ЦМАКП в очередной раз сообщает о наступившей в промышленности стагнации, а в её гражданском секторе – рецессии.
«В промышленности наблюдается стагнация. Объём выпуска – после увеличения в конце 2024 г. – в январе резко скорректировался до уровня примерно середины 2024 года и затем стабилизировался.
Если же рассмотреть динамику выпуска промышленности без секторов с доминирующим присутствием ОПК, можно говорить о переходе к рецессии. Объём производства гражданской продукции в I кв. 2025 снижался на 0,8% в месяц (в т.ч. в марте – на 1,1% к предыдущему месяцу, сезонность устранена). В результате, уровень выпуска достиг наименьших значений с апреля 2023 г.»
В положительном диапазоне экономику пока поддерживает рост потребительской экономики, особенно в торговле и сфере услуг. Но судя по тому, как лихо ЦБ сокращает потребительский кредит, удерживая высокую ставку, не за горами наступление рецессии и в этом секторе.
И ещё очень важное замечание от ЦМАКП, о нём правительственный think tank в последнее время говорит всё громче:
«(происходит) Сокращение выпуска готовых металлоизделий (-5,5% в марте после +8,0% в феврале и -17,1% в январе); как неоднократно указывалось, подобная неустойчивая динамика отрасли определяется сегментом продукции оборонного назначения; стоит, однако, отметить, что в марте сокращение выпуска имело фронтальный характер – оно наблюдалось по всем основным группам металлоизделий».
Проще говоря, ВПК России уходит в серьёзный минус. Это может говорить скорее не об исчерпанности потенциала роста в этом секторе, а, очень вероятно, о стратегической установке властей на переход к мирному процессу по Украине (когда продукция ВПК в таком объёме уже не будет востребована). Впрочем, это уже не экономическая, а политическая тема.
Этот график из апрельского мониторинга ЦМАКП говорит нам о будущей серьёзной проблеме.
Скорость обращения ликвидных денежных средств населения с 2018 года сократилась на треть. Причём мы видим, что эта проблема началась ещё за три года до СВО, в 2020 году, в ковидный кризис, а далее только усугубилась.
«Сохраняющиеся сверхвысокие ставки в экономике продолжают оказывать сильное понижательное давление на ликвидную часть широкой денежной массы (доля ликвидной части, по состоянию на февраль, уже опустилась до минимальных уровней, начиная со второй половины 2020 г.). Такое перераспределение между ликвидной и сберегательной частью денежной массы означает, что в краткосрочном аспекте инфляционное давление уменьшается, зато формируется среднесрочный «инфляционный навес», способный разбалансировать потребительский рынок при переходе Банка России к снижению ставок».
В России традиционно этот отсроченный инфляционный навес решали самым грубым образом – конфискационными денежными реформами, как в 1947-м и 1991 году («павловский обмен денег»).
ЦБ борется с симптомами, а не причинами инфляционной болезни. Его сверхжёсткая ДКП только отсрочивает инфляционный взрыв.
Население пока несёт деньги на депозиты, но однажды эти деньги могут проследовать обратно и вылиться на потребительский рынок.
Мягкое решение – это возобновление широкого импорта потребительских товаров из «недружественных стран» (автомобили, бытовая техника, ремонтные материалы, международный туризм; для юрлиц – станки и технологии, спецтехника, самолёты гражданской авиации и т.п.).
Ещё одно решение – это дать сгореть инфляционному навесу, как произошло в 1991-92 году (гиперинфляция – в 1992 году она составила 2620%; но вряд ли сегодня и завтра найдутся люди в руководстве страны, кто на это решится, так как это чревато обрушением экономики)
