СПБ биржа. Крах 1869г., 1895г., 1899г. На бирже не меняется ничего.

«В Петербурге деньги остались только у бедняков, у всех остальных – акции».

      Санкт-Петербург. Троицкая площадь, 1703г. Собрания купцов, торговые ярмарки все чаще стали носить биржевой характер. Далее на протяжении всего 18 века здание биржи менялось, перестраивалось, переезжало с места на место, пока почти ровно через 100 лет на Стрелке Васильевского острова (Биржевая площадь 4) началось строителсьтво нового здания Биржи (архитектор Ж. Тома де Томон), оборудована набережная и т.д.

      В 1816 г. Биржа была открыта.

      Интересна символика статуй, украшающих передний фасад Биржи. Это Нептун — бог морей и океанов, статуи Деятельности, Надежды и Справедливости. Немного другие статуи называют в более поздних источниках: Нептун; бородач, символизирующий Волгу и женщина-символ Невы.



   

   С другой стороны здания женщина с короной на голове, по сторонам которой расположены еще две женские фигуры — реки. Это скульптурное изображение навигации. Также статуя Меркурия — бога торговли украшала эту сторону Биржи

      
Изначально Биржа была товарной. С появлением в России процентных бумаг на Санкт-Петербургской Бирже осуществлялись фондовые сделки, правда, изначально бумаги были просто одним из товаров. На протяжении всего 19 века Биржа развивалась, привлекались все большие капиталы и интерес.

Биржевой крах Санкт-Петербургской биржи 1869г.,1895, 1899г.

     Паника 1869 г.

      Настоящий биржевой ажиотаж охватил Петербург, Москву и другие крупные города Российской империи в 60-х XIX века. За это десятилетие в стране появилось больше акционерных обществ, чем за всю предыдущую историю. Тогда же грянул и первый кризис.

      Самой популярной инвестицией тех лет были акции железных дорог. После поражения в Крымской войне стало очевидно, что страна остро нуждается в современной инфраструктуре. 

      Учреждение акционерных коммерческих банков, создание новых промышленных предприятий, строительство железных дорог требовали вложения громадных капиталов. Значительная их часть нашлась внутри страны и была мобилизована через Петербургскую биржу.

      Биржевому ажиотажу предшествовал успешный ход дел большинства русских предприятий. Особенно высоко поднялись цены акций железнодорожных обществ.  Публика стала скупать эти бумаги в огромных количествах, что способствовало еще большему росту их цен.

      Страсти разгорелись после подписки на акции Козловско-Тамбовской и Рыбинской железных дорог.

      Е. И. Ламанский вспоминал: «Дух спекуляции охватил… всю Россию … в 1868—1869 годах Петербург, Москва, Одесса, одним словом, все главные города увлеклись биржевой игрой до нездоровых размеров… Весь народ, даже неграмотный, усвоил себе понятие о процентных бумагах, свободно обращающихся на биржах, о разных акциях, облигациях и т. д.».  Государственный банк и Петербургское Общество взаимного кредита понизили ссудный процент до пяти и значительно расширили кредитные операции. Общество взаимного кредита довело размер ссуд под некоторые ценные бумаги до 90% их биржевой стоимости. Когда биржевая игра стала захватывать широкие слои публики, Общество взаимного кредита объявило о том, что уплата долга банку может быть отсрочена на шесть месяцев, а потом должник может, если пожелает, воспользоваться и второй отсрочкой на такой же срок. Таким образом, можно было надеяться на 18-месячный кредит, что подстегивало биржевую горячку. (Ничего не напоминает?)

