Что, по моему мнению, происходит: 1) с китайско-американскими отношениями, 2) с их отношениями с другими странами и 3) в Китае. Рэй Далио.

Перевод статьи от Рэя Далио.

Больше переводов в моём телеграмм-канале

t.me/holyfinance

В своем последнем посте я описал шаблон большого цикла, состоящий из пяти основных сил. Сегодняшний пост является продолжением того, что я обещал, и посвящен конфликту великих держав и тому, что происходит с Китаем.

Вот уже почти 40 лет я езжу в Китай. Я завел там очень тесные дружеские отношения и участвовал в их развитии, но не в погоне за деньгами, а в стремлении к значимой работе и значимым отношениям. Я наслаждался изобилием того и другого и чувствую глубокую готовность помочь, как вы чувствовали бы себя со своими друзьями. Это поставило меня в привилегированное и неловкое положение, поскольку я глубоко привязан к двум величайшим державам в мире, которые находятся на грани войны друг с другом. Я нахожусь посередине, пытаясь помочь обоим, стараясь при этом не навредить ни одной из сторон в процессе оказания помощи другой. Недавно у меня были две поездки в Китай продолжительностью 13 дней, которые включали множество встреч и бесед с людьми из самых разных слоев общества. Эти поездки, наряду с тем, что я узнал из других встреч с некитайскими политиками в других странах (включая США), а также с китайскими гражданами и экспертами по Китаю за пределами Китая, дали мне представление, которым я собираюсь поделиться с вами здесь и сейчас.

Цель этой памятки — как можно точнее описать то, что я считаю правдой, без каких-либо предвзятых оценок того, кто что делает правильно или неправильно. Моя цель — просто расширить понимание, чтобы помочь свести к минимуму просчеты. Я буду говорить откровенно, возможно, слишком откровенно для некоторых, потому что я верю в силу коллективных попыток объективно взглянуть на то, что является правдой, и выяснить, что с этим делать. В то же время, пожалуйста, поймите, что, хотя я считаю следующее правдой, я ни в чем не уверен.

Соединенные Штаты и Китай находятся на грани войны и не в состоянии разговаривать.

Что я имею в виду, когда говорю, что США и Китай находятся на грани войны, так это то, что, похоже, они близки к санкционной войне и / или реальной войне, которой не хочет ни одна из сторон, но многие верят, что это, вероятно, произойдет, потому что а) каждая сторона очень близка к красным линиям другой стороны, б) каждая сторона использует балансирование на грани войны, чтобы подтолкнуть другую, рискуя пересечь красные линии друг друга, и в) политика, вероятно, приведет к более агрессивному балансированию на грани войны в течение следующих 18 месяцев.Я хочу подчеркнуть, что, говоря, что они находятся на грани, я не имею в виду, что они обязательно перейдут грань. Я хочу сказать, что они очень близки к пересечению красных линий, которые, если их пересечь, безвозвратно подтолкнут их к какому-то типу войны, которая нанесет ущерб этим двум странам и нанесет серьезный и необратимый ущерб мировому порядку — как вторжение России на Украину нанесло ущерб России и всему миру, просто намного больше.

Что касается того, что обе стороны не могут разговаривать друг с другом, я имею в виду, что дискуссии о больших, важных вещах превратились в обмен обвинениями, которые скорее ухудшают отношения, чем помогают им, поэтому вести дискуссии хуже, чем избегать их. Хотя ведутся некоторые тактические дискуссии, направленные на предотвращение приближения к войне (например, на такие темы, как то, как реагировать на визит президента Тайваня Цая в США), и обе стороны согласны с тем, что эти тактические обмены — это хорошо, растет убеждение, что неизбежный путь ведет к войне. Это убеждение обусловлено развитием обстоятельств, политикой в обеих странах и геополитическими соображениями.

Что касается политики как фактора влияния, важно понимать, что Соединенные Штаты не едины, и администрация Байдена не контролирует отношения с Китаем, потому что система принятия политических решений в США фрагментирована. Как мы видели в инциденте с визитом Нэнси Пелоси на Тайвань и в инциденте с воздушным шаром (и во многих других менее освещаемых инцидентах), президент Байден не может говорить от имени Соединенных Штатов или контролировать их в одиночку. Хотя обе партии и большинство американцев согласны с тем, что они настроены антикитайски, они не могут договориться о том, насколько сильно и какими способами.

