Цена суверенной теократии. Как Иран не стал сверхдержавой.

Сорок лет назад Иран был одной из самых динамичных экономик мира, самой развитой страной региона, а по ВВП на душу населения обгонял СССР. Все изменилось после исламской революции 1979 года: международная изоляция ввергла страну в десятилетия упадка.

Белая революция
 
Началом современной истории Ирана можно считать 1963 год, когда шах Мохаммед Реза Пехлеви запустил программу радикальных экономических и социальных реформ — «Белую революцию». Главными экономическими преобразованиями стали аграрная реформа, фактическая отмена местного аналога крепостного права, а также ускоренная индустриализация с привлечением иностранного капитала.
В рамках аграрной реформы правительство выкупало по рыночной цене у помещиков землю и передавало ее крестьянам по цене на 30% ниже рыночной, с отсрочкой платежа на 25 лет при практически нулевых процентах (финансирование осуществлялось за счет нефтедолларов). Два миллиона крестьянских семей (9 млн человек, около 40% населения) перестали быть «крепостными».


Землю получили не все. Право на участок имели только те, кто ее непосредственно обрабатывал. Сельские сезонные рабочие ничего не выиграли. Они покидали деревни и перебирались в стремительно растущие города. Из тех же, кто получил землю, не все смогли встроиться в новые условия — наделы были чрезвычайно малы и не всегда могли прокормить хозяев в условиях рынка. Часть новых собственников земли предпочли ее продать и тоже податься в города. В 1966 году там проживал 31% населения страны, а в 1978-м — более 50%.
Реформы и приток нефтедолларов привели практически к китайским темпам развития. За короткое время были созданы целые отрасли: металлургия, нефтехимия, судостроение и автопром. Доля промышленности в ВВП выросла с 27% до 72%, Иран стал 14-й экономикой мира (сейчас 29-я), а шах поставил цель войти в топ-5. ВВП на душу вырос с $2,4 тыс. в 1962 году до $6,7 тыс. в 1976-м (в долларах Гири--Хамиса 1990-го, см. график). Это чуть больше, чем в те времена в СССР, в два раза больше, чем в Южной Корее, в восемь раз больше, чем в Китае, этот показатель Ирану не удалось превзойти до сих пор.
 
Шах не учитывал, что уровень образования переселенцев из деревень был крайне низок, а образовательные программы буксовали. В результате они так и не были востребованы на новых производствах. Удовлетворять кадровый голод приходилось за счет иностранцев (возможно, правильнее было бы по примеру ЮВА развивать отрасли, не требовавшие квалифицированного труда, например текстильную). Как следствие, шла люмпенизация городского населения, оно в поисках ответа на традиционный вопрос «кто виноват?» по привычке обратилось к духовенству, которое само сильно пострадало от реформ. В ходе аграрных реформ были сокращены огромные вакфные землевладения, а с 1978 года отменена ежегодная госсубсидия духовенству. 
 
Ненависть клириков вызывали и ультралиберальные принципы общественной жизни. Шах строил светское государство, уделяя много внимания зороастрийскому прошлому Ирана. Это не могло не раздражать мулл, тем более что в шиитской версии ислама (в отличие от суннитской) монарх не считался неприкосновенной особой. Женщины получили право голоса, в Тегеране середины 1970-х модницы носили мини-юбки, в кинотеатрах показывали порнофильмы, вечеринкам на берегу Каспийского моря могла бы позавидовать современная Голландия, гей-браки были фактически легализованы. Светские реформы систем образования и судопроизводства тоже подрывали позиции духовенства. Ответом стала новая революция, исламская.
 
