Лесные угодья для детей, наследующих деньги

Герсон Бляйхредер был немецким евреем, жившим в XIX веке. Его жизнь была наполнена финансовым триумфом, преследова­нием и личной печалью. Отто фон Бисмарк был представителем старой прусской аристократии, аграрной и иерархической. Именно его амбиции и политическое видение превратили Первый рейх в империю. В 1859 году, когда ему было 37 лет, Бляйхредер стал банкиром и инвестиционным советником делающего успешную карьеру прусского дипломата, и в течение 30 лет, опираясь на его энергичность и власть, смог накопить огромное богатство и до­биться выдающегося положения в обществе. В XIX веке прусские аристократы традиционно пользовались услугами евреев, как «более или менее тайным инструментом», как изящно выразился Бисмарк. Кстати, это несомненный комплимент для инвестицион­ного советника.

Помимо того, что он был тайным инструментом Бисмарка, Бляйхредер был еще его инвестиционным советником, аналитиком финан­совых рынков и важным источником информации. Он был eminence gris
 правительства Бисмарка и тщательно следил за тем, чтобы каждый знал об этом. Он использовал свое положение для дости­жения коммерческих (получение доли в самых выгодных проектах) и социальных (удачного брака своих дочерей) целей и, организовав за эти годы крупную компанию, стал самым богатым человеком в Германии.
На его счастье Комиссии по ценным бумагам и биржам в те годы еще не существовало, поэтому Бляйхредер запросто мог использо­вать свои капиталы и деньги своего прославленного клиента для биржевой торговли, основываясь на весьма привилегированной внутренней информации. Все возникающие конфликты интересов и происходящие в мире события он рассматривал с той точки зрения, как будут на них реагировать финансовые рынки, что приносило Бляйхредеру стабильную прибыль. Например, в один критический момент портфель немецкого канцлера был на 70 % заполнен российскими ценными бумагами, поскольку его инвес­тиционный советник решил, что шаги, которые канцлер собирался предпринять в отношении России, принесут пользу российским акциям железных дорог. Иногда они заранее покупали дешевые акции хороших компаний, а затем Бисмарк становился инициа­тором некоторых событий, которые весьма способствовали повы­шению цены этих бумаг.
И Бисмарк, и Бляйхредер были очень сложными людьми. На них обоих, по словам самого Бисмарка, лежало проклятье зверской чув­ственности, и они оба были похотливыми мужчинами, которые, казалось, были не способны установить по-настоящему близкие отношения с женщинами. Бляйхредер был поглощен проникнове­нием в поверхностный, но блестящий цвет берлинского общества. Даже при том, что без его присутствия не обходилось ни одно поли­тическое или финансовое мероприятие, он прежде всего жаждая респектабельности. Он устраивал роскошные приемы в своем вели­колепном доме, но гости лишь хихикали по поводу его показных претензий. Его глухая жена проводила вечера наедине с килограм­мами своих драгоценностей, а его романы были окутаны судебными процессами и шантажом.
Бисмарк, выдающийся мастер своего дела, упорно трудился над проектами достижения внешнего и внутреннего всемогущества. Он был Железным канцлером, который создавал новую немецкую индустриальную и политическую империю. Генри Киссинджер, вне зависимости от того, что он под этим подразумевал, назвал его «белым революционером». Однако он обладал еще и особенностями харак­тера, свойственными византийским деятелям: он был жадный, высо­комерный ипохондрик. Он испытывал частые приступы нервного истощения и раздражения. В частной жизни Бисмарк отличался душевным беспокойством и страдал от своей сексуальности. Его основная навязчивая идея, помимо управления Германией, заклю­чалась в зарабатывании денег на фондовом рынке, чтобы скупать все больше лесных угодий. Он отвратительно третировал все свое окружение.
Однако оба этих человека, должно быть, имели то мистическое «всевидящее око», которое давало им возможность предчувствовать цепочку грядущих событий, которые будут вызваны тем или иным действием в настоящем. А именно это и нужно, чтобы инвестиции были успешными. В периоды, когда время замирало в полном тайн состоянии неопределенности и сомнений, они умели сохранять равновесие и собственное представление о мире и никогда не прояв­ляли нетерпение и не выражали раздраженного желания поторопить события.
