Рождение таблетки. Как четверо энтузиастов переоткрыли секс и совершили революцию. Эйг Джонатан. Часть 1.
Электронная книга t.me/kudaidem/1358
Это не унылая книга про прекрасных ученых, которые создали столь же прекрасный контрацептив, изменивший жизнь в первую очередь женщин. Это увлекательная книга про страстных людей, грязную игру, неэтичные приемы, борьбу с церковью и, конечно, место женщин в обществе.
Это история о том, что творилось за идеальными фасадами одноэтажной Америки 1950-х, где жёны в накрахмаленных передниках посвящали день ведению хозяйства, а вечерами встречали мужей с бокалом мартини.
За кулисами этой картинки скрывались многочисленные аборты, бесполезные попытки контрацепции и измождённые женщины, которые уже в 30 лет страдали от сердечно-сосудистых заболеваний из-за бесконечной череды беременностей и родов.
В книге подробно рассказывается изобретение противозачаточной таблетки — начиная от опытов на кролика и крысах и заканчивая вводом на фармацевтический рынок первого препарата.
Как в закостенелом католическом обществе смогла появиться такая «иконоборческая» таблетка?
Над ней работал учёный-диссидент, которого прежде всего интересовала наука, а уже потом этика, гинеколог-католик, который за десятилетия практики видел множество несчастных и больных женщин, для них очередная беременность могла закончиться в морге.
Идейным вдохновителем исследований стала суфражистка — она понимала, что женщины не добьются права распоряжаться собственной жизнью, если не найдут способ контролировать свою репродуктивную систему. И финансировала исследования лидер движения за права женщин.
4 человека стояли за созданием препарата, бесповоротно изменившего жизнь миллионов людей.
Автор в эпилоге он привёл данные, которые показывают, что плюсы перевешивают: в 2010 году учёные опубликовали результаты 40-летнего исследования, показавшего, что женщины, принимавшие оральные контрацептивы, с меньшей вероятностью умирали от порока сердца, рака и инсульта.
Оральные контрацептивы — это осуществление права женщины распоряжаться своим телом и своей жизнью, не завися от мнения общества или похотливости мужа.
В книге можно встретить факты из других замечательных нонфикшн-книг: «Вызовите акушерку», «История чтения», «Весёлый дом», «Мечтатели Бродвея».
Из любопытного:
Древние египтяне изготовляли вагинальные затычки из крокодильих экскрементов.
Герберт Уэллс был любовником Сэнгер, той, что заварила всю эту кашу с Таблеткой.
Япония легализовала аборты одной из первых в мире.
Книга читалась увлекательно и захватывающе, а от приведенных историй женщин из разных стран порой волосы шевелились на голове.
Это история в духе «захотела и смогла».
Итак, представьте себе женщину, ей 71 год. И ее главная мечта в жизни — чтобы можно было защититься от беременности, поедая конфетки. И так, чтобы мужчина об этом даже не догадался. Женщину звали Маргарет Сэнгер и мечтать о чудо-пилюле она, конечно, начала намного раньше, не в 71. Лет так на сорок раньше, уже будучи матерью троих детей, больной туберкулезом.
Пилюлю ей никто не давал и даже не обещал, хотя она очень старалась, вербовала единомышленников и на каждому углу рассказывала, каким счастьем для мира было бы обрести чудо-средство (за что чуть не загремела в тюрьму на 40 лет, такие тогда в США были законы).
Но, когда ей стукнуло 71 (в 1950 году), законы в США смягчились и стало можно о таком говорить вслух. И ей повезло встретить достаточно сумасшедшего, но при этом квалифицированного ученого Пинкуса (которого вышибли из Гарварда) и уговорить его попытаться. И тут все завертелось в духе крейзи-стартапов. 10 лет ушло на поиски рецепта и денег, войну с церковью, скрепами и общественным мнением. Но она дожила до того дня, когда таблетка для контроля рождаемости поступила в продажу.
Офигенный медицинский и исторический нон-фикшен, написанный как захватывающий роман.
В ранние годысоздания таблетки средств было так мало, что Пинкус сам чистил клетки животных, а однажды – в период особо острого безденежья, для экономии – поселил жену и детей в психиатрической больнице, где вел исследования по шизофрении.
Сэнгер сделала популярным термин «контроль рождаемости» и практически в одиночку запустила в Соединенных Штатах движение за право предохраняться.
Женщины никогда не достигнут равенства, говорила она, пока не освободятся от сексуального рабства.
Сэнгер основала первый в стране центр контроля рождаемости в Бруклине в 1916 году и помогла открыться десяткам других по всему миру.
Сэнгер объяснила Пинкусу, что она ищет недорогой и простой метод контрацепции с полной защитой от дурака, лучше всего – таблетку.
Что-то такое, что сделает секс спонтанным, не требующим предварительного обдумывания, неприятной возни или вреда удовольствию.
Что-то такое, что не лишит женщину фертильности, если потом она решит иметь детей. Что-то, пригодное во всех частях света. И при этом эффективное на сто процентов.
Можно такое сделать?
За время Второй мировой войны изменились нормы морали.
Секс сделался привычнее, поскольку американские солдаты могли покупать его у иностранок за сигареты и деньги.
В Америке многие женщины определяли для себя новые моральные границы. Война заставила женщин много трудиться, позволила зарабатывать деньги и освободила от родительской опеки. Они начали встречаться с мужчинами, вступать с ними во внебрачные связи, экспериментировать, переосмысливая заново концепции близости и обязательств.