Исламская революция
 
«Белая революция» провалилась — модернизация была слишком быстрой, реформы не учитывали национально-религиозную специфику и натолкнулись на сопротивление базари и духовенства. Значительная часть мигрантов из деревень прислушивалась к их агитации (только в Тегеране было несколько сотен тысяч пауперов, которым было нечего терять).
Негативную роль сыграли и слишком большие доходы от нефти. В результате повышения цен на нее с 1973 по 1978 год казна получила более $100 млрд, из которых $40 млрд было потрачено на спецслужбы и армию, столько же — на промышленные мегапроекты. Кстати, знаменитая модель Gelandewagen компании Mercedes была разработана по заказу шаха для армии, после революции автогиганту пришлось придумывать маркетинговую кампанию для продажи военных машин населению. Имея финансовые средства и мощный репрессивный аппарат (спецслужба САВАК создавалась при поддержке израильской «Моссад»), шах игнорировал силы, оппозиционные преобразованиям. Вместо поиска компромисса с оппозицией для ее раскола и частичного привлечения на свою сторону шах предпочитал ее тотальное подавление.
Противостояние шаха, САВАК и армии с одной стороны и духовенства, базари, местных левых и других оппозиционеров плюс городской бедноты — с другой вылилось в многочисленные антиправительственные демонстрации, начавшиеся 8 января 1978 года в «богословской столице» Ирана — Куме. В течение всего года в различных городах Ирана клирики организовывали демонстрации, а шахская гвардия их разгоняла. В ходе почти каждого выступления гибли люди, цикл стал самоподдерживающимся: поминовение погибших через 40 дней превращалось в новые демонстрации с новыми жертвами и новыми поминовениями, бунтами и забастовками. 19 августа 1978 года в городе Абадан в ходе беспорядков был подожжен кинотеатр «Рекс», более 400 человек сгорели заживо. Исламисты обвинили в поджоге САВАК, сторонники шаха — исламистов, тем вполне мог не понравиться кинотеатр, показывавший эротику. Шах ввел военное положение, но переломить ситуацию так и не смог. США отказались от поддержки режима, тяжелобольной шах потерял контроль над ситуацией и в январе 1979 года бежал из страны, оставив власть премьер-министру Шапуру Бахтияру.
В феврале 1979-го после 15-летней ссылки в Иран из Франции по приглашению Бахтияра вернулся видный политэмигрант и лидер духовенства аятолла Рухолла Хомейни. Под ликование толпы он быстро перехватил власть, пообещав «выбить переходному правительству зубы».
«Белая революция» сменилась исламской. Был проведен референдум, результатом которого стало провозглашение Исламской Республики Иран. В декабре 1979-го была принята новая конституция, по ней высшая власть принадлежит духовенству в лице рахбара (верховного лидера) имама Хомейни, а после его смерти — его преемнику, а гражданскую власть осуществляют президент и Меджлис, впрочем, контролируемые клерикалами. Судебная власть тоже оказалась полностью в руках духовенства.
Ультралиберализм шаха сменился ультраконсерватизмом. Женщинам — обязательный платок и необлегающая одежда до щиколоток, мужчинам запрещены шорты. Произведена тотальная чистка СМИ, запрещены иностранные фильмы, главным уроком в школе стало изучение ислама, из высших учебных заведений изгнаны 20 тыс. студентов и 2 тыс. преподавателей, вся доисламская цивилизация Ирана объявлена несуществующей. В уголовном кодексе появились побитие камнями и распятие на кресте (за преступление против республики). Вся публичная сфера стала подчиняться нормам ислама. Ни о какой эротике и алкоголе теперь не могло быть и речи. Демонстрации жительниц Тегерана против ношения платка разгонялись, и модницы либо уехали из страны, либо смирились с новыми правилами.
Вопросы экономики Хомейни считал второстепенными. «Согласно материалистическому мировоззрению, сама экономика является целью, а поэтому на различных этапах человеческого развития экономика становится фактором разложения и упадка. В то же время в исламе экономика рассматривается как средство, от которого нельзя ничего ожидать, кроме лучшей производительности для достижения поставленной цели»,— гласит конституция Ирана. Цель же проста — прийти к Богу.
Неизвестно, сохранился бы режим Хомейни, если бы не начавшаяся в сентябре 1980 года война с Ираком. Она позволила исламистам не только развернуть массовые репрессии против сторонников шаха и других оппозиционеров, но и объявить их пособниками Саддама Хусейна, «пятой колонной». Подразделения Корпуса стражей исламской революции (КСИР; своего рода «гвардия» духовенства, поставленная над армией, в которой были сильны прошахские настроения), получившие боевой опыт на ирано-иракском фронте, расстреливали несогласных. Оставшиеся в живых массово эмигрировали.
Через два года после революции президент Абольхасан Банисадр обозначил некоторые итоги деятельности новых властей: производство основных видов промышленной и сельскохозяйственной продукции упало на 30-50%, инфляция выросла до 30-35% в год, валютные резервы уменьшились на 60%. Состоялся и передел собственности: в 1982-м были национализированы предприятия 230 иранских «олигархов», около 80% всей промышленности. В частных руках в основном остались мелкие фирмы.
Во внешней политике тоже произошли изменения: США объявлены великим сатаной, Израиль подлежал уничтожению. Неодобрение вызывал и безбожный СССР. 4 ноября 1979 года в заложниках оказались сотрудники посольства США. Иран требовал выдать умиравшего в нью-йоркской больнице шаха. США в ответ заморозили иранские активы на сумму около $11 млрд. Санкции включили в себя полный запрет гражданам и компаниям США вести бизнес в Иране и участвовать в совместных предприятиях с иранскими компаниями. 52 заложника были освобождены только спустя 444 дня после смерти шаха и начала ирано-иракской войны.
 
