ЭКОНОМИКА: РОССИЯ УСИЛИВАЕТ ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ РАЗЛОМ

Автор — приглашенный научный сотрудник Stanford Institute for Economic Policy Research (Stanford University), портфельный менеджер BlackRock (UK)

Преамбула: этот текст — перевод первой части эссе автора для Heritage Foundation's Institute for Economic Freedom 

Цивилизационный разлом — этический, идеологический, социально-политический — между развитыми демократиями и автократическими режимами достиг точки кипения в том, что в России сейчас приказано называть спецоперацией в Украине. Это запускает ряд глобальных социоэкономических и геополитических эрозий. При этом надо учитывать несколько важных нюансов.

Прежде всего, автократический полюс представляет из себя не только и не столько Россию. Он фактически включает в себя страны, которые можно разделить на три кластера режимов разной степени жесткости. 

Первый — более или менее мягкие капиталистические софт-автократии, с интенсивно развивающейся рыночной экономикой, глубокой интеграцией в глобальные социально-экономические процессы, ростом доходов населения, умеренным и снижающимся репрессивным давлением, открытыми границами. Сюда можно отнести, в первую, очередь, Китай, Сингапур, Вьетнам и некоторые другие азиатские страны, ближневосточные монархии, ряд стран Южной Америки, некоторые бывшие советские республики, например, Казахстан или Азербайджан, сюда же до последнего времени относились Россия и Белоруссия. 

Второй кластер — это смещающиеся демократии, где с приходом к власти популистов началась централизация ресурсов в руках властной элиты, укореняются непотизм и коррупция и активно развивается пропаганда, снижается эффективность демократических институтов, искажаются конкурентные рыночные процессы. К таким странам можно отнести Венгрию, Турцию, Бразилию. 

В третий кластер входят диктаторские автаркии, где социальная и экономическая изоляция от внешнего мира максимальны, диктатура жестока, население подчинено воле диктаторской элиты, экономика в полном упадке, а доходы населения крайне малы. В этот кластер входит Северная Корея, большое количество африканских стран, Венесуэла, Туркмения, Сирия, Афганистан. Сюда уже попала Белоруссия, сюда же на полном ходу стремится Россия.

Доминирующие позиции на автократическом цивилизационном полюсе занимает, безусловно, Китай, как в экономическом, так и в геополитическом отношении. Основная причина успеха Китая в числе нескольких прочих — институциональная либерализация Дэн Сяопина и развитие капитализма. При этом Китай активно сотрудничает со всеми остальными автократиями, не имея этических и идеологических ограничений развитых демократий в сотрудничестве с недемократическим режимами. Китай является главным партнером Северной Кореи, Китай активно сотрудничает с Венесуэлой и Ираном, с диктаторскими африканскими режимами. Одновременно с этим Китай и многие другие условно развитые капиталистические автократии глубоко интегрированы в глобальные экономические цепочки создания добавленной стоимости, научно-образовательные процессы, социально-культурные обмены. 

Это говорит о том, что цивилизационный конфликт между демократиями и автократиями базируется, прежде всего, по выражению профессора МГУ Александра Аузана, на мета-конкуренции — экономической, технологической и социо-институциональной — и не имеет в целом агрессивной милитаристской направленности. Такая конкуренция предполагает созидательный базовый мотив, а значит, возможность и необходимость сотрудничеств и обмена преимуществами, если таковые усиливает собственную позицию. Ровно этой прагматичной стратегии придерживается Китай и другие развитые автократии, ровно поэтому их связи с развитыми рыночными демократиями так плотны и глубоки. В современном мире стратегическое преимущество достигается расширением активов — assets increasing — через экономическую и технологическую экспансию, а не увеличением обязательств — liabilities increasing, к которым безусловно, можно отнести все результаты архаичных военных агрессий по захвату сопредельных территорий.  

Все вышесказанное до недавнего времени было более или менее так же справедливо и в отношении России. С одной стороны, Россия, как и Китай, активно кооперировала с прочими автократическим и диктаторскими режимами, имея свои зоны влияния, вроде Белоруссии и некоторых бывших советских республик, считая это стратегическим преимуществом. С другой стороны, Россия была глубоко и всецело встроена в глобальные торговые и производственно-логистические процессы, в первую очередь, с развитыми рыночными демократиями, поскольку низкая база технологического развития усиливала зависимость российской экономики от импортных компонентов и технологий во всех без исключения секторах и индустриях.   

Однако, по мере ужесточения автократии, смещения в модус диктатуры и накопления проблем в экономике российский режим впал в настроение милитаристской истерики и внешнеполитической агрессии, что привело к началу коррозии установившегося миропорядка и устоявшегося фрейма глобальных процессов. 

Одним из важнейших критических результатов таких изменений станет, по мнению главы BlackRock Ларри Финка, деглобализация. На смену экономической интеграции и глобальному разделению труда, нацеленных на снижение издержек, рост эффективности и оптимизацию процессов в создании добавленной стоимости, придет примат защищенности, усиления национальной безопасности и бесперебойного обеспечения в условиях увеличивающихся глобальных рисков — доктрина экономического суверенитета. В лучшем случае это выразится в новых, более фрагментарных геополитических и экономических групповых интеграциях, в худшем — в концепции экономико-социальных суверенитетов и обособлений. Это означает слом многих установившихся глобальных связей и поиск новых точек опоры, куда более разрозненных и обособленных, нежели прежний интеграционный режим. Причем это касается обеих частей современного цивилизационного каньона — и либеральных демократий, и автократий.

