Торговые войны заканчиваются достаточно банально - войнами валютными

30 Ноября 2018, 17:00 
МОСКВА, 30 ноя — ПРАЙМ. Саммит «большой двадцатки» в этом году проходит на фоне эскалации торговых войн и санкционных ограничений. Как геополитика мешает бизнесу, готовы ли российские компании-экспортеры к расчетам в национальных валютах и о планах экспансии за рубеж в интервью агентству «Прайм» в кулуарах начавшегося в пятницу в Буэнос-Айресе саммита G20 рассказал генеральный директор «Фосагро» Андрей Гурьев.

— Одна из центральных тем G20 являются проблемы в мировой торговле, торговые войны. Одной из самых ожидаемых на саммите является встреча президента США и председателя Китая. С точки зрения бизнеса, какие плюсы и минусы есть для России? Сказываются ли торговые войны на вашей деятельности?

— Торговые войны начинаются введением пошлин и закрытием границ, а заканчиваются достаточно банально — войнами валютными. Один из самых больших мировых рисков, по мнению экспертов, это торговая война между США и Китаем: она непредсказуема, и куда она приведет весь мир никому не известно.

Это две самых крупнейшие экономики в мире, и любое напряжение между ними отражается на всех. Если это долго будет продолжаться, то я боюсь, что это может привести к глобальному падению ВВП.

Ответа, как будет разрешена ситуация, нет. Поэтому живем в суровой волатильной среде.

— Мешают ли санкции Запада вам работать на рынке Латинской Америки?

— Кто-то посчитал, что против России уже ввели 62 санкции. Пугают новыми — 63-й, 64-й и так далее. Безусловно, введенные санкции повлияли не только на экономику России, но и на экономику тех, кто их вводил.

Можно считать, кто больше потерял, кто меньше, а можно говорить о том, кто и что приобрел. Россия приобрела мощнейший рывок в сельском хозяйстве, в импортозамещении, которое уже не остановить. Мы по экспорту пшеницы первые в мире.

И по фундаментальным показателям у России одна из самых сильных экономик — с точки зрения внешнего долга, резервов и потенциала роста.

Тем не менее, очевидно, что в части обмена технологиями и зарубежными инвестициями в Россию могло бы быть лучше. Мое общение с европейским и американским бизнесом говорит о том, что все бизнесмены от этого устали, постоянные угрозы санкций мешают делать правильный анализ и делать прямые инвестиции в Россию.

Сегодня есть определенные инициативы у правительства, как побудить российский бизнес больше инвестировать в рост экономики, особенно несырьевой, и в принципе они находят понимание у российского бизнеса. Нам даются преференции, новые налоговые льготы, мы плотно работаем с Минфином.

В условиях санкций и без них мы ежегодно инвестируем в развитие полмиллиарда долларов в год на протяжении последних пяти лет.

В наших инвестиционных планах продолжать это делать. Мы существенно увеличили производство удобрений. Пять лет назад это было около 6, сейчас около 9 миллионов тонн, а в следующем году будет больше 10. Мы идем к удвоению бизнеса. Наша инвестпрограмма на следующий год составляет 32-33 миллиардов рублей (зависит от курса), она предусматривает строительство новых заводов.

— США рассматривают возможность введения новых санкций, которые могут затронуть финансовый и банковский сектор России, в том числе на долларовые операции. Как они могут повлиять на компанию? Закладываете ли вы этот риск в свою стратегию?

— Не думаю, что санкции на долларовые операции будут введены. Что касается денежного потока «Фосагро», то сегодня 30% объема продаж — это внутренний рынок, поэтому это продажи в рублях. Ключевые экспортные рынки — это Европа, Латинская Америка и немного Азии. Европу мы уже полностью перевели на евро, а это 30% наших экспортных поставок. Латинская Америка завязана на доллар, это связано со структурой экспорта из региона, поскольку сельхозпродукция торгуется на бирже. Поэтому с партнерами из этих стран сложно вести переговоры об изменении контрактов. Тем не менее, мы провели ряд переговоров о том, чтобы в момент продажи нам могут платить в евро. Можно брать и другой валютой, реалом, чем угодно, это осуществление транзакций и валютные риски зашиваются просто в стоимость

Что касается азиатского рынка, то есть пример российских компаний, которые успешно опробовали торговлю в нацвалюте, поэтому я не вижу больших проблем, которые могут нам затруднить работу, если ограничения будут введены, хотя я в это не верю.