В 1948 году профессор колледжа Альфред Кинси опубликовал исследование «Половое поведение самца человека», а в 1953 – «Половое поведение самки человека».
Он обнаружил, что люди ведут себя куда свободнее, чем это считалось ранее:
85% рассказывали о сексе до брака,
50% – о романах на стороне, и почти все сообщали, что мастурбируют.
В 49 году магистрант социологии Хью Хефнер прочел отчет Кинси и написал курсовую работу, где утверждал, что пора положить конец подавлению секса и сексуальности в Америке.
«Неужто мы не можем двинуться прочь из этого темного, тяжело затабуированного лабиринта эмоций на свежий воздух и свет разума?» – написал Хефнер, тем временем готовясь создать журнал Плейбой.
Происходила революция, никак не меньше.
Без бомб, без пушек – только секс, чем больше, тем лучше. Секс без брака. Секс без детей. Секс переосмысленный, секс безопасный, безграничный, предназначенный для удовольствия женщин.
Наука делала то, что до сих пор не удалось праву – давала женщинам возможность стать равными партнерами с мужчинами. Именно такую технологию Сэнгер искала всю свою жизнь.
Пинкус считал, что изобрести пилюлю для предохранения – да и что угодно изобрести – вполне может быть простым делом. Как вождение. Шаг первый: выбери место назначения. Шаг второй: выбери маршрут. Шаг третий: постарайся доехать как можно быстрее.
Немного истории контрацепции.
С тех самых пор, как люди начали делать детей, они также старались этого избежать. Древние египтяне изготовляли вагинальные затычки из крокодильих экскрементов.
Аристотель рекомендовал кедровое масло и ладан как спермициды.
Казанова предписывал употреблять половинку лимона как маточный колпачок.
Самый популярным и действенным способом контроля рождаемости с начала пятидесятых был презерватив – происхождение которого уходит корнями в 16 век, когда итальянский доктор Габриеле Фаллопий пытался предотвратить распространение сифилиса с помощью «куска льняной ткани размером с головку члена».
Презервативы сделались дешевле и получили широкое применение в 1840-ых, когда компания «Гудиер» начала вулканизировать резину.
Грубые маточные колпачки – прообразы диафрагм – стали появляться примерно в то же время.
Пинкус обсудил создание таблетки с одним из исследователей – Чжаном.
Чжан приехал из Китая, чтобы работать с Пинкусом.
Пинкус передал Чжану свой разговор с Маргарет Сэнгер о таблетке, которая способна предотвратить беременность. Это должна быть пилюля, не инъекция, не гель или пена и не механическое приспособление для влагалища.
Пинкус понимал одну вещь, ускользавшую от внимания многих ученых: исследования, эксперименты – это только половина работы. Другая половина, не менее важная, – продать результат.
Он с самого начала знал, что одно дело – разработать таблетку для контроля рождаемости, и другое – убедить мир принять ее. Если ученый, берущийся за работу, не готов выполнять обе ее половины, то не стоит и пытаться.
Уже было известно, что инъекции гормона прогестерона предотвращали овуляцию у кроликов, но никто не пытался изучать, что это может значить для людей.
Причин было множество. Для начала никто не искал инноваций в области предохранения: такая работа не сулила ни престижа, ни денег, только риск. И даже если кто-то попытался бы, прогестерон тогда был слишком дорог для широкого использования.
Ученые начинали понимать происходящие в организме процессы в достаточной степени, чтобы пытаться вмешаться в них.
До середины двадцатого века лекарства в основном разрабатывались способом «попробуй и поймешь» (suck-and-see) – так британцы называли метод проб и ошибок.
Как работает прогестерон, Пинкус и Чжан знали, им надо было понять, можно ли его вырабатывать, модифицировать и использовать.
Процессом беременности управляют два половых гормона – эстроген и прогестерон. Пинкус сосредоточился в основном на прогестероне.
Прогестерон, который часто называют гормоном беременности, регулирует состояние внутренней оболочки матки.
Яйцеклетка перемещается по фаллопиевой трубе в матку. Когда яйцеклетка оплодотворена, прогестерон готовит матку к имплантации и не позволяет яичникам создавать новые яйцеклетки.
По сути, понимал Пинкус, у природы уже есть действенный контрацептив. Прогестерон предотвращает овуляцию, чтобы оплодотворенная яйцеклетка могла вырасти в безопасности.
Что, если тот же контрацептив упаковать в таблетку и обмануть женский организм, заставив его решить, что беременность уже наступила?
Женщина могла бы прекратить овуляцию в любое время и настолько, насколько захочет. Не производя яйцеклетки, она не сможет забеременеть.
«У меня есть две тысячи, может, немного больше, – написала Пинкусу Сэнгер через несколько недель после их встречи. – Сгодится?»
«Сумма была нелепая, – вспоминал Пинкус, – но я тут же ответил “да”».
Глава вторая. Краткая история секса.
Секс редко становился предметом научного исследования.
Но, в 1950-ых учеными, и наукой по-прежнему правил страх.
Так велик был этот страх, что даже в некоторых медицинских учебниках по физиологии человека не было глав, посвященных пенису и влагалищу.
Человек занимается сексом и для развлечения. Благодаря этому жизнь у нас стала куда интереснее, чем у наших сестер-обезьян.
Люди отличаются странностью. Овуляция практически незаметна.
Мы занимаемся сексом когда попало, а не ждем овуляции, когда беременность наиболее вероятна.