Изоляция — одно из наших великих благ
 
 
Иран оказался в международной изоляции. Несмотря на это, Хомейни заявлял, что «изоляция — одно из наших великих благ». Падение экономики его не волновало. К 1988 году ВВП на душу упал до $3,3 тыс.— более чем вдвое от пика 1976-го, достигнутого при шахе. И оставался ниже $4 тыс. до 1997-го, когда президентом стал умеренный реформатор Мохаммад Хатами, занимавший второй в государстве пост до 2005 года (Хомейни умер в 1989 году, его преемником стал нынешний рахбар Али Хаменеи). Потом помогла подорожавшая с середины 2000-х нефть.
Укрепившая режим Хомейни война с Ираком закончилась ничем: стороны остались практически при прежних границах. Иран потерял более 200 тыс. человек убитыми.
Конфликтовал Иран и с другими соседями. В середине 1980-х он аннексировал несколько маленьких островков, принадлежавших ОАЭ. В прогнозах погоды с тех пор вместе с городами-миллионниками вроде Тегерана, Исфахана и Мешхеда упоминаются крошечные Малый и Большой Томб с несколькими рыбацкими деревушками.
Тем временем экономика страдает как минимум от трех проблем: от коррупции (включая духовенство), перегруженного социального сектора и, разумеется, от внешней экономической изоляции, то есть западных санкций, наложенных на Иран из-за ядерной программы.
Кошельки мулл
 