— Вы не планируете пробных сделок в нацвалютах?

— «Алроса» уже провела, в том числе с Индией. У «Фосагро»» нет необходимости проводить пробные сделки, так как механизмы уже понятны. Индия – крупный потребитель удобрений, мы туда собираемся поставлять порядка 600-700 тысяч тонн, может быть, выйдем на миллион при благоприятной конъюнктуре. Это станет возможным, если будет решен вопрос о снятии пошлин на ввоз российских минеральных удобрений. Мы нашли понимание с индийской стороны, этот вопрос поднимают и российские власти.

— Как вы оцениваете перспективы «Фосагро» в Аргентине?

— Латинская Америка для компании — один из ключевых экспортных рынков, наряду с Европой. В Аргентину мы уже увеличили объем поставок за первые полгода 2018 года до 135 тысяч тонн, по итогам года рассчитываем приблизиться к цифрам около 170 тысяч тонн. В перспективе ставим задачу увеличить поставки удобрений до 200-230 тысяч тонн. Наши планы — иметь 20% рынка сложных фосфорных удобрений Аргентины. Это достижимые цифры. В целом рынок такого вида удобрений в стране оценивается в 1,2 миллиона тонн. И он будет расти, причем по всей Латинской Америке.

— Не ожидаете ли вы изменений условий работы в Бразилии в связи с приходом к власти нового президента, чья политика во многом ориентирована на сближение с США?

— Наоборот, мы рассчитываем, что президент нацелен на улучшение условий для бизнеса, на увеличение инвестиций в инфраструктуру. Мои коллеги из разных сфер бизнеса смотрят позитивно на перспективу работы в Бразилии.

У Бразилии есть спрос на удобрения, он будет расти, и наше присутствие в стране тоже.

— Работаете ли вы с Венесуэлой?

— На данный момент у нас нет поставок, Венесуэла сейчас не в состоянии платить.

— Планируете ли увеличивать поставки удобрений в страны ЕС особенно после введения ограничений по содержанию кадмия?

— Мы приветствуем решение Евросоюза о введении этого регулирования. Это здоровье европейской нации и людей во всем мире, куда поставляется продукция из ЕС.

Думаю, мы сможем нарастить объем продаж, доказав Европе ненужность наличия импортной пошлины, которая распространяется на российские удобрения в 6,5%. Раньше эта пошлина защищала местных производителей фосфорных удобрений, их сейчас почти не осталось, сегодня эта пошлина ограничивает конкуренцию для производителей чистых удобрений.

— Какие проекты у вас рассматриваются с Саудовской Аравией?

— Мы подписали в 2017 году меморандум о взаимном сотрудничестве и обмене информацией. Сейчас рассматриваем с компанией Maadem новые варианты сотрудничества. Думаю, к январю, когда будет готовиться встреча лидеров России и Саудовской Аравии, мы сможем подготовить новые документы.

— Каковы ваши планы по рынку Африки?

— Мы на рынке есть, поставки идут на западную часть. Но с точки зрения логистики, платежеспособности и цен для нас это не самый приоритетный рынок. Там в основном работают наши конкуренты из Марокко, они очень много вкладывают в инфраструктуру и в обучение специалистов.

— Поедете ли вы в Давос?

— Мы за этой темой смотрим, важно понять, чем она закончится. Та риторика, которую мы слышим, она сильно расстраивает, потому что политика закрывает возможности для бизнеса, особенно на таком форуме, как Давос, это неприемлемо.

Я уверен, что форум Давос найдет возможность решения этих проблем, учитывая, что общее мнение бизнеса, что ситуация, которая произошла, это нонсенс. Здесь мы будем вместе со всеми.

— Какие проекты вы представили в рамках так называемого «списка Белоусова»? Какие были поддержаны?

— Представили ряд проектов по расширению и модернизации наших мощностей в производстве и логистике, часть социальных проектов, например, по развитию горнолыжного курорта, порта в Мурманской области. Общие затраты на эти проекты до 2025 года оцениваются примерно в 78 миллиардов рублей.