Когда самка обезьянки-магота становится фертильной, секс у нее случается в среднем каждые семнадцать минут и по крайней мере по разу с каждым взрослым самцом в стае.
Гиббоны по семь лет проводят без секса, ожидая, когда самка отлучит младенца и войдет в течку.
Самка павиана после месяца воздержания может, когда станет фертильной, совокупляться до ста раз.
Так почему же люди занимаются сексом всегда, даже когда знают, что оплодотворение невозможно?
Много вопросов, над которыми ученые по сей день ломают головы.
Например, почему люди занимаются сексом наедине, хотя другие млекопитающие делают это в открытую.
И почему пенисы у мужчин, в пропорции к телу, больше, чем у кузенов-обезьян?
Много веков зарождение новой жизни было загадкой.
В прошлом большинство людей верило, что оргазм необходим для извлечения тепла, нужного семени, чтобы пробиться к жизни.
По этой теории, женщина тоже должна получить оргазм, учитывая, что зачатие происходит внутри ее тела.
Только в 17 веке англичанин Уильям Гарвей предположил, что люди происходят из чего-то вроде яиц, и потребовалось еще две сотни лет, чтобы ученые выяснили, что женщины овулируют ежемесячно.
В викторианской Англии утверждалось, что женщинам секс не должен доставлять удовольствия, и мужчин поощряли ходить к проституткам – это лучше, чем осквернять собственных жен.
До начала двадцатого века никто даже заикнуться не осмеливался, что секс стоит принять и даже полюбить как здоровое занятие, которым могут равно наслаждаться и женщины, и мужчины.
В 1900 году Фрейд опубликовал «Толкование сновидений». Бессознательное – мощная сила, провозгласил он, и половое влечение – самый мощный из факторов, определяющих человеческую психику.
Сексуальное желание нужно удовлетворять, писал Фрейд: воздержание и неестественно, и потенциально вредно.
В Америке его встретила публика благожелательная и влиятельная.
«Неужто они не знают, что мы им привезли чуму?» – спросил Фрейд Карла Юнга, когда они стояли на палубе корабля, глядя вниз на ликующую толпу, ожидавшую их прибытия.
Фрейдисты поклонялись совокуплению и оргазмам.
По их вере, ничто вернее не утоляло желание и не делало мир лучше, чем крышесносный оргазм или la petite mort («маленькая смерть»), как называли его французы, приписывая ему мистические свойства.
Эту идею подхватила Маргарет Сэнгер, и так же поступил Вильгельм Райх, ученик Фрейда.
В 23 году Райх сообщил Венскому психоаналитическому сообществу, что верит в оргазм как ключ для излечения неврозов.
Он предупреждал, что «генитальная стагнация» может привести не только к эмоциональным трудностям, но и «к сердечным заболеваниям… чрезмерному потоотделению, приливам жара и холода, тремору, головокружениям».
Чтобы сотворить поистине свободное общество, понадобится не меньше чем «сексуальная революция» (термин, введенный Райхом). Он был пророком оргазмов. Даже разработал специальный ящик – «аккумулятор оргонной энергии», – чтобы помочь обуздать оргазмическую энергию, которая, как он считал, циркулирует в атмосфере и человеческом кровотоке.
Райх успел вдохновить поколение последователей, которое сыграет центральную роль в сексуальной революции.
После Райха пришел Альфред Кинси.
Секс интересовал его как часть природы, но настоящей его страстью была работа.
Кинси был энтомологом и начал свою академическую карьеру, изучая орехотворок – мелких насекомых, образующих наросты на листьях.
Когда студенты стали задавать ему вопросы о браке, он поразился скудостью надежной информации и приступил к собственным исследованиям.
Радикальный эмпирист, он считал, что все на свете поддается количественной оценке – и оргазмы, и совокупления между собой людей или домашнего скота.
Вооруженный лишь блокнотом и невозмутимостью, он стал измерять и категоризировать разнообразные сексуальные практики американцев.
Среди его открытий были и такие: секс приносит пользу браку, мастурбация не вредит, люди изменяют своим партнерам чаще, чем думают многие, женщины желают секса. Они наслаждаются оргазмами и спят с партнерами для удовольствия – как и мужчины.
Кинси заставил американцев меньше стыдиться секса.
Его книга «Половое поведение самца человека», которая стоила по сегодняшнему курсу 63 доллара, насчитывала 800 страниц и была опубликована старейшим медицинским издательством, – в 48 году внезапно стала бестселлером.
Кинси вдохновлял молодых людей вроде Хью Хефнера – заложившего мебель своей маленькой чикагской квартирки, чтобы получить деньги на создание журнала «Плейбой», – думать о сексе как о чем-то здоровом и правомерном. Хефнер скоро стал видеть себя этаким революционером в шелковой пижаме – посланником свободы и правды.
Он поощрял американцев воспринимать секс как нечто, чем они вправе эгоистично и напоказ наслаждаться – как быстрыми машинами, хорошей едой и тонкими винами.
Трудами Фрейда, Райха, Кинси, Хефнера к середине двадцатого века люди стали еще сильнее отличаться от прочих животных. Секс заворожил их, представ главным источником блаженства.
Женщины, выходившие замуж в девятнадцать-двадцать, к тридцати заканчивали – или желали закончить – с деторождением. Основная масса американок приняла идею контроля рождаемости, и им хотелось новых способов, более удобных и эффективных.
Для молодых женщин пятидесятых годов страх беременности был неотделим от секса.