Ястребиное политическое влияние в Соединенных Штатах будет оказывать большее давление на отношения в течение следующих 18 месяцев из-за начала сезона выборов 2024 года. Это будет очень рискованный период, потому что Китай и США сейчас уже находятся на грани войны. Политический график избирательного цикла между сегодняшним днем и выборами 2024 года в Соединенных Штатах и на Тайване, вероятно, приведет к усилению антикитайского противостояния со стороны США. Например, «ястребы» в Конгрессе США и их действия, такие как слушания в Избранном комитете представителя Галлахера по Коммунистической партии Китая, а также обращение большинства кандидатов на пост президента, Сената и Палаты представителей к населению, которое хочет, чтобы его лидеры противостояли Китаю, плюс тайваньская политика… Все это, вероятно, приведет к тому, что мы окажемся на грани или за пределами красных линий. Поскольку Китай и США уже находятся на грани войны, оказывать жесткое давление на Китай в течение следующих 18 месяцев будет очень рискованно.

Есть много красных линий, которые будут преодолены в ходе балансирования на грани войны в течение следующих 18 месяцев. Каждая из них рискована, и вместе они сопряжены с ещё большим риском. Вот некоторые из них:

• Хорошо известная китайская красная линия — это когда Соединенные Штаты или Тайвань выступают за независимость Тайваня. Все знают, что если это произойдет, то это будет расценено Китаем как акт войны. Забегая вперед, можно сказать, что существует относительно высокая вероятность того, что правительство Соединенных Штатов в той или иной форме выступит за защиту отделения Тайваня от Китая военным путем и продаст Тайваню летальное военное оборудование для этого. Визит Кевина Маккарти на Тайвань, несущий решительный посыл о поддержке защиты Тайваня, особенно увеличения продаж оружия, или даже подобные заявления, сделанные без визита, были бы переходом красной черты.
• Китайские военные самолеты и корабли проверяют ранее установленные красные линии из-за того, что китайцы называют ранее не инициированными провокациями, и потому, что они утверждают, что это их суверенное право, поскольку они рассматривают Тайвань как бесспорную часть Китая.
• Отношения Китая с Россией побуждают США и Китай прощупывать красные линии друг друга в этих отношениях. Например, четко не согласовано, какая технология относится к смертоносному военному оборудованию, поскольку некоторые виды оборудования двойного назначения. В Китае также ведутся дебаты о том, почему для НАТО приемлемо предоставлять Украине летальную военную технику, но не приемлемо Китаю делать то же самое для России.
• Экономические санкции, наиболее непосредственные из-за которых США перекрыли Китаю доступ к основным чипам, тестируют китайские красные линии. В ответ Китай впервые рассматривает возможность введения ответных санкций против американской компании. Более конкретно, сейчас рассматривается возможность введения санкций в отношении Micron Technology, что было бы финансово разрушительным для компании, поскольку около 25% ее выручки приходится на Китай и Гонконг. Естественно, другие американские компании и компании, которые считаются союзниками США и которые сильно зависят от ведения бизнеса с Китаем, беспокоятся и обдумывают, как защитить себя.
• Контроль над основными технологиями и полезными ископаемыми для защиты от того, чтобы быть отрезанным от них, и возможность отрезать основные технологии и полезные ископаемые противника — это делается сейчас и является провокационным. Эта самоподкрепляющаяся динамика усиления экономической войны происходит классическими способами, подробно описанными в моей книге "Принципы реагирования на меняющийся мировой порядок", и является опережающим показателем войны. Это ведет к большему вовлечению в работу и “дружескому взаимодействию”, оба из которых гораздо менее эффективны с точки зрения затрат и приведут к изменению структуры альянсов. Это происходит потому, что практически все страны находятся в эпицентре конфликта; выбор, который они сделают, определит их союзы. Например, что касается ранее упомянутого дела Micron Technology, то США уже попросили правительство Южной Кореи повлиять на двух ее крупнейших производителей чипов (Samsung Electronics и SK Hynix), чтобы они не увеличивали продажи в Китай, если Micron запретят продавать свои чипы в Китае. То, что сделает Южная Корея в этом и других случаях, определит ее отношения с Соединенными Штатами и Китаем.Эта динамика быстро меняет альянсы. Другим примером является то, как отношения Саудовской Аравии с Соединенными Штатами, Китаем и Россией изменились по логическим причинам, отражающим относительные изменения в экономической и военной мощи — то есть, в то время как у Соединенных Штатов и Саудовской Аравии раньше был очень сильный союз, в котором Соединенные Штаты обеспечивали военную защиту, а КСА обеспечивало защиту США и их союзников от перебоев с поставками нефти и ценами на нее, утратила смысл, поскольку Китай и Россия теперь имеют больше симбиотических интересов с Саудовской Аравией, чем США. Это также влияет на потоки валюты и капитала, чтобы они в большей степени соответствовали торговым потокам и геополитическим альянсам. По этим причинам в условиях, когда хочется иметь дело с “друзьями”, торговля и инвестиции становятся скорее союзническими, чем экономически эффективными источниками. Следите за спросом на ключевые материалы, которые могут быть сжаты — например, литий, кобальт, редкоземельные элементы, пластины и элементы питания в технологии солнечной энергетики и т.д. Мы находимся на пороге экономической войны за ресурсы.
• В дополнение к этим вопросам, из-за которых можно спорить, возникает множество других разногласий — например, правила и протоколы ведения бизнеса с китайскими компаниями, работа в космосе, кибербезопасность, листинг китайских акций на биржах США, осуществление инвестиций в Китае и слишком много других, чтобы перечислять их здесь.