      Как только в конце 1868 г. биржевая игра с ценными бумагами приняла значительные размеры, в Петербурге образовалась неофициальная фондовая биржа в ресторане гостиницы «Демут» на Мойке, недалеко от Невского проспекта. Эта «негласная» или «малая биржа» возникла по инициативе 104 солидных петербургских биржевиков и банкиров, преследовавших первоначально цель установить правильный курс ценных бумаг в частных совещаниях до открытия официальной биржи. Однако постепенно гостиница «Демут» стала местом самой азартной спекуляции. «Здесь среди присяжных и неприсяжных маклеров или „зайцев“ толпились военные, члены судебного ведомства, адвокаты; здесь… были владыками агенты разных высокопоставленных лиц, и в числе их какой-то изумительной смелости и ловкости повар, один из корифеев Демутовской биржи» (не путать с Демуровской), — писал директор Московского Купеческого банка профессор И. К. Бабст.

      «Демутовцы» активно торговали акциями железнодорожных компаний, подогревая ажиотаж. Бумаги размещались на рынке по цене выше номинала на 30-50%, и спрос был таким, что их стоимость продолжала расти. И Государственный банк, и другие кредитные учреждения (например, Петербургское общество взаимного кредита), идя навстречу желанию «публики», предлагали свои капиталы на самых выгодных условиях, выдавая большие ссуды под ценные бумаги.

      Во время пика биржевого ажиотажа, Петербургское общество взаимного кредита  давало под новые акции 50% их биржевой стоимости, а вскоре довело размер ссуд под некоторые бумаги до 90% и выдавало кредиты даже под покупку будущих акций. Как шутили в те времена: «В Петербурге деньги остались только у бедняков, у всех остальных – акции».

      Бывший в то время еще простым репортером А. С. Суворин с присущей ему живостью так описал собрания в «Демутовом трактире»: «Подобно тому, как на Вандомской площади в Париже собирались самые низкие негодяи и самые высокие господа — в Демутовом отеле собирались представители разных общественных слоев и положений: маклеры, банкиры, генералы, чиновники. Они собирались утром от 13:30 до 14:30 часов и за бокалами шампанского гнали вверх бумаги без всякого разбора. Сделки совершали между собой члены отеля большей частью на срок и притом безденежно, без всякого залога. Покупатель не платил деньги за покупаемую бумагу, а продавец не продавал покупателю бумаги… Установив цены, члены отеля отправлялись на биржу и поднимали или опускали там бумаги, как хотели».

      Участники утренних собраний у «Демута» устанавливали выгодные для них цены, выдавая друг другу запродажные записки, которые затем предъявлялись на официальной бирже уже как состоявшиеся сделки и вносились в котировку. Атмосфера азарта перекинулась и на официальную биржу.

      В июле 1869 г. игра на бирже достигла своего зенита. Многим из спекулировавших на бирже давно бы уже пришлось понести серьезные убытки, если бы не помощь Петербургского общества взаимного кредита и других банкирских заведений.

      В августе 1869 г. на бирже стало известно распоряжение Общества взаимного кредита о повышении дисконта по ссудам под залог ценных бумаг с 5 до 6% и о прекращении ссуд под залог сроком на шесть месяцев. Мера неожиданная, заставшая биржу врасплох, в самый разгар августовской ликвидации, когда требовались деньги для покрытия сделок. Но в кассе общества больше не оставалось свободных денег. В Государственном банке, служившем постоянным источником для пополнения кассы Общества взаимного кредита, также не оказалось свободных капиталов. Поэтому Общество было вынуждено пойти на ограничительные меры. Вслед за ним повысил свой ссудный процент до 8% Государственный банк, что способствовало еще более сильному понижению курсов ценных бумаг на бирже. Их примеру последовали остальные петербургские банки и банкирские конторы.

      Едва прошел слух, что прекращается выдача ссуд, мгновенно приостановились все обороты с ценными бумагами. «Демутова биржа», чтобы спастись от полного краха, стала играть на понижение. 1 сентября прошел очередной тираж погашения внутреннего 5%-ного займа. На следующий день цены на выигрышные билеты разом упали на несколько рублей, увлекая за собой и другие бумаги. 4 сентября на бирже разразилась паника. На все ценности вдруг исчезли покупатели. Публика, потеряв голову, бросилась продавать все свои бумаги, отдавая их за бесценок. Некоторые потеряли все свое состояние.