Женщину всюду поджидали капканы: собственное тело, карьерные ограничения, скудость способов предохранения, беременность, а более всего – отсутствие выбора.
Вот почему Маргарет Сэнгер так стремилась встретиться с Грегори Пинкусом.
Сэнгер сделала акцент на более практичных соображениях: важность контроля численности населения и планирования семьи.
Она давно считала, что это не дело принципа, а вопрос методов. Если найти подходящий метод контроля рождаемости, то секс сам о себе позаботится, и все остальное тоже как-то образуется.
Начальные результаты, полученные весной и летом пятьдесят первого года, оказались такими, как они с Пинкусом и ожидали. Животные, получавшие прогестерон, не овулировали.
Чжан пытался вживлять кроликам под кожу гранулы. Оказалось, что одна гранула предотвращает овуляцию на месяцы.
Пинкус предложил Чжану перейти на крыс, которые, как и люди, овулируют спонтанно. Есть у крыс и другой плюс для исследователя: сексуальная неудержимость. Готовая к осеменению самка может за шесть часов совокупиться с разными самцами до пяти сотен раз.
Чжан некоторым самкам вколол прогестерон. И снова эксперимент сработал: беременных крыс не было. И снова бОльшие дозы создавали более длительный эффект.
Исследователь, говорил Пинкус, сперва должен максимально изучить процесс, а потом начать объяснять людям то, что понял сам.
Концепция «башни из слоновой кости», утверждающая, что ученый должен сделать работу, опубликовать результаты и умыть руки, казалась ему наивной.
Необходимо контролировать, что средство предохранения используется правильно, – как это сделали физики, работавшие над атомной бомбой. Они не стали передавать свою бомбу в чужие руки, снимая с себя ответственность, – они создали комитеты безопасности и инициировали диалог о надлежащем использовании оружия.
Сэнгер искала решение, которое ответит сразу на все вопросы: уменьшит численность населения, предотвратит появление детей у нежелательных родителей и придаст сексу больше радости. Она пришла к убеждению, что все это поможет осуществить только по-настоящему научное предохранительное средство. Научность решения даст возможность по праву провести его в жизнь, которую оно изменит заметно и надолго.
Маргарет Сэнгер всю жизнь умела подчинять мужчин своей воле, увлекать их своей энергией и идеями, а затем вести на битву – или в постель.
На первой встрече с Пинкусом она всего лишь парой воодушевляющих слов и зыбким обещанием денег отправила его в лабораторию, готового работать.
Фрейд утверждал, что снятие сексуальных запретов освободит души и позволит женщинам более полно ощущать жизнь и ее радости. Мэгги была согласна. Только одна вещь не давала ей покоя: Фрейд никогда не упоминал, что секс приводит не только к освобождению, но и к беременности, а одно с другим не совсем совместимо.
У необеспеченных женщин зачастую не было другого выхода, кроме абортов.
Первое известное описание аборта появилось около 1500 года до новой эры, в медицинском тексте, в нем рассказывалось, как прервать беременность тампоном из растительных волокон, вымоченных в меду и перемолотых финиках.
Женщины глотали щелок и порох, запускали в себя пиявок, тыкали вязальными иглами, бросались с лестниц, били себя тяжелыми предметами по животу и пили яды. Короче говоря, рисковали здоровьем, свободой и жизнью, лишь бы прервать беременность.
Сэнгер хотела, чтобы женщина могла наслаждаться сексом в браке и вне его; думать о своих чувствах; была хозяйкой собственного сердца, ума и тела. Сэнгер верила в свободную любовь.
Когда муж возмущался ее романами, она предлагала ему завести свои собственные. Такое равновесие, поясняла она, может укрепить брак.
При поддержке радикальных феминисток, социалистов и сторонников свободного секса Сэнгер смогла построить массовое движение.
Она хотела, чтобы женщины боролись за секс, а секс обычно мужчин включает. Мужчин нельзя было одолеть в вооруженной битве. Их придется умаслить, вовлечь, возможно, обольстить
В 1914 году, после выхода первого выпуска газеты «Женский бунт» (The Woman Rebel), Сэнгер обвинили в нарушении американских законов о непристойности.
К тому времени тридцатичетырехлетняя мать троих детей, решила в суде не появляться. Вместо этого она, будучи выпущена под залог, бросила семью и уехала в Европу, где влюбилась в Генри Эллиса, одного из самых выдающихся сексуальных психологов того времени.
Эллис изучал тайны секса. Он расспрашивал людей в поисках доказательств естественности и разнообразия физической близости, ниспровергал викторианские понятия и высмеивал американское ханжество.
Он заявлял, что секс – это «главенствующая и центральная функция жизни… всегда удивительный, всегда чудесный».
Эллис познакомил Сэнгер с британской интеллектуальной элитой, в том числе с писателем-фантастом Гербертом Уэллсом, который стал ее очередным любовником и отразил их отношения в нескольких своих романах.
Сэнгер поняла, что если разделить секс и деторождение, то изменится само понятие брака. Изменится динамика отношений. Изменится роль семьи. Изменятся карьерные и образовательные возможности женщин.
Она начала говорить «контроль рождаемости» вместо «контрацепция» – блестящий образец маркетинговой стратегии.
В 1916 году Сэнгер открыла свою первую клинику контроля рождаемости в Бруклине.
В Соединенных Штатов контроль за населением не был насущной экономической проблемой. Но он становился насущной проблемой социальной.