Большинство из этих конфликтов, вероятно, обострятся в течение следующих 18 месяцев.

Американо-китайские отношения становятся настолько плохими, что есть основания беспокоиться о том, что антикитайские настроения могут сделать ведение бизнеса с Китаем похожим на ведение бизнеса с Россией, что приведет к коллапсу американо-китайской торговли. Это имело бы аналогичные разрушительные экономические последствия, хотя и во много раз более масштабные, серьезно повредив цепочкам поставок и торговле. Это, как минимум, вызвало бы серьезные экономические последствия для США, Китая и всего мира, а как максимум могло бы привести к реальной войне.

Эти конфликты влияют на отношения большинства стран и транснациональных компаний и на то, как функционирует мир, бесчисленными способами, которые усиливаются.

Как бы выглядела война?

Теперь, когда вероятность войны в той или иной форме возросла, больше внимания уделяется тому, как эта война может выглядеть, и попытке достичь некоторых соглашений о том, как сдерживать возможные виды войны. Например, если будет экономическая война / война санкций, было бы хорошо иметь соглашение о том, какие предметы являются необходимыми и какие страны будут освобождены от этого, а если будет реальная война, было бы хорошо иметь такие соглашения, как 1) военные ни одной из сторон не будут непосредственно убивать военных другой стороны, 2) никаких боевых действий на землях другой стороны происходить не будет, и 3) ни одна из сторон не будет применять ядерное, кибернетическое и космическое оружие и т.д. Есть надежда, что таким образом, если начнется война, ее удастся сдержать. Любая война ужасна, и поэтому ответственные лица должны стремиться избежать даже сдерживаемой войны, подобной войне НАТО/Украина-Россия на Украине. Но такая сдержанная война — не самый худший сценарий, потому что история показала, что, когда конфликты достигают этой стадии, 1) они имеют ужасные экономические последствия и 2) существует высокий риск перехода от сдерживаемой войны к тотальной войне.

Я должен подчеркнуть, что почти все политики, с которыми я разговариваю, боятся войны, что является препятствием для войны, которое может, но не должно предполагать, что предотвратит ее. Обе стороны предельно ясно дали понять, что они признают, что либо экономическое разъединение, либо военная конфронтация были бы катастрофическими, в то время как они проверяют пределы возможностей друг друга.

