Колонка Полка может показаться просто рассказом разочаровавшегося в своей работе трейдера, но он ставил перед собой цель более важную. «Когда я ушел,  мне звонили десятки бывших коллег, и все они говорили: «Я хочу уйти, но не могу. Я действительно хочу что-то изменить в своей жизни к лучшему» или «Я уйду — через годик или два». Прошло три года, и из них ушел только один — и то для того, чтобы руководить инвестиционной компанией своего отца», — говорит Полк в интервью Forbes.
Почему же не ушли, если все этого хотели? Одной из причин могут быть «золотые наручники» — понятие, которым описываются ситуации, когда компании откладывают выплаты компенсаций сотрудникам, предлагая им опцион на покупку акций, который вступает в силу только через несколько лет, или же требуют возвращения части бонусов при уходе. Однако с точки зрения сотрудника, «золотые наручники» ощущаются в любой ситуации, при которой человек оказывается недоволен своей работой, но не уходит — или потому, что для его образа жизни необходим определенный уровень дохода, и/или потому, что боится утратить свое влияние.
Несмотря на то что люди, скованные «золотыми наручниками», считают подобную ситуацию безвыходной, альтернатива есть. И история Полка — яркая тому иллюстрация, хотя в первое время после увольнения он и просыпался в холодном поту, испытывая «панику и ужас».
В погоне за Суммой
«У большинства людей на Уолл-стрит есть то, что они называют Суммой с большой буквы С, — рассказыает Полк. — Это сумма, получив которую, как они считают, нужда в деньгах окончательно отпадет и они смогут уйти. Проблема в том, что Сумма все время увеличивается». Когда Сэм учился в колледже и прочитал книгу Майкла Льюиса «Покер лжецов», то подумал, что ему хватило бы $225 000. Через восемь лет ему было недостаточно $3,6 млн.
Когда Полк осознал, что Сумма постоянно удаляется, он сделал «первый неосознанный шаг» в правильном направлении. Обычно для того, чтобы продемонстрировать неравенство доходов в компании, приводят соотношение зарплат гендиректора и рядового сотрудника. Предположим, это соотношение 275:1. «По сути, перед нами количество лет, — говорит Полк. — Сотруднику нужно было бы работать 275 лет, чтобы заработать столько, сколько гендиректор получает за год. Я начал думать: «Если у меня на банковском счете миллион, а я трачу в год 100 000, значит, у меня есть 10 лет». Вы, может быть, удивитесь — но нужно понимать, что такое зависимость: мысль о том, что у меня осталось сбережений только на 10 лет, привела меня в ужас. Зато если я сокращу свои расходы до 75 000, неожиданно получу еще несколько дополнительных лет».
В то время Полк снимал квартиру за $6000  в месяц на элитной Бонд-стрит, но, памятуя о сокращении расходов, перебрался в жилище поскромнее за $2700 в месяц в менее изысканный район Альфабет-Сити. У Сэма никогда не было затратных хобби, вроде гольфа или членства в загородном клубе, так что когда он ушел с Уолл-стрит, то стал вести «относительно скромный образ жизни — скромный по стандартам Уолл-стрит», который обходился ему в $125 000 в год.
За математическими подсчетами скрывались глубокие эмоциональные изменения. Когда Полк начал работать на Уолл-стрит, он приводил в порядок нервы с помощью психолога, сеансы которой посещает до сих пор. Поговорив со специалистом, Сэм осознал, что его жизнь основана на страхе. «Я копил деньги, чтобы притворяться, что защищен, — говорит он, — а вместо этого понял, что мне следует вести жизнь, полную приключений, и получить возможность оставить след о себе в этом мире».
Когда он уже был готов «прыгнуть за борт», из его хедж-фонда ушли несколько человек, и Полк «оказался в удобной позиции для того, чтобы сорвать крупный куш». «Я начал считать в уме: «Я, может, и хочу уйти, но точно ведь есть сумма, которая меня удержит», — продолжает Сэм. Он остановился на $100 млн и решил начать с того, чтобы попросить выплатить себе задним числом бонус в $8 млн.
«Не знаю, бывало ли у вас так, чтобы вы просили о чем-то, что вам не нужно. У меня было как раз такое жуткое чувство. А что если бы они дали мне $8 млн? Неужели я смог бы выдержать еще год такой работы?» — говорит он.
Полк почти не хотел получить того, о чем просил, но в то же время признает, что был «справедливо возмущен». Одна из причин того, что Уолл-стрит столь притягательное место, заключается в том, что люди, которым платят $2 млн, действительно имеют смелость возмущаться. Это, может, и не очень хорошая причина, но она есть, ведь им платят $2 млн, а их боссам — $150 млн. Так что в каком-то смысле им недоплачивают. Они не воспринимают это в контексте жизни всего мира. Они воспринимают это в контексте своего мирка Уолл-стрит. «Я тоже попал в эту ловушку, несмотря на то, что какая-то часть меня смогла проделать духовную работу, я видел собственную неуравновешенность и неуравновешенность всей сферы, в которой работал, и просто защищал себя. Так что какую-то часть меня можно было назвать исцеленной, пробудившейся или вновь обретшей связь с человечеством, а другую — ориентированной на мировоззрение Уолл-стрит», — говорит Сэм.