После первой мировой войны, многие американцы начали рассматривать секс как вопрос общественного здоровья, достойный научного исследования и внимания общества. Правительство Штатов начало тратить миллионы на кампании по оздоровлению общества, чтобы предотвратить распространение болезней, передающихся половым путем.
Сэнгер не только возглавляла правозащитную организацию, руководившую работой клиник, – они с мужем теперь владели собственной компанией по производству и продаже средств предохранения. К рынку контрацепции она отнеслась как индустриальный магнат, стараясь полностью захватить его своим продуктом.
К 1925 году более тысячи врачей со всего мира принимали участие в ежегодной конференции по контролю рождаемости, устроенной Сэнгер. Движение за контроль рождаемости быстро распространялось по миру. Помогло то, что секс обсуждался, как никогда раньше, широко.
К тридцатому году Лига контроля рождаемости, основанная Сэнгер, руководила пятьюдесятью пятью клиниками в двадцати трех городах.
Когда Сэнгер обвиняли в том, что она содействовала промискуитету, она отвечала: не больше, чем Генри Форд виноват в том, что в его автомобилях люди сбегают за город изменять законным супругам прямо на задних сиденьях машин.
В тридцатые – сороковые годы она открыла еще больше клиник. Во время Второй мировой войны пропагандировала снижение частоты рождений (child spacing) как способ сохранения здоровья и благосостояния семьи. Следующий шаг был ясен.
Область контрацепции, «как раз созрела для тщательного исследования».
Испытания на кроликах.
В 1952 ноду Пинкус предоставил в «Планирование семьи» отчет, где говорилось, что у 90% испытуемых крольчих, получавших перорально по десять миллиграммов прогестерона, прекратилась овуляция. Результат достаточно хорош, заключил Пинкус, чтобы начать испытания на женщинах.
Сэнгер помогла принести секс в мейнстрим. Она помогла превратить «Планирование семьи» в организацию, охватившую всю страну и улучшившую жизнь миллионам людей. Но чем больше становилась организация, тем меньше ее руководители соглашались на риск, и их можно понять. Они беспокоились, что будет, если у таблетки Пинкуса окажутся вредные побочные эффекты, или, не дай бог, кто-нибудь умрет от нее, или женщины, которые ее принимали, будут рожать детей с дефектами.
Пугала сама идея делать то, чего никогда не делалось раньше: давать лекарство здоровым женщинам, просто чтобы им легче жилось. Скандал или судебный иск потопил бы всю организацию, и «Планирование семьи» не было готово к такому риску. Во всяком случае, не ради Пинкуса.
Маргарет Сэнгер главным в своей жизни выбрала секс, утверждая, что все лучшее на свете порождается силой физиологической любви; у Пинкуса основополагающая философия была другая. «Единственная наша обязанность, – писал он в юношеском дневнике, – это саморазвитие». Задача человека, как можно лучше раскрыть свои таланты и помочь в этом другим.
Пинкус не помещал секс в центр своей вселенной и не собирался свою карьеру сводить к нему: для этого он был чересчур честолюбив.
Интересно его знакомство с будущей женой.
Гуди было всего двадцать – он собирался в Гарвард, учиться на биолога, – когда он познакомился с красивой нахалкой. Лиззи была на четыре года старше, и сперва отнеслась к нему как к ребенку: спрашивала, кем он хочет стать, когда выучится.
Но Гуди, который охотно принимал любой вызов, затюкать было непросто.
– Я – сексолог, – сказал он.
Именно так: сексолог, а не будущий сексолог. Шел 1923 год; ни о какой сексологии еще никто ничего не слышал. Это не имело значения. Он завладел ее вниманием. В следующем году, когда Лиззи приехала к Гуди в Гарвард, они отправились к судье и поженились, не сообщив родным.
В Гарварде Пинкус оплодотворил яйцеклетку кролика в пробирке и подсадил в тело суррогатной матери, которая родила крольчат.
Он написал, что его цель – применить эту технику оплодотворения in vitro к людям.
Газета изображала Пинкуса зловещим ученым, пытающимся вырастить младенцев в бутылках. Статья сравнивала Пинкуса с вымышленным биологом Бокановским из «Дивного нового мира» Хаксли, оплодотворявшим человеческие яйцеклетки в пробирках.
Пинкус перешел к следующему этапу: дать клеткам развиться в стекле до эмбрионов.
Рост управляется гормонами, но как это происходит, оставалось загадкой. Пинкус из любопытства поместил оплодотворенную кроличью яйцеклетку в раствор, содержавший прогестерон и эстроген.
Через 48 часов Пинкус увидел в чашке Петри формирующиеся кровеносные сосуды и маленькую часть яйцеклетки, которая должна была стать сердцем. Он видел, что клетки делятся нормально. Но вместо зародыша кролика сформировалось нечто хаотичное и чудовищное. Через пятьдесят шесть часов это существо умерло, но такую неудачу можно было ожидать.
Вскоре Пинкус сделал следующий шаг: не только добился партеногенетического развития яйцеклеток, но и успешно пересадил их в суррогатных матерей-крольчих. И снова это «непорочное зачатие», как выразилась пресса, попало в заголовки.
Газеты печатали удивительные результаты работы Пинкуса, часто с заголовками вроде «Мир без мужчин?».
Вдруг Пинкус приобрел облик революционера или хуже того – ненормального. Онпредстал человеком с опасными идеями.
Гарвард порывал с молодым ученым.