Учитывая все обстоятельства, я думаю, что более серьезные провокации, скорее всего, будут исходить с американской стороны, что, как я опасаюсь, приведет к переходу границы «око за око». Хотя я ожидаю, что эти провокации, скорее всего, приведут Китай к воинственным ответным действиям, я не верю, что реакция Китая на провокации будет достаточно сильной, чтобы спровоцировать войну в ближайшем будущем (т.е. в ближайшие три года), потому что китайцы не хотят начинать войну. Я ожидаю, что китайская сторона пока будет вести себя очень сдержанно. На самом деле, когда я был в Китае, мне несколько раз говорили, что они считают, что некоторые американцы пытаются заманить их в ловушку (войну), которой они хотят избежать. Если бы я увидел более агрессивные действия, особенно неспровоцированные Китаем, я был бы обеспокоен еще больше.

Практически все эти проблемы решаются с помощью балансирования на грани войны, которое происходит в опасной близости от красных линий друг друга, что означает, что Соединенные Штаты и Китай подобны двум гигантам, борющимся друг с другом в шести дюймах от края обрыва и угрожающим втянуть других в эту опасную борьбу.

Несмотря на то, что среди лидеров различных стран существует широкий спектр мнений, среди лидеров Китая и многих других стран растет убеждение в том, что Соединенные Штаты находятся в упадке, измученные внутренними проблемами. Они считают, что по этой причине США больше неадекватно управляют мировым порядком, и в результате этой пустоты мир приближается к периоду великого беспорядка. Существует твердое убеждение, что мир отчаянно нуждается в более сильном многостороннем 1) руководстве, 2) системах и 3) институтах, и что Китай, весьма вероятно, сыграет ведущую роль в оказании помощи в их обеспечении, но этот беспорядок, скорее всего, будет предшествовать более мирному новому мировому порядку.

Примером необходимости сильного руководства для создания многосторонних систем и соглашений, который был приведен мне некитайским лидером, является то, что девять стран сейчас обладают ядерным оружием, еще несколько вот-вот им обзаведутся, и 75 могут получить его, если распространение ядерного оружия не будет контролироваться — поэтому необходимо более сильное руководство чтобы контролировать это. Аналогичным образом были высказаны опасения по поводу отсутствия глобального контроля за использованием новых технологий, распространения болезней и многих других факторов.

Растущая военная мощь и угрозы Южной Кореи, Японии и Австралии, которые находятся ближе к дому, вызывают беспокойство у китайцев, особенно если изменения в мировом порядке приведут к тому, что эти страны не будут уверенно находиться под американским зонтиком. Кроме того, среди ряда стран, помимо Китая, растет беспокойство по поводу того, что их собственная военная зависимость от США слишком велика. Китайцы видят, что наращивание военной мощи этих стран происходит быстрее, чем ожидалось, что “потребовало” от китайцев наращивать свой потенциал быстрее, чем ожидалось. Как показано в моей книге «Принципы реагирования на меняющийся мировой порядок», такого рода увеличение военных расходов было хорошим опережающим индикатором войн. Любые лидеры, которые знают такие вещи, должны быть вынуждены готовиться к войне, что само по себе увеличивает риск войны.

Борьба за глобальное влияние идет полным ходом, и существуют большие разногласия между лидерами разных стран и даже различными политическими партиями внутри стран, поэтому, хотя альянсы и формируются, отношения довольно нестабильны и фрагментированы.

Например, большинство европейских лидеров недавно посетили президента Си в Пекине и выразили различные взгляды, хотя ни один из них не был столь антикитайским и не выступал так решительно в поддержку защиты Тайваня, как позиция США. Президент Франции Макрон, который встретился с 50 лидерами французского бизнеса, заключившими деловые сделки с Китаем, проявил наибольшую симпатию к Китаю, ясно дав понять, что существует “необходимость понять” подход Китая к Тайваню и России, раскритиковав США за их провокации, предостерегая от того, чтобы оказаться втянутыми в кризис, частью которого европейцы быть не хотят. Это часть, предостерегающая от того, чтобы быть вассальным государством, следуя примеру США, и предупреждающая об использовании доллара между странами, отличными от США. Премьер-министр Испании Санчес также с симпатией относился к Китаю. Канцлер Германии Шольц и председатель Еврокомиссии фон дер Ляйен были более критичны в отношении Китая, но не так сильно, как официальные лица США.

