Неоднородность: капитальная идея!

“Капитал в XXI веке” Томаса Пикетти вызвал в свое время бурную дискуссию о проблеме неравенства доходов. Однако, несмотря на то, что слово “капитал” фигурирует в названии книги, капитал сам по себе не был темой для обсуждения. Никто из его оппонентов Пикетти не воспользовался возможностью изучить теорию капитала, и, за некоторыми исключениями, никто не использовал ее в своей критике.

Чтобы подготовиться к чтению книги г-на Пикетти, я изучал “Капитал и его структуру” Людвига Лахмана, который, наряду с “Эссе о капитале” Израиля М. Кирцнера, является одним из самых ярких изложений австрийской теории капитала. Сто лет назад “австрийские экономисты”, т.е. такие ученые, как Ойген фон Бём-Баверк, работавший в традиции  Карла Менгера, сделали большой вклад в теорию капитала. Сегодня теория капитала по-прежнему является неотъемлемой частью современной австрийской экономики, но немногие углубляются в ее сложности.

Бем-Баверк рассматривал капитал как “произведенные средства производства”, а для Людвига фон Мизеса “капитальные блага являются промежуточными этапами на пути к определенной цели”. (Израиль Кирцнер использует метафору “наполовину испеченный торт”) Лахманн помещает средства производства в контекст планов человека: “производственные планы являются основным объектом теории капитала”. В рамках определенного плана вы можете комбинировать средства производства только ограниченным числом способов. Иначе говоря, средства производства не являются идеальной заменой друг другу. Капитал неоднороден.

В настоящее время мейнстримная экономика рассматривает капитал как однородный шар (globe). Например, как микро-, так и макроэкономисты обычно предполагают, что Выпуск (Q) является математической функцией нескольких вводных факторов, то есть, Труда (L) и Капитала (K), или

Q = f(L,K)

В этой функции однороден не только выпуск продукции (независимо от того, идет ли речь о шарикоподшипниках, производимых одной фирмой, либо о всех товарах, производимых всеми фирмами в экономике), но и все затраты труда и все капитальные затраты, используемые для их производства. Иначе говоря, любое капитальное благо может идеально заменить любое другое капитальное благо в данной фирме или во всех фирмах. Молоток может идеально заменить, скажем, вертолет или даже гавань.

С другой стороны, неоднородность капитала подразумевает несколько вещей.

Во-первых, согласно Мизесу, неоднородность означает, что “все капитальные блага имеют более или менее специфический характер”. Капитальное благо нельзя использовать для каких угодно целей: молоток, как правило, не может использоваться в качестве гавани. Во-вторых, чтобы сделать капитал продуктивным, человеку необходимо объединить его с другими капитальными благами, дополняющими его план: молоток и гавань могут использоваться вместе, чтобы помочь отремонтировать лодку. И, в-третьих, неоднородность означает, что капитальные блага не имеют единой единицы измерения, что создает проблему, если вы хотите узнать, сколько у вас капитала: один трактор, два компьютера и три гвоздя не дают вам “шесть единиц” капитала.

Но разве “денежный капитал” не является однородным? Денежный эквивалент собственного капитала, скажем, 50 000 долларов, может быть полезен для целей бухгалтерского учета, но эта сумма сама по себе не является комбинацией средств производства в процессе производства. Если вы хотите купить капитал на сумму 50 000 долларов, вы не ходите в магазин и не заказываете “Шесть единиц капитала, пожалуйста!” Вместо этого вы покупаете конкретные единицы капитала в соответствии с вашим бизнес-планом.

На первый взгляд может показаться, что труд также неоднороден. В конце концов, вы не можете заменить педиатра инженером-химиком, не так ли? Но в экономике мы отличаем чистый “труд” от конкретных навыков и ноу-хау, которыми обладает человек. Уберите их — то, что мы называем “человеческим капиталом” — и тогда действительно одна единица труда может заменить любую другую. То же самое касается других inputs, таких как земля. То, что препятствует замене одних inputs другими, кроме расстояния во времени и пространстве, характеризует это благо, как капитальное.