 
«Экономическая власть в современном Иране принадлежит трем основным группам,— рассказывает экс-депутат меджлиса.— Первая группа — традиционные базари-моталефэ, мелкие торговцы, объединенные во взаимосвязанные сети, по отдельности они не очень влиятельны, но вместе их более чем 150 тысяч, и их совокупное воздействие велико. Именно они контролировали при шахе всю розничную торговлю и мелкий кредит и спонсировали духовенство. Они контролируют эти сегменты и до сих пор — в Иране нет сетей типа вашего „Седьмого континента“, гипермаркеты только начинают появляться, почти все идет через базари. Вторая группа — разбогатевшие представители духовенства, среди которых выделяются кланы Али Акбара Натек Нури и экс-президента Али Акбара Хашеми-Рафсанджани. Эти люди контролируют отчасти нефть, отчасти промышленность. Хашеми-Рафсанджани называют фисташковым королем, но это смешно, ведь нефть дает в сотни раз больше, чем фисташки. Третья группа — КСИР. КСИР давно перестал быть просто спецслужбой, а стал государством в государстве, которого теперь побаивается и рахбар. КСИР тоже контролирует нефть и отчасти промышленность — прямой конкурент разбогатевших мулл, у которых, как говорят в народе, кошелек больше метра, да еще и бездонный. Впрочем, сейчас позиции КСИР несколько ослабли. Президент Ахмадинежад был ставленником КСИР, и во время его правления КСИР выигрывал в противостоянии с муллами, нынешний президент Роухани — человек Хашеми-Рафсанджани, и его позиции опять усилились».
Исламский режим пронизывает всю экономическую систему Ирана, понятие частной и государственной собственности размыто. Масса частных компаний, созданных при шахе, были преобразованы в специальные фонды, по сути холдинги, управляемые государством (муллами) в интересах, например, родственников шахидов. Эти компании тесно связаны с частными фирмами, в которых они размещают заказы. Все это называется шибхедаулатиха — полугосударственный сектор. Подобная конфигурация создает прекрасные возможности для обогащения лиц, близких к власти.
Увы, обогащаться особо не на чем — экономика держится на инфраструктуре, построенной еще при шахе (прекрасные дороги, развитое авиасообщение, огромные, ныне полупустые отели). Исключение — нефть. Но и нефтяную ренту душат санкции.
 
Нефть и санкции
 
 
Причиной международных санкций считаются ядерные исследования Тегерана, ставящие под угрозу Договор о нераспространении ядерного оружия 1968 года. Основой санкций стала резолюция Совбеза ООН от 2006 года (санкции США начали действовать в 1979-м). Но она была лишь предупреждением. Сигналы ООН не были услышаны, и в декабре 2006-го Совбез принял первую, а в марте 2007-го — вторую санкционную резолюцию. Они ограничивали поставки материалов и технологий для ядерной программы, а также касались активов физических и юридических лиц, связанных с ней.
Дальше санкции последовательно ужесточались. В 2010-м, после выхода Ирана на уровень обогащения урана в 20%, в новой резолюции Совбеза рекомендовалось «проявлять бдительность» при операциях с иранскими банками. Также стала таргетироваться нефтехимическая отрасль.