Тем не менее,я думаю, что практически все страны хотят держаться подальше от конфликта с Китаем и хотят вести дела как обычно, признавая, что дни ведения бизнеса в обычном режиме прошли.

Широко распространено мнение, что США ведут себя чрезмерно агрессивно по отношению к Китаю и это угрожает мировому порядку, хотя степени этой точки зрения значительно различаются.

Судя по разговорам с лидерами других стран, помимо США и Китая, китайцы предлагают альтернативу американскому подходу. Это происходит не потому, что эти лидеры считают, что то, как китайцы управляют своей страной, предпочтительнее того, как американцы управляют своей, а потому, что китайцы более охотно позволяют жителям других стран управлять своими странами так, как они хотят, в то время как китайцы также более активно торгуют с другими странами и /или инвестируют в них.

Существует общее мнение, что американцы более решительно продвигают свои ценности и подходы (например, демократию, капитализм и в некоторой степени христианство), чем китайцы — свои. Лидеры других стран часто говорят, что американцы пытаются контролировать их и втянуть в войну более жестким способом, чем это делают китайцы. Китайцы отмечают, что такой способ взаимодействия с другими странами согласуется с их тысячелетней традицией следования системе дани в международных отношениях (т.е. симбиотическим отношениям между более сильной и более слабой державой, которые приносят пользу обеим и не стремятся идеологически или политически контролировать меньшую державу). Они считают это более практичным, чем то, что один лидер назвал “средиземноморским подходом к контролю”, типичным для западных стран.

Некоторые страны считают, что в то время как американцы пытаются втянуть их в войну (особенно в российско-украинскую войну), китайцы пытаются способствовать установлению мира. 1) Сделка между Саудовской Аравией и Ираном и 2) предложение о пути к миру на Украине (которое ни Зеленский, ни Путин не критиковали) — два самых громких новостных примера этого, но во многих других случаях это происходит более незаметно.

Также ослаблением американского влияния становится все более распространенное мнение о том, что, хотя Соединенные Штаты когда-то были очень привлекательным местом для проживания и воспитания своих детей, но это больше не то место или не то, какими эти лидеры хотят видеть свои собственные страны (например, с наркотиками, насилием с применением огнестрельного оружия, драками по социальным вопросам, разрушением инфраструктуры, политической дисфункцией, плохими финансами и т.д.).

Таким образом, все эти силы ведут к изменению мирового порядка, в котором США, похоже, отступают, а китайцы, похоже, наступают, чтобы заполнить пустоту, и эти две страны находятся на грани войны.

Я слышал и верю, что для того, чтобы Соединенные Штаты выиграли эту войну за геополитическое влияние, они должны быть намного сильнее (т.е. “навести порядок в своем собственном доме”) и предложить другим странам более щедрый и предпочтительный путь. Я видел и испытал на себе силу великой Америки, когда люди хорошо и с умом работают вместе, чтобы преодолеть свои величайшие трудности, и я знаю, что американцы способны сделать это, если у них есть необходимая самодисциплина.

Управление в настоящее время: а) более диктаторско-автократическое (по их словам, “законническое”), которым руководит Си Цзиньпин с сплоченной и лояльной командой способных последователей, чье происхождение чаще связано с управлением провинциями, чем с работой в центре событий в Пекине, б) с марксистским влиянием (в пользу перераспределение богатства и возможностей), и в) с добавлением приемлемого количества капитализма (т.е. достаточного для поощрения предпринимательской изобретательности и повышения эффективности бизнеса).

Си Цзиньпин дал понять, что он готовится к “100-летнему шторму” на горизонте. История показала, что в такие времена та или иная форма диктаторско-автократического стиля управления неизбежна и наиболее эффективна, а фрагментарное принятие решений наименее эффективно. В периоды войн даже демократии становились более автократическими, и капиталистические системы распределения ресурсов, приносящие прибыль, были заменены системами распределения ресурсов сверху вниз, основанными на командной экономике. Те, кто поддерживает Си Цзиньпина, а это большинство людей, считают, что именно это сейчас и происходит. Те, кто настроен более критически, в том числе те, на кого политика Си оказывает более негативное влияние, и некоторые, кто принципиально не согласен, говорят, что это эгоцентричный шаг по консолидации его политической власти, чтобы он мог делать то, что он хочет, столько, сколько захочет, без широких дебатов.

