Владимир Миловидов рассказал «Газете.Ru» об инсайде

Интервью старое (26.01.11), но интересное.

 
Здравствуйте, Владимир Дмитриевич! // «Газета.Ru»
 
Здравствуйте.

27 января вступает в силу закон об инсайде, который готовился несколько лет и главным автором которого выступал ФСФР. По вашим прогнозам, какова будет реакция фондового рынка, может ли этот закон повлиять на объем торгов, настроение инвесторов, вообще ситуацию на рынке? // «Газета.Ru»
 
Я исхожу из того, что да, безусловно, повлияет. Прежде всего, на настроение инвесторов, потому что это один из базовых законов, который направлен на защиту прав инвесторов, их ощущение комфорта от того или иного фондового рынка. И обычно наличие таких законов вселяет уверенность или надежду инвесторам, что манипулирование рынком или использование инсайдерской информации не причинит им тех или иных проблем, или, по крайней мере, влияние этих негативных факторов будет минимизировано. Соответственно, это, конечно, должно повлечь за собой и общее позитивное отношение к финансовому рынку, что, конечно, должно, я надеюсь, выразиться и в приросте инвестиций. По крайней мере, отзывы международных организаций, регуляторов на то, что в РФ такой закон появился, говорит о том, что наши надежды не беспочвенны.



Владимир, скажите, по каким критериям ФСФР будет определять, является та или иная информация инсайдом? // Евгений
 
Во-первых, критерии такой информации уже прописаны в законе. Когда закон готовился, мы исходили из того, что, прежде всего, в этот список войдет тот перечень т. н. существенных фактов, которые на сегодняшний день публикуют наши эмитенты о событиях, связанных с их деятельностью, информация о собраниях, дивидендах, крупных сделках, аффилированных лицах. В прошлом году у нас были приняты поправки в закон о рынке ценных бумаг, который чуть ли не в два раза увеличил перечень существенных фактов, — собственно, все они лягут в основу перечня инсайдерской информации. При подготовке этого закона это нашло потом отражение в тексте: мы пришли к выводу о закрытом перечне инсайдерской информации, т. е. на каждый момент времени этот перечень будет закрыт, чтобы люди понимали, что на такое-то число весь перечень инсайдерской информации состоит из какого-то количества пунктов и он закрыт на какой-то момент времени. Если возвращаться к закону, то общий принцип информации, относимой к инсайдерской, это та информация, которая может существенным образом повлиять на стоимость ценных бумаг акционерного общества. Более того, каждое АО вправе составить собственный список, с их точки зрения, что у них внутри такое, что действительно может повлиять на рынок ценных бумаг. Они принимают эти решения самостоятельно и вывешивают на сайт, это не согласуется с нами, это их право.



Уважаемый Владимир, а могли бы вы подробнее рассказать, какое самое жесткое наказание за распространение инсайда ждет участников рынка? Какую именно информацию можно отнести к инсайду и как будет тот самый факт инсайда доказываться? // Лейсан
 
Что касается самого жесткого наказания — уголовное наказание, которое вводится УК, вступает в силу эта норма через 3 года после вступления в силу закона. До этого самым жестким наказанием для физлиц будет штраф. Для юридического лица — возможный отзыв лицензии.



Считаете ли вы, что высказывания крупных государственных чиновников по поводу бизнеса тех или иных компаний, акции которых обращаются на фондовом рынке, можно приравнять к инсайду? // Диляра
 
Я считаю, что это очень общее утверждение или вопрос, поэтому на такой вопрос ответ — нет, в такой постановке не считаю.



В прошлом году один из высокопоставленных чиновников в СПб выступал в университете перед студентами. И там он сказал, что государство как можно скорее должно выходить из Сбербанка, потому что есть конфликт интересов: с одной стороны, ЦБ — акционер Сбербанка, а с другой — он же регулятор. И в тот же день акции СБ упали, на следующий день было письмо Грефа, в котором он просил разобраться: относится к инсайду или нет подобное высказывание? // «Газета.Ru»
 
Я помню прекрасно это высказывание. Мы, естественно, его не пропустили, обратили на него внимание. В моем понимании это инсайдом не является в связи с тем, что речь не шла о принятом каком-либо решении. Да, я соглашусь, что такого рода высказывания должны делаться крайне осторожно и осмотрительно. Инсайдом было бы, если бы решение было принято и оно должно было бы быть названо или раскрыто на утро следующего дня. И кто-то из чиновников, скажем, начал торговать на основе этой информации — вот это было бы использование инсайдерской информации, неправомерное и незаконное. Почему я сделал такую оговорку — начал торговать? Потому что в долгих баталиях вокруг закона мы пришли к формулировке, что любая раскрытая информация ньюсмейкера и переданная в СМИ для неограниченного круга лиц перестает быть инсайдом. Мы тем самым защитили право СМИ на распространение информации.
Принципиальным с точки зрения закона об инсайде являются две вещи: если информация поступает, скажем, в открытый доступ, она должна быть доступна всем заинтересованным, широкому кругу лиц. И второе: категорически запрещается ее использовать в личных интересах, для совершения сделок. Два принципиальных момента.



Владимир, подскажите, а госслужащих можно наказать по закону об инсайде? // Саша
 
Да, можно наказать. В число инсайдеров по закону чиновники включены. Если говорить не в целом, а конкретно, я думаю, что фактически все сотрудники ФСФР относятся к этой категории. У нас будет разработан регламент работы с инсайдерской информацией. Мы ожидаем, что то же самое сделают и другие ведомства, которые могут иметь к этому отношение. Также сотрудники ЦБ подпадают под действие данного закона.