Одной из главных причин, приведших мироустройство к сегодняшней нестабильности, безусловно является глобальный рост этатизма — расширение роли государства во всех социоэкономических процессах и вертикализация перераспределения благ в обществе. Этот процесс “левого” крена — глобальный тренд, затронувший как либеральные демократии, так и автократические государства. Он берет свое начало, в числе прочего, в технологическом развитии и несбалансированной разности интересов участников глобализации. 

В отношении роста и пролиферации технологий возникает эффект прекариата: технологии опережают социальные возможности к адаптациям появляющейся избыточной трудовой массы. В развитых странах это стимулирует государство, а точнее, властные избираемые элиты, к перманентному росту госрасходов и расширению балансов ЦБ. Другими словами, это активный государственный экспансионизм, влекущий за собой сохранение неэффективных бизнесов и рабочих мест, увеличение макроэкономического, корпоративного и социального субсидирования для обеспечения лояльности избирателей и сохранения социальной стабильности. Для этого используются самые разные инструменты монетарной и фискальной-бюджетной политики, ведущие в итоге к одному — зависимости агентов от государственного стимулирования и прямой помощи. В автократиях же угрозы безработицы нейтрализуются расширением госсектора, а технологическое развитие полностью контролируется авторитарными элитами и используется ими в целях тотального контроля за населением — его транзакциями, предпочтениями, ожиданиями, настроениями. Это устанавливает в таких странах режим централизованного цифрового тоталитаризма. 

Что касается разности интересов участников глобализации, то в качестве яркого пример можно привести “зеленую повестку” и доктрину ESG. 

Для развивающихся стран, и в первую очередь рентных экспортеров, эта концепция противоречит их экономической специализации — сырье и хард. Такая повестка несвоевременна и заставляет снижать краткосрочную эффективность, которая весьма важна для сохранения социальной стабильности и роста доходов. 

Для развитых стран, где добавленная стоимость генерируется в инновациях, технологиях и человеческом капитале, такая повестка, напротив, эффективность повышает. Однако преждевременная унификация и форсированная имплементация таких концепций приводит к глобальным дисбалансам. 

С одной стороны, преждевременное “озеленение” развитых экономик ослабляет их сырьевую безопасность и одновременно усиливает зависимость от сырьевых и “хард”-экономик, которые представлены преимущественно автократическими режимами, например, Россией и Китаем. 

С другой стороны, понимая свое значение в обеспечении глобальных производственных цепочек, такие режимы начинают разрастаться, предъявляя миру все больше амбиций, а иногда  односторонне и экстремально ломая установившиеся равновесия.

В итоге глобальные противоречия, в которых сейчас оказался мир, были вызваны глобальным расширением этатизма на обоих полюсах цивилизационной дихотомии демократия-автократия. При этом большая часть ответственности в освобождении джина из бутылки — разрастании, росте влияния и в итоге интенсивном геополитическом акторстве автократического мира — лежит на западных либеральных демократиях, фактически потворствовавших такому укреплению автократического мира.

Возможно, что будущее может быть более позитивно, и трансформация отношений двух полюсов — демократий и автократий — может иметь характер сближения и увеличивающейся интеграции на фоне и вследствие происходящих сейчас событий. Основаниям к таким предположениям может служить несколько соображений. 

Во-первых, экономические связи Китая с развитым миром выражаются в значениях, значительно превышающих триллион долларов. Китай заинтересован как в рынках сбыта, так и технологическом сотрудничестве с западным миром куда больше, чем со своими фактическими доминионами из автократического лагеря. 

Во-вторых, Россия, обладающая значительными ресурсами и, одновременно, не имеющая возможности “повторить” свои упражнения с внешней военной агрессией (допустим такое оптимистичный сценарий), — отличный сырьевой сателлит и потребительский рынок с низкой, а точнее, опущенной базой, дающий возможность как дисконтированного импорта ресурсов для Китая и Запада, так и установления значительных экспортных премий в отношении потребительских и промышленных товаров и компонентов в недалеком будущем.

В-третьих, “большое государство” с развитыми технологиями контроля агентов и обработки информации — это концептуальная общность современного социально-политического и экономического устройства как для демократий, так и для развитых автократий. Это может являться дополнительным драйвером в сближении двух миров, каким бы печальным такое сближение ни было с точки зрения свободного гражданского общества и рыночной конкурентной эффективности.

На данный момент друзья России из автократического лагеря не спешат демонстрировать сплоченность и единство в оценках и действиях относительно российской агрессии в отношении Украины. Более того, почти все они выигрывают от такого сложного положения России. Венесуэла уже нарастила добычу нефти более чем в 2 раза. Потенциальные выгоды Китая как главного “заместителя” всего и вся очевидны. Ближневосточные страны, безусловно, будут бенефициировать от градационного отказа развитого мира от импорта российских энергоносителей. Помимо этого большая часть компаний Китая и других стран того же полюса ограничивают экономические связи с Россией, фактически подчиняясь западным санкциям, направленным на ослабление экономических возможностей российского режима продолжать спецоперацию и укреплять потенциал повторения внешней агрессии. 

Таким образом, есть весомые аргументы в пользу возможного изменения миропорядка в более позитивном и интеграционном ключе. Однако уровень неопределенности сейчас слишком высок, а переменные потенциальных исходов весьма изменчивы, неустойчивы и зависимы от большого количества случайных факторов. Это делает оценку вероятностей двух базовых сценариев — усугубления цивилизационного разлома или напротив, развития интеграционных перспектив — весьма пластичной, по крайней мере до момента большей определенности. 

Конкретным же и определенным итогом сегодняшнего дня является прямая милитаристская агрессия трансформированной в диктатуру автократии против суверенного демократического государства. 

Теперь хотелось бы чуть подробнее остановиться на возможных последствиях для самой России с точки зрения институциональных оснований.

Продлжение следует....