В любом случае, Китай сейчас представляет собой среду с высоким уровнем контроля, в которой наиболее важные решения принимаются сверху вниз, существует строгий надзор, и большинство людей, особенно правительственные чиновники и “элиты”, боятся совершить ошибку. Например, контроль со стороны КПК осуществляется практически за всем, включая большинство компаний и некоммерческих организаций. Один высокопоставленный чиновник сказал мне, что сейчас нужно быть очень осторожным, немного похоже на Культурную революцию. Степень, в которой существует это восприятие, варьируется в зависимости от обстоятельств людей, которые приводят их в соприкосновение с изменениями. Большинство людей живут своей жизнью, не замечая никаких больших различий. Некоторые говорят, что этот переход к более маоистскому подходу пройдет, указывая на период сразу после инцидента на площади Тяньаньмэнь как на такой же, как этот, и что произошло возвращение к гораздо более открытой и реформаторской среде.

Это антиэлитарная и пролетарская среда. Люди из класса молодых профессиональных предпринимателей испытывают смешанные чувства, хотя один выразил “потерю мечты”. Некоторые сказали, что “хорошие времена прошли”. Те, кто более глобален, обеспокоены тем, что могут быть отрезаны от остального мира. Многие китайцы задаются вопросом, не стоит ли им убираться отсюда, пока есть возможность. Они помнят, как закрылась дверь в 1949 году. Многие китайцы уезжают или думают о том, чтобы найти альтернативное место жительства. Богатые китайцы пытаются понять, как сохранить свое богатство и самих себя в безопасности. Я понимаю, что в то же время бедные сельские жители и патриотически настроенные националисты очень поддерживают Си Цзиньпина и его политику.

Растет популизм — то есть люди придерживаются очень сильных, враждебных взглядов, — в то время как правительство пытается контролировать их, чтобы они придерживались одной точки зрения. Несмотря на наличие единого руководства, существует относительно высокий уровень внутренних конфликтов между фракциями и людьми по многим вопросам.

Сейчас существует проблема с получением работы. Им нужен рост на 5%, чтобы создать 15 миллионов новых рабочих мест.

Экономика сейчас в гораздо большей степени является командной экономикой — например, каждой провинции были поставлены цели роста, которых они должны достичь, и если у них нет достаточного финансирования, оно будет финансироваться за счет облигаций специального назначения.

В то же время большинство китайцев живут своей обычной жизнью, не обращая внимания на происходящие изменения и в значительной степени не подверженные их влиянию. Для правительства будет очень важно, чтобы не было никаких сбоев. Руководство прекрасно осознает, как прошлые императоры теряли “мандат небес” из-за несоблюдения надлежащих условий, поэтому я думаю, что они хотят попытаться не нарушать ход событий. Период COVID был очень тяжелым, поэтому затяжной плохой период может быть очень опасным.

Тем не менее, правительство хочет поощрять предпринимателей, хотя сейчас предприниматели относятся к этому настороженно, потому что быть богатым уже не так славно. Политики хотят контролировать и сокращать компенсации, особенно в финансовом секторе, особенно среди государственных служащих. В государственном финансовом секторе, который переживает значительную институциональную реформу, людям, включая банковских служащих и регулирующие органы, сокращают заработную плату на 30-50%, в результате чего работники государственного сектора переходят в частный сектор, и в частном финансовом секторе есть опасения, что будут ограничения по оплате труда или высокие налоги. Часто можно услышать фразу “Ты слишком много зарабатываешь”. Мне было указано, что на протяжении всей китайской истории человеку не позволялось быть одновременно богатым и занимать влиятельную государственную должность. Например, купцы, которые были самыми низшими людьми в социальной иерархии, не могли занимать политические посты, а их дети не могли сдавать экзамены, которые позволили бы им получить работу при королевском дворе. Существует глубоко укоренившееся убеждение, что так будет лучше всего.

