"Это просто место, где я родился", или чуток об эмиграции

Беседы с эмигрантами всегда скучны и предсказуемы до боли. Дело в том, что, чем бы ни занимался эмигрант «до» или «после», центральным событием его жизни навсегда остаётся именно эмиграция. Это серьёзное, радикальное и, чего уж там, калечащее психику событие. Это я могу утверждать как на основании длительного личного опыта общения с эмигрантской тусовкой в Штатах, как человек, имеющий близких родственников-эмигрантов, так и на основании собственного опыта обдумывания и отказа от эмиграции в момент, когда всё, в общем-то, было «на мази» после периода учёбы в американском универе.

Соответственно, всё, что происходит с ним лично или вовне, в мире, эмигрант вынужден рассматривать через призму собственного переезда «с концами». 

Чего мы боимся, когда нам случается принимать какое-то серьёзное, ответственное решение, влияющее на всю нашу жизнь? Боимся, естественно, ошибиться. Причём психика человека устроена так, что ошибку, которая не становится достоянием гласности, даже ту, которую невозможно исправить, нам пережить легче, чем некое публичное действие. Эмиграция — действие именно что публичное, сопряженное с разрывом одних социальных связей и формированием новых. Более того, это действие, которое не может быть частичным (ну, как нельзя быть немного беременной). Чтобы тебя принял новый социум, необходимо и тебе принять его полностью, как с теми проявлениями, ради которых ты уехал, так и с теми, которые не по душе. 

По этой причине эмиграция всегда является благодатной почвой для развития у человека двойной морали и внутреннего конфликта. Человек вынужден оценивать собственное решение об отъезде как абсолютно оправданное (иначе придётся признать крах жизненных взглядов и ценностей), а также стараться рассматривать новые условия своей жизни исключительно в положительном ключе. Условия, однако, далеко не всегда радужные, более того, у большинства возникают серьёзные трудности, но признавать их совершенно не комильфо — отсюда особенности поведения в общении меж собой и с бывшими соотечественниками. Если же оказывается, что новые условия и вовсе сопоставимы с теми, что были на оставленной Родине, то мозг начинает услужливо подсовывать ракурсы для её наблюдения в оттенках чОрного :). 

Есть, правда, ещё специальная категория эмигрантов, которые считают себя «людьми мира» и готовы менять место жительства многократно, в том числе, и возвращаться на Родину, потому что их перемещения по планете, вроде как, никакая не эмиграция, а просто использование возможностей открытых границ. В этом случае человеку проще в том плане, что он не признаёт давления общества той или иной страны и всегда готов сорвать когти в поисках лучшей жизни. Но, в целом, здесь ещё более печальная картина, в том числе в случае возврата в исходную точку: в одну и ту же реку нельзя войти дважды, и для тех, кто «остался», возвращенцы через… цать лет неизбежно становятся чужими, даже при сохранении в норме всех внешних атрибутов коммуникации. Тут не просто теряется Родина и обретается её заменитель, а не обретается вообще ничего. Человек мира — это, как ни крути,   круглый сирота, который одинаково условно независим и одинаково одинок везде.  

Как бы некоторым (или даже многим?) из нас не хотелось, Родина — это не просто место, где ты родился. Это единственное место на планете, где есть шансы на то, что тебя поймут и примут в любом виде. Точно так же, как в рамках страны, если тебя где точно поймут и примут, так это в своей собственной семье, а вне её ты, по большому счёту, никому нафиг не нужен (не нужна). Правда, по молодости такие вещи осознаются с трудом или не осознаются вообще (спасибо бурлящим гормонам с одной стороны и иллюзии бесконечности собственной жизни — с другой). Что же до эмигрантов, то там это старательно загоняется в подсознание, а то и свихнуться недолго. Вот и весь сказ.