      Комиссия министерства финансов пришла к выводу, что дальнейшее ограничение выдачи ссуд под проценты может привести к еще более серьезным последствиям, которыми в результате «воспользуются заграничные банкиры, купив упавшие в цене наши процентные бумаги по дешевым ценам, продадут их нам же через год или два, когда цены вновь поднимутся, как это уже и бывало…». 

      Широко выдавая ссуды под все процентные бумаги, акции и даже неоплаченные свидетельства на будущие акции, Общество взаимного кредита стимулировало рост биржевых цен, а «внезапным повышением своих процентов в течение 10 дней с 5 до 7% и прекращением дальнейшего производства ссуд, оно немедленно вызвало обратное понижение…». ^] Другой причиной, имевшей влияние на повышение, а затем быстрое падение ценных бумаг, явилась игра «Демутовой биржи», в которой, как отмечали «Санкт-Петербургские ведомости», «заключается корень самой азартной биржевой игры».

      Еще одной причиной биржевого потрясения в России стала европейская спекуляция русскими ценностями.  Между тем обозначился отток золота в Америку, где на него повысился спрос. Европейские банки подняли учетный процент и стали избавляться от некоторых ценных бумаг. Немаловажная причина биржевого кризиса заключалась и в том, что во второй половине 1869 г. скопившиеся ранее свободные капиталы разошлись на строительство новых железных дорог, на новые предприятия (Международный коммерческий банк, Учетный и ссудный банк, Товарищество для заклада движимых имуществ и другие). Сократился экспорт хлеба, увеличился ввоз в Россию вагонов, паровозов, рельсов и других железнодорожных материалов. Биржевой кризис 1869 г. в России стал своего рода знаком совершеннолетия биржи. 

      Оживление на бирже в Петербурге, закончившееся в сентябре 1869 г. паникой, постепенно стало возобновляться в начале 1870 г. Цены почти на все ценные бумаги несколько окрепли. «Побитые на поле спекуляции займами и железнодорожными акциями, — писал И. К. Бабст, — проведенные как нельзя лучше за нос ловкими берлинцами, спустившими по дорогой цене вовремя наши же фонды и купившие их потом с уступкой до 30 и более процентов, ощипанные, унылые наши биржевые деятели должны же были искать себе новых занятий и новое дело».  Многие члены «Демутовой биржи»в течение трех последних месяцев 1869 г. записались в один из петербургских бильярдных клубов. В биржевые дни с 15 до 16.30 часов, после официальной биржи, они собирались в залах своего клуба для переговоров о назначении цен на бумаги. Удобным материалом для спекуляции в 1870—1871 гг. стали акции частных коммерческих банков.

      На Петербургской фондовой бирже после бурного спекулятивного увлечения 1869-го. воцарился полный застой в сделках с ценными бумагами. Эта ситуация продлилась почти 20 лет. В 90-х гг. на мировых рынках начался подъем. «Всюду после долгого застоя, — писала „Торгово-промышленная газета“, — пробуждались со свежей энергией производительные силы; Англия и с ней другие страны стряхнули последние следы крушения мировой фирмы «Беринг и К^о»; Соединенные Штаты покончили с перипетиями пересмотра своего таможенного устава; чувствовалось серьезное выступление покупателей на международном рынке; кожи, железо, чугун сразу пошли в гору; война между двумя крупными восточными державами прекратилась; открывались виды на займы, на заказы и, наконец, лился из заокеанских стран небывалый поток золота».

    Крах в августе 1895 г.