Пинкусу было тридцать четыре, и он уже опубликовал потрясшую основы книгу и несколько заметных исследований. Он был на пороге блестящей карьеры ученого и преподавателя в одном из богатейших и престижнейших университетов мира. И в одну секунду все это исчезло. Может быть, Пинкус пал жертвой узколобости и антисемитизма – но и своего раздувшегося эго тоже.
Пинкус стал, меньше времени корпеть над вопросами размножения и больше заниматься гормонами: выясняя, как их применение может снизить стресс у солдат и повысить производительность труда рабочих.
В 1944 году он основал собственную лабораторию, назвав ее Вустерским фондом экспериментальной биологии.
К 51 году фонд насчитывал 57 сотрудников и стал самым большим частным независимым научно-исследовательским институтом в стране.
Это было беспрецедентное начинание: предприятие без каких-либо конкретных целей, кроме одной: дать ученым полную свободу исследовать и изобретать.
Пинкус был одновременно и ученым, пытавшимся выйти за пределы считавшегося возможным, и сооснователем бизнеса, которому нужно каждый месяц оплачивать счета и платить зарплату.
Он был не только талантливым ученым, но и одаренным организатором.
Организованная им, Лаврентийская эндокринологическая конференция постепенно стала самой крупной и влиятельной в мире.
У Пинкуса была своя отдельная причина вызваться в организаторы конференции: каждый год он, читая заявки предполагаемых докладчиков, одним из первых узнавал о новых важных научных результатах.
(Глава 8. Светская львица и секс-маньяк).
Еще одна героиня моего рассказа.
Катарина Мак-Кормик была одной из богатейших женщин в мире
Перенеся дискриминацию со стороны мужчин в МТИ, оказавшись вдовой при живом умалишенном муже, Катарина все сильнее укреплялась в своем намерении бороться за права женщин.
Она стала вице-президентом Национальной американской женской суфражистской ассоциации и первым вице-президентом Лиги избирательниц. В 1921 году Мак-Кормик начала сотрудничать с Сэнгер, занятой планированием первой Американской конференции по контролю рождаемости.
В двадцать седьмом году Мак-Кормик предложила свое шато для проведения первой международной встречи, посвященной контролю рождаемости, – Всемирной конференции по народонаселению, организованной Маргарет Сэнгер.
В 1947 году Катарина унаследовала более тридцати пяти миллионов долларов.
Глава 10. Эффект отскока.
Лучше всего проект подходил Пинкусу: ему нечего было терять. Участие в таком сомнительном деле вряд ли могло испортить ему репутацию сильнее, чем она уже была испорчена. Он не боялся ходить по краю, потому что давно ушел за край.
Ему предстояло не только рисковать репутацией, но еще и раздвинуть границы законов и этики.
Он знал, что делать дальше: испытывать прогестерон на женщинах. Для этого к его команде нужно было добавить еще одного игрока: врача, предпочтительно гинеколога, который мог бы убедить участниц эксперимента, что им ничего не грозит, а фармацевтические компании, поставляющие прогестерон, – что никто не пострадает.
Пинкус выбрал врача по имени Джон Рок. Как и Пинкус, Рок был выпускником Гарварда.
В 18 лет, юный Джон Рок, возможно, влюбился в одноклассника.
Дневник Рока за этот год переполнен восторженной писаниной о том, как он проводил время с Рэем. В марте того года, однако, произошло нечто, заставившее Рока вырвать из своего дневника страницы. Шестьдесят пять лет спустя, стариком вспоминая истоки осознания своей сексуальности и либеральных взглядов на секс и контрацепцию, Рок упоминал, как спал в одной кровати с мальчиком, и проснулся с эрекцией и, в итоге, с оргазмом.
Позднее Рок демонстрировал удивительно широкие взгляды на разнообразие сексуального поведения – может быть, на его образ мыслей повлияла дружба.
Рок считал, что здоровье женщины важнее, чем здоровье зародыша, и рекомендовал прерывать беременность, если она угрожала жизни пациентки. «Религия, – говорил он , – очень дурной ученый».
К 1950 году он начал читать лекции, где говорил, что любовь и секс разделять нельзя. Только с любовью, провозглашал он, «оргазм может достичь своей природной экстатической полноты».
Десятки лет врачи советовали женщинам, не желавшим беременеть, заниматься сексом только в «безопасные периоды». К сожалению для многих женщин, до 1930-ых большинство докторов считали безопасными временные промежутки посреди менструального цикла.
Позже ученые утверждали, что женщина, избегая секса восемь дней в месяц – пять до овуляции и три после, – может естественно распоряжаться собственным телом и контролировать размеры семьи. Способ, естественно, не слишком надежный.
Вычислить время овуляции непросто, у каждой женщины могут быть свои особенности; кроме того, момент овуляции может сдвигаться из-за болезней или стресса.
Врачи советовали в течение шести месяцев аккуратно записывать день начала менструации и считать количество дней между этими моментами. Определив длительность своего цикла, женщина могла определить и дни бесплодия, основываясь на исследованиях, показавших, что овуляция возникает за двенадцать – шестнадцать дней до менструации.
Начали выпускаться средства для расчета цикла – диаграммы, колеса с окошками, календари, линейки с ползунами.
В 1930-ых количество детей снижалось тем больше, чем лучше женщины осваивались с календарным методом и другими видами контроля рождаемости.
Но, календарный метод был ненадежен, даже шутка ходила: «Как называют женщину, которая предохраняется календарным методом? Мамочкой».
Сэнгер считала, что воздержание от сексуального искушения – вмешательство в естественные жизненные процессы. Каждый раз, когда папа римский подбривает себе бакенбарды, он вмешивается в естественные жизненные процессы.