Когда он объявил свой ультиматум, его начальники согласились увеличить бонус с условием, что Полк останется еще на несколько лет. Лишь тогда Сэм понял, что на самом деле просто хотел уйти. Он совершил последнее усилие, разорвал «золотые наручники» и возвратил половину $3,6-миллионного бонуса, чтобы получить свободу.
«О Боже, где я?»
Первоначальный подъем быстро сменился страхом. «Я помню, как проснулся в первый день и пришел в полный восторг от того, что мне теперь не надо вставать по будильнику и идти на работу, что никто меня не ждет, но в то же время я ощутил такой ужас, какого никогда не испытывал, потому что был абсолютно один в своей квартире и мне казалось, что никто даже не заметит, если я исчезну или умру», — рассказывает Полк.
Он вспоминает, как его бывшие коллеги, с которыми он до этого проводил по двенадцать часов в день, увольняясь,  говорили ему: «Давай поужинаем!», но они так никогда больше и не встречались. На этот раз так случилось с ним самим: «Я не говорю, что был на работе кем-то очень важным, но многие меня знали и ценили, однако Уолл-стрит понадобилось, может быть, две недели, чтобы забыть обо мне, и я подумал: «О Боже, где я?» Меня воспитывал отец, и он внушил мне, что моя личная ценность зависит от престижа тех институтов, с которыми я связан, так что уходить мне было очень страшно. Я чувствовал себя полностью опустошенным».
 
Сначала Полк поехал с братом в Мексику. «Путешествия в стиле Уолл-стрит — это обычно комфортное буржуазное времяпрепровождение, а мы с ним ехали по 12-14 часов на автобусах, бродили с рюкзаками, и это было самое большое удовольствие, которое я когда-либо испытывал», — вспоминает Сэм.
После этого он на два месяца уехал в Индию, где девушка, которая позже стала его женой, работала врачом. Вернувшись, они переехали на другой конец страны, потому что, по словам Полка, Нью-Йорк и его богатство были для него «как бар для алкоголика». «Здесь было сосредоточено слишком много амбиций и жадности — не в самом месте, но в тех ассоциациях, которые оно у меня вызывало. Ходить по улицам и видеть людей, которые, как я знал, зарабатывали миллионы долларов в год, в то время как я не зарабатывал ничего, было так страшно, что мы в конце концов переехали в Лос-Анджелес», — объясняет Полк.
«Мне этого достаточно»
Полк начал привыкать к новой жизни, в которой не сразу сформировалась своя рутина. «Если у тебя есть работа, то ты знаешь, что делать. Может, это и скучно, зато чувствуешь себя в безопасности, — рассказывает он. — Ты как ребенок, которому говорят, когда надо идти спать. Теперь мне надо было самому решать, хочу ли  я днем сходить в кино? А может быть, выпить кофе? А чем дальше заниматься в жизни? Это было жутко, но в то же время я понимал, что испытывать страх перед полной свободой — очень странно. У меня больше не было возможности сказать: «Я делаю это, потому что мне велел мой босс или потому что я должен это сделать». Я делаю это, потому что я этого хочу».
Сэм начал заниматься волонтерской деятельностью, серфингом и литературой. Он написал книгу и вместе с женой создал некоммерческую организацию Groceryships. «Если я не сделал за день чего-то полезного, то испытывал острое беспокойство, но постепенно это прошло, и я научился просто быть и существовать в этом мире», — говорит Полк.
В то же время он нервничал, опасаясь скатиться в бедность. Сэм собирался сделать предложение своей девушке и волновался, сможет ли она доверять ему, когда узнает, что он не работает, или если рынок ценных бумаг рухнет. Он постоянно проверял курс акций с помощью программного приложения Bloomberg — по 10, 12, 15 раз в день, но затем удалил его, чтобы не подпитывать страхи.
Ему пришлось смириться с тем фактом, что какая-то часть его души постоянно хотела быть самым успешным, важным и влиятельным парнем в комнате. Он называет это чувство «желанием быть президентом Соединенных Штатов». «Главным испытанием было перестать воспринимать свою жизнь как ущербную, пока я не достигну этого странного высочайшего уровня — и вместо этого с благодарностью принять то, что есть, и осознать, как это прекрасно», — поясняет Полк.
Когда он написал книгу, оказалось, что «никто не хотел ее покупать». Сэм научился переживать трудности стоически: «Каждый вечер перед сном я закрывал глаза и говорил: «Меня устраивает моя жизнь». Я благодарил Бога и вселенную или думал о своей жене и нашем ребенке, который должен был родиться через два месяца. Я научился считать самым ценным текущий момент времени». И хотя с тех пор дела Полка идут в гору и после колонки в NYT он превратился в известного ментора, Сэм не перестает следовать выработанным им психологическим тренингам.
По его словам, в том, что произошло, он изменил бы только одну вещь: «Мне жаль, что при уходе из хедж-фонда мне не хватило смелости быть добрым. Я сердился и требовал $8 млн, хотя знал, что буду губить на Уолл-стрит свою жизнь».