Решения ООН воплощались в конкретные меры отдельных стран. Выделялись США: сейчас практически любая экономическая деятельность между американской и иранской сторонами де-юре сильнейшим образом ограничена, де-факто — запрещена. Кроме того, США выдвигают требования к третьим странам, имеющим экономические отношения с ИРИ. Им (с некоторыми оговорками) запрещено участвовать в реэкспорте американских товаров в Иран, инвестировать в нефтепереработку и предоставлять финансовые услуги. Если они будут замечены в этом, против них самих могут быть применены штрафные меры (в нынешнем году за обход санкционного режима против Ирана, Судана и Кубы на огромные штрафы налетел французский банк BNP Paribas). Впрочем, контрабанда работает (скорее, работала до сих пор) — например, в Иране много современных принтеров Hewlett-Packard, они поставляются через Дубай при посредничестве фирм, принадлежащих иранской диаспоре.
Очень болезненным стало решение ЕС остановить в июле 2012 года импорт иранской нефти (официально крупнейшие торговцы нефтью — Vitol, Glencore, Gunvor, Trafigura, Mercuria — прекратили взаимодействие с Ираном еще за несколько месяцев до введения европейских санкций), а также запретить своим компаниям страховать танкеры, обеспечивающие экспорт нефти из Ирана. Из всех крупных морских перевозчиков, традиционно сотрудничавших с Тегераном, только китайские Nanjing Tankers и Sinochem Corporation продолжают вести бизнес с Ираном.
С момента наложения эмбарго на иранскую нефть со стороны ЕС ее экспорт упал почти вдвое — с 2,4 до 1,3 млн баррелей в день (мбд). В денежном выражении доходы сократились с $118 млрд в 2011 году до $53-56 млрд в 2013-м. Нераспроданная нефть складируется: в Персидском заливе на якоре стоят десятки груженых танкеров (по разным данным, там от 4 до 30 млн баррелей). Хранилища на берегу также под завязку заполнены, приходится строить новые. Оставшиеся крупные покупатели нефти пользуются ситуацией и пытаются продавить Иран, требуя скидок. Так, в 2012 году Китай снизил закупки иранской нефти на 20% (с 0,55 до 0,44 мбд), Южная Корея — более чем на треть (с 0,24 до 0,15 мбд).
Несмотря на то что иранские чиновники отрицают сам факт предоставления нефтяных скидок, только благодаря снижению цен им удалось удержать некоторых из оставшихся потребителей. В частности, речь идет об индийцах и китайцах. Еще в июне 2013-го министр нефти Индии Вераппа Мойли заявлял, что главной причиной тесного сотрудничества нефтеперерабатывающих компаний его страны с Ираном как раз являются скидки. По данным «Денег», они достигают 20-25% рыночной цены.
Есть и контрабанда. Самое простое — фальсификация сопроводительных документов, выдающая иранскую нефть за иракскую. Другой способ — использование подставных компаний, зарегистрированных в третьих странах, чьи танкеры «случайно» оказываются у иранского побережья и после нескольких часов плавания возвращаются в порт приписки, груженные иранской нефтью. Перегрузка нефти в открытом море при выключенных навигационных приборах — более экстремальный способ, но именно его, по данным «Денег», Тегеран использовал особенно активно. Не случайно в 2010-2014 годах иранцы существенно увеличили танкерный флот, строя новые суда и скупая старые, приготовленные к списанию на металлолом. Они выходили в море под иранским флагом, не декларируя точки назначения, дрейфовали и, если нефтяная сделка заключалась, выключали навигационные маяки, а затем следовали к месту встречи с танкером покупателя.
 