Когда Доктор Рок начал проводить эксперименты с гормонами, он откровенно сказал участницам, что понятия не имеет, поможет это или нет.
Эксперимент Рока был основан на его знании трех видов гормонов.
• Андрогены – мужские гормоны, хотя они присутствуют у обоих полов. Самый активный андроген – тестостерон. Эти гормоны управляют развитием и функционированием мужских гениталий. Они увеличивают мышечную силу, являются причиной роста волос на лице и низкого голоса. И у мужчин, и у женщин андрогены способствуют сексуальному желанию.
• Эстрогены – женские гормоны, образующиеся в основном в яичниках. Эстрогены способствуют развитию груди, эпителия влагалища и матки перед беременностью.
• Прогестогены, часто называемые гормонами беременности – потому что они регулируют состояние внутренней слизистой оболочки матки. Когда яйцеклетка оплодотворена, прогестерон готовит матку к имплантации и отключает яичники, чтобы больше яйцеклеток не создавалось.
Иногда, перед тем как давать гормоны пациенткам, Рок вводил их себе, чтобы, вероятно, убедиться, что это не повлечет мгновенной смерти. Но кроме этого, он не особенно готовился. Рок не проводил испытания на крысах и кроликах.
Пинкус предложил Року попробовать прогестерон без эстрогена.
Проделанная с помощью гормонов перезагрузка женской репродуктивной системы, видимо, способствовала излечению от бесплодия. Скоро коллеги-гинекологи окрестили этот метод эффектом Рока.
Эксперименты Рока были доказательством, что давать женщинам прогестерон – безопасно.
Но, Рок столкнулся с громадной трудностью: пациентки начинали верить, что беременны, как ни убеждал он их, что это невозможно. И когда все же выяснялась правда, это становилось для женщин страшным ударом.
Вопрос состоял в том, как предотвратить овуляцию, а ежемесячную менструацию оставить. Самым простым решением было перерыв в приеме прогестерона на пять дней ежемесячно. Уровень гормонов вернется к норме, и кровотечение произойдет.
Глава 11. Что заставляет петуха кукарекать?
История эндокринологии началась 1849 году после экспериментов по кастрированию петухов. Лишенные семенников петухи переставали кукарекать. Также они прекращали попытки спариться с самками и переставали драться с другими самцами. Как будто потеряли самую суть того, что делало их петухами.
Потом, некоторым петухам семенники вернули. Неожиданно у них выросли обратно гребешки и сережки. Они снова начали кукарекать, драться и пытаться спариваться.
Ученые предположили, что семенники петухов содержат какую-то субстанцию, выделяемую в кровь, и она влияет на поведение животного и функции его организма.
Эти эксперименты вдохновили других ученых заняться исследованием секреции внутренних органов.
Ученые вовсю стали изучать эндокринные железы: гипофиз, щитовидную, шишковидную, поджелудочную, яички, яичники и надпочечники.
Эти железы представляют собой маленькие капсулы ткани.
Самая большая из них – поджелудочная – весит около восьмидесяти граммов. Шишковидная железа – не больше крупинки риса.
Эндокринные железы производят вещества-медиаторы, несущие информацию всем клеткам организма, управляя всеми процессами. Им подчиняются процессы пищеварения, скорость сердцебиения, они управляют защитой организма от болезней и велят грустить, они командуют организму приступить к половому созреванию и управляют процессом размножения.
Всю эту чудесную работу железы делают, создавая вещества под названием гормоны – от греческого глагола, означающего «возбуждать активность».
За свою жизнь женщина выделяет всего граммов пять гормонов, называемых прогестерон и эстроген, но этого количества достаточно, чтобы организовать работу репродуктивной системы и не дать иссякнуть роду человеческому.
Извлеченные гормоны животных пытались использовать для компенсации гормональной недостаточности у человека.
Например, при диабете поджелудочная железа не может произвести достаточно инсулина – он нужен организму для регулировки количества глюкозы в крови. Диабет почти всегда приводил к смерти, пока в 1920-ых не выяснили, что он успешно лечится инъекциями инсулина.
Еще тридцать лет пройдет, прежде чем Грегори Пинкусу придет в голову идея контролировать оплодотворение с помощью гормонов.
Глава 12. Испытания под прикрытием.
Пинкус верил, что долг ученого – быть агрессивным. Он видел себя не просто ученым-исследователем, он был активистом, борцом и бизнесменом.
Пинкус искал части пазла, составляющие имеющийся у него мысленный образ: функционирующую противозачаточную таблетку.
Джон Рок давал женщинам прогестерон и эстроген, чтобы посмотреть, поможет ли это им забеременеть. Пинкус не делал ничего иного – он просто делал это по другой причине.
Испытания на людях начались в 53-ем.
Пинкус и Рок записали двадцать семь пациенток Рока в бесплатной женской больнице на трехмесячные испытания.
Женщины получали только прогестерон. Таблетки принимались каждый день в течение трех недель, потом следовал перерыв, чтобы могла произойти менструация.
Новый раунд исследований называли прогестероновым проектом Пинкуса – ППП. Кое-кто шутил, что ППП расшифровывается как пи-пи-пи – тестировали очень много образцов мочи.
Дозы прогестерона были экстремально высоки – между двумястами пятьюдесятью и тремястами миллиграммами в день.
Этим женщинам не платили за участие, им не сообщали, что результаты могут помочь изобрести новаторское средство предохранения. Большинство из них делали это только потому, что их попросил доктор, которому они доверяли.