Технологии критически важны (и являются экзистенциальной проблемой) для китайских лидеров, и они обеспокоены проигрышем в технологической гонке. Например:

a. Я слышал, что, по оценкам, генеративный искусственный интеллект (технологии, подобные ChatGPT) отстает от технологий в США как минимум на два года и не сможет угнаться за ними (потому что у них нет чипов), что станет серьезной проблемой для них, если они отстают, что их очень беспокоит. Они знают, что это будет иметь большие последствия для многих важнейших отраслей промышленности.

б. Этим технологиям, которые полагаются на большое количество данных/информации со всего мира, сложнее хорошо работать из-за барьеров, препятствующих проникновению информации.

c. Они очень взволнованы дополненной реальностью для науки.

d. Они оцифровывают белки, которые оказывают заметное влияние на биоинженерию.

e. Они считают, что технология — это палка о двух концах, которая нуждается в глобальном регулировании или может оказаться губительной.

f. Они разработали солнечную и ветровую энергию, которая дешевле угольной, поэтому они будут заменять уголь, хотя и оставят угольные электростанции на месте в качестве резервных. Они могут внести большой вклад и стать лидерами в области зеленых технологий.

g. Демография потребует от правительства внесения значительных изменений в бюджет для оказания поддержки. Они производят на свет недостаточно детей — дети стоят дороже всего, потому что они стоят денег, не зарабатывая их.

Что касается новых лидеров, то они говорят все правильные вещи, которые инвесторы в Китае хотели бы услышать об открытости и роли миротворца в мире, и они даже продолжают делать правильные вещи — например, мои отношения с регулирующими органами и Bridgewater были превосходными. Они по-прежнему пользуются большим уважением и авторитетом.

Следует иметь в виду следующие идеологические различия:

• Китай придерживается более нисходящего подхода (особенно в трудные времена), в то время как США придерживаются более восходящего, революционного и анархистского подхода. Например, в Китае правительство контролирует данные, в то время как в США никто не хочет, чтобы правительство контролировало данные, и борьба за их контроль ведется между частными лицами и компаниями.
• Китай под этим руководством более марксистско-коммунистический, то есть стремящийся создать больше равных возможностей и результатов, в то время как США более капиталистичны, что приводит к большей эффективности, большим возможностям и большему разрыву в богатстве и доходах.
• Люди в Китае, как правило, нерелигиозны (они больше придерживаются неоконфуцианства), в то время как Соединенные Штаты более религиозны (особенно христиане).
• Китай твердо убежден в том, что подходы, которые используются в пределах суверенных границ страны, не являются делом других стран. Они ожидают этого от других, имеющих дело с Китаем, и склонны вести себя подобным образом с другими странами. Иными словами, они больше верят в системный подход к международным отношениям. Соединенные Штаты больше верят в то, что существуют универсальные права и заблуждения, которые они понимают лучше всего, поэтому важно, чтобы они и те, кто «хорошие» в мире, соблюдали их.

Вещи, Которые можно сделать

1. Проведите хорошие встречи с китайскими высокопоставленными политиками, которые посетят Соединенные Штаты, и пригласите министра торговли США Джину Раймондо и министра финансов Йеллен посетить Китай в ближайшее время.
2. Пригласите делегацию сенаторов и/или представителей США посетить Китай. “Если они могут посетить Тайвань, почему они не могут посетить Пекин?” — спросил меня один очень высокопоставленный деятель внешней политики Китая. В Азию прибудет делегация сенаторов. Было бы хорошим знаком (для тех, кто хочет мира), если бы они посетили Китай, и плохим знаком, если бы они этого не сделали.
3. Установите очень четкие «красные линии» и четкие линии связи для рассмотрения наихудших сценариев.
4. Попросите президента Байдена принять президента Си Цзиньпина на встрече АТЭС (APEC) в ноябре в Сан-Франциско. Если это произойдет, это будет хорошим знаком, а если этого не произойдет, это будет плохим знаком.
5. Пусть все стороны ясно дадут понять, что мир лучше войны, что работа над согласованием способов уменьшения вероятности возникновения наихудших типов войн является главным приоритетом и что постепенное достижение соглашений для уменьшения числа конфликтов, которые становятся все менее серьезными, было бы наилучшим путем. Это было бы гораздо продуктивнее, чем сначала пытаться найти какой-то способ сотрудничества (например, в борьбе с изменением климата), игнорируя при этом способы реагирования на наихудшие сценарии.