      Начавшийся промышленный подъем был связан с общим оживлением интереса денежных рынков к акциям. В России выкуп в казну ряда частных железных дорог и конверсии некоторых займов способствовали появлению свободных капиталов. Вместе с тем предприниматели усилили выпуск и размещение дивидендных ценностей на бирже. За 1895—1899 гг. было выдано 864 разрешения на организацию акционерных обществ и паевых товариществ с общей суммой капиталов в 1090 млн р., не считая разрешений на дополнительные выпуски акций уже действовавших предприятий. Динамика роста числа акционерных обществ и их капиталов была следующей (табл. 1):

Таблица 1: Рост числа акционерных обществ

      Биржевые хроники газет за август 1895 г. — время наивысшего расцвета спекуляции на Петербургской бирже — сообщали: «Мало оживления… по отношению к рентным бумагам … сделок почти никаких; так это наша биржа привыкла к подневным разницам в десятки рублей, что ей и в голову не идут какие-то восьмушечные разницы в ценах на рентные бумаги, и потому весьма удивительно, если не более, смотреть на тех, кто справляется об этих ценах. Вот на спекулятивном рынке зато происходит настоящая вакханалия и по временам стоит такой шум и гам, точно присутствуешь на легендарном сборище на Лысой горе; цены подымаются с головокружительной быстротой, но почему, на основании каких соображений, — этого никак не добьешься, да особенно никто этим не интересуется, благо цены все поднимаются и поднимаются». 

      Кроме Петербурга и Москвы оживление наблюдалось на биржах Варшавы, Киева, Харькова и других крупных городов. В «малые биржи» превратились почти все банки с их провинциальными отделениями. Там в течение целого дня орудовали спекулянты, не имевшие доступа на официальную биржу. В отчетах биржевых хроникеров провинциальных газет также говорилось о ценах на бумаги, которые были «до биржи», «во время биржи» и «после биржи».

      В августе 1895 г. биржевая игра достигла своего апогея. В начале сентября курсы всех акций стали резко понижаться, некоторые упали на 10—100%. Газеты запестрели примерно одинаковыми отчетами: «На фондовой бирже очень и очень тихо… спекуляция также притихла и нет уже в ней прежнего широкого, бесшабашного маха и только время от времени проявляется некоторое оживление, вскоре, впрочем, уступающее место унынию и вялости настроения».

      Дни 23 сентября и 4 октября 1895 г. стали «черными днями» на Петербургской бирже. «Новое время» отмечало: «Бранное поле представляло картину пол­ного поражения повышателей; цены понизились так сильно, что, очевидно, побоялись поместить действительный курс, и отметка по отношению к некоторым акциям рублей на 10 выше действительных цен обращения… уныние велико, а упований мало». 

      Началом биржевого краха в Петербурге послужили события, произошедшие в Париже, где ранее поднятые до «несоразмерно высокой цены» брянские акции резко упали в цене. Стремительное и паническое падение вслед за брянскими других русских ценностей на Парижской бирже не могло не отразиться на биржах Петербурга и Москвы. Так, акции Брянского завода с 580 р. в августе 1895 г. упали в октябре до 410 р., в ноябре до 400 р.; акции Путиловского завода со 179 р. в августе опустились до 150 р. в сентябре и до 120 р. в октябре; мальцовские акции, показывавшие еще в июне высший курс 1150 р., опустились в октябре до 500 р., а в декабре до 450 р.

      Такие же значительные понижения произошли и с акциями частных коммерческих банков. Акции Учетного и ссудного банка с 910 р. в августе упали до 754 р. в октябре и 740 р. в ноябре; акции Русского для внешней торговли банка понизились с 550 р. в августе до 468 р. в ноябре; акции Международного банка с 740 р. в августе упали до 654 р. в октябре и 635 р. в ноябре.

      В рядах спекулирующей публики произошло смятение, затем началась паника. Банки, ввиду резко понизившейся стоимости заложенных ценностей, стали требовать дополнительных взносов по ссудам, выданным под залог ценных бумаг по онкольным счетам. Многие игравшие были не в состоянии внести эти дополнительные суммы, так как все их средства были поглощены спекуляцией. Банки произвели экзекуционные продажи заложенных бумаг, что привело к еще большему понижению курсов и разорению мелкой публики.