Я к тому… вот, например, ситуация: кто-то кому-то что-то слил, не используя средства связи, а при личной встрече. Как возможно доказать связь этих двух людей и вообще то что один другому рассказал важную информацию? Мне кажется это фактически нереальным. // Лейсан
 
Соглашусь с тем, что во всех странах мира доказывание цепочки передачи информации для последующих сделок на биржах всегда сложно. В разных странах по-разному. Например, в США непосредственно оперативно-розыскной деятельностью занимается Комиссия по ценным бумагам. У них есть свое розыскное подразделение, которое своими средствами, в т. ч. техническими, включая доступ к компьютерам, дискам, телефонным переговорам, это все выявляет. В России это тоже возможно, но с привлечением правоохранительных организаций. В случае если мы замечаем, что на рынке произошла какая-то активность в отношении ценной бумаги, причем эта активность явно идет перед появлением какой-то информации, то начинаем расследование. И, двигаясь в рамках расследования либо собственным доступными нам средствами, которые предусмотрены законом, либо с помощью правоохранительных органов, у нас есть возможность в т. ч. и выявить всю цепочку, о которой говорится в вопросе. Но, конечно, это не стоит переоценивать, такого опыта у нас пока нет, и, еще раз повторюсь, во всех странах такие цепочки расследуются крайне сложно. Но в основе всего опять-таки лежит сигнал с рынка, т. е. какая-то активность с ценными бумагами.



Добрый день, Владимир. Скажите, пожалуйста, чем вызвано изменение правил торгов с целью увеличения процентного отношения к закрытию предыдущего дня во время торговой сессии в акциях «Вимм-Билль-Данна» в день оглашения покупки этой компании. Напомню, процентное изменение внесписочных акций относительно закрытия предыдущего дня составляет максимум 40%, после чего по правилам следует остановка торгов, а 02.12.2010 отклонение составило в моменте 73%. Это решение явно было кому-то на руку, вероятно, их и называют инсайдерами. Что мешало остановить торги? В следующую сессию котировки все равно бы вышли на цену выкупа. Забавно было читать, когда расследуют спекулятивные выстрелы в неликвидах, между тем когда беспрецедентный рост «АвтоВАЗа» никого не смущает — конечно, гос. контора, пакет которой необходимо продать «Ниссану»))) // Анатолий
 
Ключевая фраза — «внесписочные бумаги». По ним сама биржа определяет параметры отклонения цен, при которых применяются те или иные методы, скажем, сдерживания движения ценных бумаг. Наши правила приостановки торгов распространяются на бумаги, находящиеся в списке, имеющие котировки, т. е. входящие в котировальный список. Второе — это общая проблема нашего рынка: наличие неликвидных, но находящихся в разных списках акций, у нас их много. И, конечно, по каждой этой бумаге в случае какой-то новости мы видим изменения котировок не 2--3 процента, а десятки процентов. Эта проблема не столько с инсайдом связана или манипулированием, сколько, в общем-то, с устаревшей и, я бы даже сказал, неэффективной системой листинга на наших торговых площадках. У нас очень много уровней листинга — лист А, лист А1, Б, В, И, внесписок. Очень неуклюжая система. Мы сейчас вместе с ММВБ рассматривали возможность изменения этой системы листинга, с тем чтобы это все упорядочить. И я надеюсь, что после наведения там порядка у нас станет более четким разграничение в т. ч. этих неликвидных бумаг. А что касается конкретно этого случая — я не вижу здесь большой проблемы, потому что новость действительно была, так скажем, сверхважная и для неликвидной бумаги, конечно, это означало существенный скачок в цене. Мы анализировали ход торгов, прямых свидетельств того, что цены начали расти до объявления этой информации, мы не увидели. Активность увеличилась, но цены все-таки начали расти у нас, на российском рынке, в день объявления. Еще раз повторю: это скорее проблема не инсайда — это скорее проблема неэффективной системы включения акций наших компаний в различные уровни листинга.



Как можно упорядочить эту систему? Сократить количество списков, убрать с рынков неликвид? // «Газета.Ru»
 
Прежде всего, путем сокращения котировальных списков. Мы сейчас обсуждаем введение принципов рейтингования бумаг для включения в тот или иной котировальный список. Требования достаточно жесткие, в т. ч. по корпоративному управлению, по другим аспектам деятельности АО, по ликвидности ценных бумаг. И компания может быть высоколиквидной, но, скажем, в сфере корпоративного управления она не удовлетворяет установленным требованиям листинга. Из-за этого мы имеем проблему, что у нас есть ряд очень крупных ликвидных компаний, которые торгуются вне списка. Поэтому все-таки было бы правильным, не отказываясь от жестких критериев, в т. ч. в области корпоративного управления, ввести систему рейтингования, с тем чтобы реально ликвидные компании попадали в высший котировальный список. А для низколиквидных компаний можно рассматривать либо модернизированную систему внесписочной торговли, либо то, что делают многие на Западе: создают специальные торговые системы, иногда их называют дарк-пулы, которые позволяют совершать сделки с крупными, со средними пакетами, не влияя существенно на цены общего, так скажем, ликвидного рынка. Такая тема обсуждается, я надеюсь, что в этом году, даже, может быть, в первой половине года, мы все-таки выйдем на нормативный акт службы.


все интервью сюда не поместилось. читать полностью