Бляйхредер использовал инсайдерскую информацию, которую предоставлял ему Бисмарк, чтобы достичь богатства для себя самого и своего патрона. Но одновременно ему была свойственна такая черта, которую Бисмарк однажды охарактеризовал как «некоторую инвестиционную робость». Бляйхредер говорил своим клиентам, что он будет стремиться к тому, чтобы обеспечить им долгосрочную реальную доходность (с поправкой на инфляцию) на уровне 4 %в год, которая подразумевала, что покупательная способность их капи­тала будет удваиваться каждые 17 или 18 лет. Его робость не позво­ляла ему войти в рынок новых эмиссий 1870-х годов или заразиться манией колониальных инвестиций, которая позже погубила столько инвесторов и немецких банков. Другими словами, он стал очень богатым благодаря своему терпению. По моим расчетам, доходность инвестиционного счета Бисмарка составляла приблизительно 10 % в год на протяжении более чем 25 лет, при том, что средний уровень инфляции в то время не превышал одного процента. Бисмарк был полностью удовлетворен этой доходностью, но всегда забирал свою прибыль и инвестировал ее в земельные и лесные угодья. Он был убежден, что инвестиции в бумажные активы были прекрасным и быстрым способом стать богаче, но истинное богатство должно выражаться во владении землей, на которой можно выращивать деревья.
Бисмарк с жадностью приобретал лесные угодья. Его идея заклю­чалась в том, что земля будет повышаться в цене пропорционально приросту населения, или приблизительно на два процента ежегодно. Он провел исследования, которые убедили его в том, что немецкие леса будут расти в цене на 2,75 % в год, так что его реальная доход­ность от лесных угодьев составит приблизительно 4,75 % в год, поскольку инфляция в те времена была фактически нулевой. Он был уверен, что если бы инфляция все-таки имела место, то цены на землю и лес повышались бы в соответствии с ее уровнем. Он считал это практически безрисковым способом сохранения и пре­умножения богатства. История подтвердила абсолютную правоту Бисмарка. В период войн, инфляции, поражений и депрессии, разра­зившихся в Германии в следующей половине столетия, стоимость лесных угодий выросла как ничто другое.
Читая о скромных, но реалистических ожиданиях немецких инвесторов, я не могу не вспомнить о Дэвиде Свенсене и о его очень разумном способе, с помощью которого он пытается пони­зить уровень ожиданий, возлагаемых на Йельский фонд. Свенсен убежден, что эти ожидания все еще чрезмерны, и что университет и его выпускники должны вернуться в реальную действительность и осознать, что высокие годовые доходы, которые Фонд зарабатывал в 1980 е и 1990-е годы, были отклонением от нормы. К сожалению, средний американский инвестор тоже страдает завышенными ожиданиями, что часто заставляет его испытывать разочарования.
Вот так и американский инвестор в акции обречен жить в атмо­сфере чрезмерных ожиданий, все еще веря, что в следующие 10 лет он сможет зарабатывать 15 % номинального дохода в год или от 12 до 13 % с поправкой на инфляцию.
Бисмарка волновало и то, что его потомки не будут знать, что делать с унаследованным портфелем ценных бумаг, составленным из акций и облигаций, для управления которыми требовался опре­деленный уровень осведомленности. Он не доверял инвестици­онным советникам и считал очень маловероятным, что его потомки смогут найти себе другого Бляйхредера. Поэтому он предпочитал неизменные, стабильные характеристики, присущие такому виду собственности, как лесные угодья. Земля и древесина не требовали, чтобы его потомки искали инвестиционных гениев для управления их деньгами. Все> что они должны были сделать, это держать лесные угодья в своей собственности и получать доход от контролируемой вырубки леса. Кроме того, у них был бы повод радоваться дождю, поскольку тот способствует росту деревьев.
В этой простой истории заложен глубокий смысл. Сегодня, когда вы оставляете детям ваши финансовые активы, как, по вашему мнению, они смогут управлять ими, если их интересы далеки от инвестиционного бизнеса? Даже самые быстро растущие акции стареют и умирают. Нет ни одной достоверной инвестиционной стратегии, которая смогла бы надежно защитить активы более чем одного поколения. Большинство брокеров представляют собой безнадежные, раздутые фидуциарные организации, заполненные посредственностями, и даже самые динамичные инвестиционные банки вряд ли переживут своих основателей, не потеряв при этом скорости своего развития. С учетом всех обстоятельств, в том, чтобы оставить потомкам лесные угодья с условием, что они не смогут их продать, есть смысл. Однако хранить все яйца в одной корзине может быть опасно. Если мы перенесемся в 1920 год, то сможем смело отнести это утверждение к акциям Нью-Йоркской, Нью-Хейвенской и Хартфордской железных дорог или к более позд­нему столь же неудачному варианту размещения всего капитала в акциях American Telephone&Telegraph. Лесные угодья, кажется, не имеют той же степени уязвимости, но они не привлекают к себе крупные капиталы просто потому, что их слишком мало для массовой скупки.

Книга на эту тему принадлежит перуФритца Штерна и называется «Золото и Железо: Бисмарк, Бляйхредер и строи­тельство Германской империи».
P.S.
Не судите строго, навеяло вчерашними размышлениями на тему «Что Тимофей делает в Тульской области»,  выдернутый текст из книги «Вышел хэджер из тумана»