Ломом по SWIFT
 
 
Кроме нефтяных есть и финансовые санкции. При работе с западными банками иранцы до отключения от SWIFT полагались на банки--посредники из других стран — Турции и, в меньшей степени, ОАЭ. Подставные банки работали и в таких странах, как Ирак и Афганистан. Несмотря на неординарную ситуацию в этих государствах, иранцы целенаправленно выбирали их для создания подставных финансовых институтов. Отсутствие политической и экономической прозрачности создавало возможности для нелегальных операций и реализации «серых» схем.
Банки целого ряда более устойчивых стран, таких как Китай, Венесуэла, Эквадор, Турция, Ливан, Сирия, ОАЭ, а также некоторых государств Средней Азии и Закавказья (например, Армении и якобы Грузии), были вполне официально открыты для иранцев. В этих же странах работали и представительства западных банков, что создавало возможности для обхода санкций.
После отключения SWIFT и эти каналы стали постепенно ограничиваться. Например, в ОАЭ банки попросили бизнес, связанный с Ираном, закрыть счета (возможно, новых принтеров НР иранцам больше не увидеть). Внешние сделки осуществляются теперь все больше за наличный расчет или по бартеру. Турция платит за нефть золотом и серебром. Это подтверждается турецкой статистикой: в 2013 году объем экспорта золота и драгоценных камней составил $7 млрд, в 2012-м — $16,7 млрд (основная статья экспорта). В 2011-м — до отключения SWIFT — лишь $3,7 млрд. В Турции возникла индустрия по переплавке золотого лома в слитки, сырье скупают как на официальном, так и черном рынках Греции, Португалии и Кипра.
Индия оплачивала иранскую нефть поставками зерна, чая и риса. Возможно, самая масштабная иранская бартерная сделка обсуждается именно сейчас: в международных СМИ появлялась информация, что Тегеран будет продавать Москве до 0,5 мбд нефти, за которые та будет платить потребительскими товарами, технологиями и инвестициями.
Впрочем, кое-где финансовая изоляция преодолевается более успешно. Систему, аналогичную Visa и MasterCard — POS, Иран разработал и внедрил, карточки POS работают довольно надежно. Держать доллары или евро на депозитах после отключения от SWIFT нельзя, но наличный оборот валюты государство не ограничивает и даже смогло наконец приблизить официальный курс доллара к рыночному (устойчивости риала мешает высокая инфляция — больше 30% в год). Велик спрос на золотые монеты («Бахоре Азади», «Весна Свободы») и изделия из золота и серебра — инструментов сбережений в Иране мало.
Зато второе дыхание обрела средневековая хавала — неформальная ближневосточная финансово-расчетная система на основе взаимозачета требований и обязательств. Если вы хотите перевести деньги дедушке в Иран, нужно обратиться к хаваладару, дать ему деньги, имя и адрес дедушки. Брокер свяжется с компаньоном в Иране и укажет, кому передать деньги. В ответ его попросят передать деньги кому-то в России. Объем переводов хавалы в год, по некоторым оценкам, около $20 млрд, основные страны-посредники — Кувейт и Турция.
Средневековые инновации не очень-то помогают экономическому росту. Революция, война, санкции, изоляция, вездесущая коррупция — неподходящая база для экономического развития. Не в силах что-либо изменить, люди голосуют ногами. За последние 35 лет страну покинуло более 4 млн человек, в основном студенчество, интеллигенция, бизнесмены. Огромные диаспоры иранцев сейчас живут по всему миру — в Дубае, Великобритании, США. Небольшой «шахский» средний класс частично обнищал или был вынужден эмигрировать. Уменьшение этой прослойки естественным образом совпало с растущей поляризацией иранского общества — расслоением на очень бедных и очень богатых. Класс «шахских» богатых благополучно заместили муллы с «кошельком больше метра».
А вот бедность режиму удается держать под контролем — откровенно нищих в стране очень мало, благотворительная деятельность под эгидой государства довольно эффективна. До сих пор исламскому режиму удавалось обеспечивать себе поддержку бедняков (40-60% населения). Возможно, именно эта лояльность служит главным залогом стабильности исламского режима в Иране — провал «зеленой революции» 2009 года, когда страну захлестнули студенческие волнения после проигрыша на выборах реформиста Мусави, отчасти объясняется тем, что вестернизированный, оппозиционный власти средний класс уже давно по большей части в Лондоне, Нью-Йорке и Дубае. Бедняки же политически и религиозно консервативны, и их положение не ухудшилось так значительно, как это произошло со средним классом, а, возможно, даже улучшилось.
Впрочем, санкционная удавка стеснила режим в возможностях. После санкций 2012 года власти стали обсуждать рост цен на еду в религиозном ключе, поднимая этот вопрос в ходе пятничных намазов в мечетях страны (они в Иране играют роль советской политинформации). Так, в июле 2012 года на проповедях в Мешхеде звучали призывы в случае необходимости (и если того потребует спасение родины) быть готовым довольствоваться, «как праотцы», традиционной для бедняков луковой похлебкой.
Победа на президентских выборах прагматика Роухани (назвать его реформатором вряд ли возможно) все же дала надежду на смягчение отношений с Западом (президент в Иране ответственен за внешнюю политику). На особые уступки Роухани не идет и вряд ли дождется отмашки рахбара, но имидж и риторика реформатора, а также изменение геополитической ситуации дают о себе знать. Запад готов смягчать санкции — например, в сентябре 2014 года были разблокированы активы иранского ЦБ. Еще один фактор, говорит наш источник,— ситуация с ИГИЛ. Если США и ЕС сами справятся с исламскими экстремистами в Ираке, шансы Ирана на смягчение санкций будут ниже. Если же нет, Иран сможет помочь, взамен выторговав отмену санкций.
Сейчас отмена санкций стала еще более важной целью — цена на нефть в последние месяцы падает. А Иран нуждается в высоких ценах больше соседей по Персидскому заливу. По подсчетам Citigroup, баланс бюджета в Саудовской Аравии достигается на уровне $89 за баррель Brent, в ОАЭ — $74, а в Иране — $130 за баррель.
 
kommersant.ru/doc/2568249