Почему малое и среднее предпринимательство в России не может стать основой для появления отечественного среднего класса?

Основой «среднего класса» Советского Союза были инженерно-технические работники (ИТР), работавшие на производстве и во множестве разнообразных НИИ. Они были движущей силой демократической революции и привели к власти либеральных фундаменталистов, которые уничтожили их в социальном смысле ради возможности спекуляций и разграбления общественного достояния. Новая российская государственность, созданная в начале 90-х, во многом сохраняет это направление по сей день.

Понятно, что такая нацеленность государства делает его непримиримым противником всякого развития контролируемой им территории, так как грабеж и развитие несовместимы, делает его несовместимым и с формированием массового среднего класса, причем сразу по двум причинам.

Прежде всего, средний класс обладает достаточно высоким благосостоянием, которое с точки зрения грабежа советского наследия является расточительством и бесхозяйственностью, неэффективным использованием денег, которые можно было бы присвоить и вывезти на Запад, в фешенебельные страны. Именно в этом главная реальная претензия Запада к руководителям типа Каддафи: если бы он воровал деньги своего народа – он неминуемо хранил бы их в «надежных « банках развитых стран, поддерживая тем самым их финансовые системы (как делает, например, российское руководство Резервным фондом и Фондом «национального» благосостояния); попытка же направить деньги своего народа на его собственное развитие (вне зависимости от степени ее успешности) воспринимается Западом как наглый грабеж, так как деньги страны остаются в ней.


Вторая причина несовместимости среднего класса с правящей тусовкой заключается в том, что средний класс характеризуется не просто уровнем жизни и его стабильностью, но и психологическими характеристиками — в частности, высокой добросовестностью. Эти характеристики в принципе противоречат базовой модели российской правящей тусовки, заключающейся, насколько можно судить, в обогащении любой ценой и легализации личных богатств на Западе.

Таким образом, массовый средний класс несовместим с самой нынешней государственностью. По крайней мере, если моя гипотеза верна. Его основой не может стать ничто, потому что его просто не может быть. Иначе он ликвидирует нынешнюю правящую тусовку и оздоровит государственность.

И действительно: уровень потребления среднего класса характеризуется возможностью купить из текущих доходов товары длительного пользования. По данным Левада-центра, доля россиян с этим уровнем жизни выросла с 4% в 2000 году до 19% в 2012. Однако значительную часть этой категории составляют люди, которые, обладая уровнем потребления среднего класса, не являются его частью в силу своих психологических особенностей. Это чиновники, полицейские, преступники, разного рода авантюристы.

Собственно средний класс, обозначаемый нашими социологами обычно как «ядро среднего класса», с середины 90-х и по сей день оценивается различными социологами в 3-8% населения (обычно 5-7%), но при этом удивительно стабилен в рамках каждого исследования.

Это люди, обеспечивающие свое благополучие и сохраняющие свою мораль, в прямом смысле слова «вопреки системе».

Малый и средний бизнес не могут создать массовый средний класс прежде всего потому, что они не могут существовать вне системы государственного управления, не принимая ее «правила игры».

Типичный представитель среднего класса не может регулярно платить взятки, вступать с представителями власти в теневые и, строго говоря, противозаконные взаимоотношения. Он просто в силу своих психологических характеристик не может осуществлять недобросовестные действия в отношении конкурентов, потребителей и деловых партнеров – то есть делать то, что необходимо в российском деловом климате либо для выживания, либо для успеха в конкурентной борьбе.

Разговоры о неразвитости в России малого и среднего бизнеса далеки от реальности. Так, категория малого бизнеса в нашей стране носит, прежде всего, налоговый характер: для минимизации льгот государство весьма жестко ограничивает параметры бизнеса, который признается «малым». В результате то, что у нас считается «малым бизнесом», в развитых странах Европы в целом соответствует категории «микробизнеса».

В 2003 году, 10 лет назад, Министерство антимонопольной политики применило к российским реалиям итальянские критерии малого бизнеса – и оказалось, что уровень его развития в нашей стране отстает от уровня Италии, этого мирового лидера по развитию малого бизнеса, лишь на треть. С того времени ситуация значительно улучшилась, и отставание, соответственно, сократилось. Даже по официальным данным доля малого бизнеса в ВВП выросла за 10 лет с 12 до 20-22 в прошлом и 20-25% в этом годах. Доля занятых в нем увеличилась за то же время с 12 до 17 млн. чел., причем еще примерно столько же, по оценкам, занято в «теневом секторе».

Однако вероятная близость к развитым странам количественных показателей развития в России малого бизнеса не должна затемнять принципиальных качественных отличий.

Малый и средний бизнес в России действуют в условиях наличия значительного спроса и огромных пустых рыночных ниш, но в условиях жесткого давления со стороны государства и часто сращенной с ним организованной преступности. Враждебный характер делового климата, компенсируемый наличием в стране огромных денег, характеризуется началом этого года, когда из-за резкого и внезапного повышения обязательных социальных платежей официально прекратило коммерческую деятельность, по оценке известного российского предпринимателя Дмитрия Потапенко, около 600 тыс. индивидуальных предпринимателей. Даже если половина числилась таковыми лишь на бумаге, а часть оставшихся «ушла в тень», – это наглядно характеризует отношение государства к малому и среднему бизнесу. При этом премьер Медведев и его окружение длительное время в течение развертывания этого геноцида предпринимателей заявляли, что все в полном порядке и не происходит ничего необычного и неправильного.

Поэтому малое и среднее предпринимательство, как правило, носит не сложный и производственный, а примитивный и спекулятивный (или консультативный) характер. В значительной степени это этнический бизнес, тесно связанный с организованной преступность, объединяющий представителей культур, которые более толерантны к коррупции и менее склонны к соблюдению писаных законов, чем коренные народы России.

В конце концов, пресловутые Черкизовский рынок, Бирюлевская овощебаза, рынок «Садовод» и прочие объекты, являющиеся, с точки зрения обычных граждан, рассадниками убежденной в своей безнаказанности преступности (в том числе этнической и организованной), с классической либеральной точки зрения представляют собой бизнес-инкубаторы, эффективно выращивающие предприятия малого и среднего бизнеса. Все дело в характере этого бизнеса, делающего его абсолютно неприемлемым для «страны пребывания».

Нестабильность, свойственная положению малого и среднего бизнеса, а также низкая общественная престижность этой деятельности не только способствует выводу капиталов и людей за рубеж, но и затрудняет создание семейных фирм. Общий итог прост и вполне очевиден: характер нынешнего государства, его мотивация и образ действия не соответствует психологическим и материальным характеристикам среднего класса. Малый и средний бизнес, эффективные в деловом климате, определяемом этим государством, также не соответствуют характеристикам среднего класса и потому не порождают его.

источник