В первый год испытаний Пинкус и Рок вовлекли в исследования шестьдесят женщин. Само по себе уже одно это было в некотором роде достижением, учитывая, что работу приходилось проводить скрытно. Но половина участниц вышла из эксперимента.
И хотя Рок был доволен результатами – 4 из 13 наблюдаемых бесплодных женщин смогли забеременеть, – Пинкус был разочарован: у 15 % женщин, получавших прогестерон, наблюдались признаки овуляции – результат гораздо худший, чем у крольчих и крыс.
Дело осложнялось тем, что для женщин, получавших по двести миллиграммов прогестерона и по четыреста, результаты были одинаковыми.
Средство, предохраняющее от беременности только в 85% случаев, никуда не годилось.
Внезапно у Пинкуса появилась причина усомниться в собственном элегантном решении.
(Глава тринадцатая. Cabeza de negro).
Грегори Пинкус не знал, что недостающий кусочек его научного пазла был открыт за десять лет до того. Этого еще никто не знал.
Половые гормоны – это стероиды, органические молекулы, имеющие схожую структуру: атомы углерода и водорода организованы в четыре конденсированных кольца.
Похожую структуру имеют тысячи гормональных соединений. Прогестерон, к примеру, строением напоминает тестостерон. Из-за этой простоты его легко модифицировать.
Даже удалось произвести прогестерон из мочи беременной женщины. В то время женщинам, страдавшим частыми выкидышами, начали прописывать небольшие дозы прогестерона.
У исследователей возникло предположение, что прогестерон и другие гормоны можно гораздо дешевле добывать из овощей.
Разработали пятиэтапный химический способ добычи прогестерона из соединения, найденного в корне сарсапареля.
Поиски растения с бóльшим содержанием этого соединения привели к корнеплоду cabeza de negro.
Сabeza de negro (в переводе с испанского) — Голова чернокожего — это огромный корнеплод из Мексики, верхушка его подземного стебля, торчащая из-под земли, издалека напоминает голову чернокожего.
Вскоре ученые начали синтезировать прогестины (название синтетических версий природного гормона). Разработали процесс производства синтетических андрогенов и эстрогенов.
Прогестерон стал активным ингредиентом противозачаточной таблетки.
(Глава 16. Неприятности с женщинами).
Пинкус продолжал испытывать разные варианты прогестина и смотреть, что лучше работает, продолжал искать способы, как проверить его на женщинах.
Испытывать противозачаточные труднее, чем другие лекарства. Одно дело – тестировать новые средства для больных людей. Больные хотят выздороветь. Больные добровольно принимают риски и побочные эффекты.
Но в этих экспериментах участвовали здоровые молодые женщины.
Что, если они заболеют из-за того, что принимали таблетки?
Что, если она их стерилизует насовсем?
Что, если она вызовет отклонения у их будущих детей?
Пинкусу необходимы были еще сотни, если не тысячи женщин, чтобы убедиться в безопасности препарата.
А, после года работы, Пинкус с Роком провели испытания всего на тридцати женщинах.
Пинкус пришел к выводу, что в Пуэрто-Рико можно провести масштабные эксперименты», а произвести те же эксперименты в США было бы «чрезвычайно затруднительно».
Он остановился на Карибском острове, неподконтрольной США территории, перебрав Индию, Японию, Гавайи, Мексику, Нью-Йорк. Языковой барьер низок, а профессионализм высок. Контроль рождаемости был в Пуэрто-Рико узаконен в тридцать седьмом году.
(Глава семнадцатая. Выходные в Сан-Хуане).
В пятьдесят четвертом году, когда Пинкус планировал пуэрториканские испытания противозачаточной пилюли, другой ученый, Джонас Солк, начинал свои испытания вакцины против полиомиелита. На первый взгляд, у них было мало общего.
Пинкус более-менее подпольно работал над проектом, который почти наверняка должен был вызвать противоречивые отклики и страх и который он не решился выполнять в США. Солк считался национальным героем, выступившим против всеобщего врага. К его работе было приковано внимание нации.
На испытания своей вакцины Солк тратил десятки миллионов долларов, а Пинкус оперировал годичным бюджетом меньше двадцати тысяч.
Солк испытывал свой препарат на шестистах тысячах детей, а Пинкус надеялся собрать хотя бы три сотни пациенток.
Но Солк и Пинкус отличались не так сильно, как могло показаться.
Оба в погоне за скоростью не хотели учитывать возможные риски.
Оба вышли из замкнутого научного мира и вступили в союз группами с разными интересами, желавшими направлять и торопить их работу. И наконец, обоих не заботила прибыльность их изобретений.
(Глава 18. Женщины из дома умалишенных)
Возможность ставить опыты на пациентах вустерской психиатрической больницы Пинкус получил без труда. Никакого разрешения опекунов не требовалось.
И врачи начали давать прогестерон и эстроген в разных дозах пациенткам с паранойей, шизофренией, меланхолией, хроническим алкоголизмом, болезнью Альцгеймера.
И хотя пациенты были доступны и в основном сотрудничали, идеальными испытуемыми их сложно было назвать. Так ужасны были условия в больнице, что команда ученых Пинкуса даже боялась за собственную безопасность.
Женщины в психбольнице не вели половую жизнь, а значит, трудно было определенно сказать, что они не овулируют.
Похожим образом было трудно понять, повлияли ли на них препараты, потому что психические проблемы многим нарушали менструальный цикл.