      Паника, однако, продолжалась недолго. Промышленный подъем был в разгаре, а наступивший кризис был чисто биржевым и поэтому не мог долго продолжаться. Понесенные публикой потери оценивались в несколько десятков миллионов рублей. (Для сравнения Стоимость ржаного хлеба (400 г) — 4 коп.)

      Во всеподданнейшем докладе министра финансов о государственной росписи доходов и расходов на 1896 г. биржевое увеличение 1895 г. было признано «одним из первых в ряду отрицательных явлений русской экономической жизни».  Министерство финансов на страницах «Торгово-промышленной газеты» и «Вестника финансов» неоднократно предупреждало широкую публику «об опасности последствий увлечения биржей» и возможных потерях: «Здесь выигрывает всегда тот, на чьей стороне при больших средствах, позволяющих выдержать трудные минуты в ожидании поворота к лучшему, еще и практическая опытность, специальная подготовка, осведомленность о многих подробностях и данных торгово-промышленных предприятий и их конкурентов и особое, приобретенное навыком искусство комбинировать… Но вовлекаемой в игру публике, непричастной к торгово-промышленной деятельности, почти все эти условия выигрыша… недоступны, а потому вполне естественно, что ей достается в этой неравной игре роль жертвы, шансы же выигрыша все на стороне специалистов биржевой игры — опытных и сильных игроков, для которых игра составляет привычную сферу деятельности».

Черный четверг 1899 г.

      Начало царствования Николая II было ознаменовано небывалым подъемом торгов на фондовой бирже. По стране открывались сотни новых предприятий, в конце XIX столетия цена биржевых бумаг беспрерывно росла. Казалось, что новое столетие Россия встретит будучи одной из самых устойчивых экономик мира.

Первым «звоночком» стало банкротство крупных промышленников той эпохи: Саввы Мамонтова и Павла фон-Дервиза летом 1899 года.В то же время Госбанк поднял учетную ставку до 7% — самое серьезное повышение с семидесятых годов XIX века.

      23 сентября 1899 года — это был четверг — стал «черным днем» для петербургской биржи, когда произошло «общее крушение биржевых ценностей».

      Нужно отметить, что стоимость бумаг снижалась весь месяц (к примеру, акции Сормовского завода за сентябрь подешевели в полтора раза), а 23 сентября остался в истории как день, когда коррекция распространилась на все секторы рынка – металлургический, банковский и даже нефтяной.

Движимые паникой, вкладчики избавлялись от своих активов. Минфин, пытаясь остановить падение, создал особый биржевой синдикат, куда вошли крупнейшие петербургские банки и банкирские конторы. Его целью было поддерживать котировки крупнейших компаний. Таким образом  государство поддержало на бирже те компании, «жизнеспособность коих не вызывала сомнений»: системообразующих заводов и фабрик.

      Но несмотря на это, акции даже ведущих предприятий обесценивались в два, а то и в четыре раза.

      При этом падение было стремительным: цены обвалились буквально за пару недель. Вскоре в глубоком кризисе оказались не только биржи, но и промышленность Российской империи: Путиловский, Сормовский и прочие заводы оказались на грани разорения. Банки перестали выдавать кредиты и более мелким компаниям, Россию захлестнула волна банкротств.

      Одной из причин масштабного кризиса рубежа XIX-XX веков считается перепроизводство. Многие, ожидая повышения цен, закупали товары или про запас, или чтобы после выгодно перепродать. Искусственный спрос приводил к нездоровому подъему рынка. Но рост цен на топливо и металл повышал себестоимость производства, и как следствие, потребление начало сжиматься. Для начала кризиса нужен был только повод, достижение критической отметки. Однако стоит отметить, что в буквальном – экономическом – смысле до 1902 года о кризисе говорить некорректно, потому что объемы производства продолжали расти, хоть и более медленными темпами.

      Это была депрессия, стагнация. Но биржевой промышленный индекс начал резко снижаться в 1899 году и падал до 1902 года; достичь докризисного уровня ему удалось лишь в 1911-1912 годах.

Ссылка на соц. сети:

twitter.com/4minn