Еще кое-что. Мы говорим о субъективных, а не объективных свойствах капитальных благ. То есть то, что делает объект молотком, а не чем-то другим, — это то, как вы его используете. Это означает, что речь идет не физической неоднородности, а скорее о неоднородности в использовании. Как говорит Лахманн: “Даже в здании, состояшем из полностью одинаковых камней эти камни будут выполнять разные функции”. Некоторые камни служат элементами стены, другие — фундаментом и т. д. Аналогичным образом физически разнородные капитальные блага могут заменять друг друга. Стул иногда может стать хорошей стремянкой.

Однако, какое практическое значение имеет то, рассматриваем ли мы капитал как разнородный или однородный? Вот, вкратце, несколько последствий.

Когда экономисты говорят о “доходе на капитал”, дело часто выглядит так, будто доход “автоматически” вытекает из инвестиций в капитальные блага. Как говорит Лахманн:

В большинстве модных в настоящее время теорий, экономический прогресс, по-видимому, рассматривается как автоматический результат капиталовложений, “автономных” или иных. Возможно, мы не должны удивляться этому факту: механистические теории обязаны давать результаты, которые выглядят автоматическими.

Но если капитальные блага неоднородны, то, зарабатываете ли вы на них доход или нет, в решающей степени зависит от того, какие виды капитальных благ вы покупаете и как именно вы их комбинируете, и, в свою очередь, как эта комбинация должна дополнять комбинации, которые создают другие. Вы строите бизнес по уборке офисов в надежде, что кто-то построит офис, в котором вы будете убирать.

В этом нет ничего автоматического; ошибка всегда возможна. И это приводит нас к следующей теме.

Лахманн:

Мы живем в мире неожиданных перемен; следовательно, комбинации капитала, а вместе с ними и структура капитала, будут постоянно меняться, будут исчезать и реформироваться. В этой деятельности мы находим реальную функцию предпринимателя.

Мы не инвестируем вслепую. Мы объединяем капитальные блага, используя, среди прочего, цены на inputs и outputs, которые известны нам из прошлого опыта, и цены на те вещи, которые мы ожидаем увидеть в будущем. Опять же, это не происходит автоматически. Это требует предпринимательства, в том числе осведомленности и видения. Но в реальном мире — мире, сильно отличающемся от моделей слишком многих экономистов — происходят неожиданные изменения. И когда это происходит, предприниматель должен корректировать свою деятельность соответствующим образом, в противном случае полезность сделанных им комбинаций капитала испаряется. Но в этом и сила рыночного процесса.

Прогрессивная экономика — это не экономика, в которой никогда не теряется капитал, а экономика, которая может позволить себе потерять капитал, потому что производительные возможности, выявленные в результате потери, активно используются.

В динамичной экономике предприниматели могут комбинировать средства производства для создания ценности быстрее, чем она исчезает.

Как отмечает экономист Роджер Гаррисон, макроэкономика Кейнса основана на труде, а не на капитале. И когда капитал попадает в его анализ, Кейнс рассматривает его так же, как и в мейнстримной экономике: как однородный шар.

Поэтому, современные кейнсианцы, такие как Пол Кругман, хотят вылечить рецессии правительственными “стимулирующими” расходами, без особой привязки к тому, на что они тратятся, будь то молотки или гавани. (Вот только один пример.) Но преодоление рецессии состоит не в том, чтобы без разбора увеличить общие расходы. Решение состоит в том, чтобы позволить людям использовать свои местные знания для инвестирования в капитальные блага, которые дополняют существующие комбинации капитала, в рамках того, что Лахманн называет структурой капитала, таким образом, чтобы удовлетворить фактический спрос. (Вот почему экономист Роберт Хиггс подчеркивает, что “реальные чистые инвестиции в частный бизнес” являются важным показателем экономической активности.) Правительство не знает, что это за комбинации, знают только предприниматели на местах, но структура расходов государства может препятствовать процессу создания адекватной структуры капитала.

Наконец, никто не может с пользой проанализировать реальный мир, не абстрагируясь от него. Это необходимый компромисс. Поэтому для некоторых целей может быть полезна абстракция сглаживающая разнородность капитала. Однако, этого не следует делать часто, так как цена такого допущения может быть слишком высока.