Денег нет, но вы держитесь.

AP, ну простите — повезло мне, моей семье, моим соседям и моим согорожанам, что во время и после гос. переворота на Украине рядом оказалась Россия во главе с Путиным.

И что благодаря его распоряжению о содействии в обеспечении мира и порядка в Крыму и Севастополе я смог проголосовать спокойно и без нервотрепке о воссоединении Крыма и России.

И не путайте теплое и мягкое.

Крым ушел не из-за Путина. Крым ушел из-за гос. переворота. 

Мы терпели западенцев все эти 23 года. Бухтели, но терпели. Как та лягушка, которую бросили в кастрюлю с холодной водой и под которой включили медленный огонь. 
Вода нагревалась и медленно закипала. И мы не дергались.
А переворот — это просто резко усилили огонь под кастрюлей. 

И бляха-муха — мы проснулись и выскочили.
Пока, счастливо оставаться в цэевропе.

Вот ваш уровень:

...«Но самое страшное, что с тобой могут сделать, это: раздеть ниже пояса, положить на спину на полу, ноги развести, на них сядут подручные (славный сержантский состав), держа тебя за руки, а следователь — не гнушаются тем и женщины — становятся между твоих разведённых ног и носком своего ботинка (своей туфли) постепенно, умеренно и всё сильней, прищемляя к полу то, что делало тебя когда-то мужчиной, смотрит тебе в глаза и повторяет, повторяет свои вопросы или предложения предательства. Если он не нажмёт прежде времени чуть сильней, у тебя будет ещё пятнадцать секунд вскричать, что ты всё признаешь, что ты готов посадить и тех двадцать человек, которых от тебя требуют, или оклеветать в печати свою любую святыню…
И суди тебя Бог, не люди…
— Выхода нет! Надо во всем признаваться! — шепчут подсаженные в камеру наседки.
— Простой расчёт: сохранить здоровье! — говорят трезвые люди.— Зубы потом не вставят, — кивает тебе, у кого их уже нет.— Осудят всё равно, хоть признавайся, хоть не признавайся, — заключают постигшие суть.
— Тех, кто не подписывают, — расстреляют! — ещё кто-то пророчит в углу. — Чтоб отомстить. Чтоб концов не осталось: как следствие велось.
— А умрёшь в кабинете, объявят родственникам: лагерь без права переписки. И пусть ищут.
А если ты ортодокс, то к тебе подберётся другой ортодокс, и враждебно оглядываясь, чтоб не подслушали непосвящённые, станет горячо толкать тебе в ухо:
— Наш долг — поддерживать советское следствие. Обстановка — боевая. Мы сами виноваты: мы были слишком мягкотелы, и вот развелась эта гниль в стране. Идёт жестокая тайная война. Вот и здесь вокруг нас — враги, слышишь, как высказываются? Не обязана же партия отчитываться перед каждым из нас — зачем и почему. Раз требуют — значит, надо подписывать.
И ещё один ортодокс подбирается:
— Я подписал на тридцать пять человек, на всех знакомых. И вам советую: как можно больше фамилий, как можно больше увлекайте за собой! Тогда станет очевидным, что это нелепость, и всех выпустят.
А Органам именно это и нужно! Сознательность Ортодокса и цели НКВД естественно совпали. НКВД и нужен этот стрельчатый веер имён, это расширенное воспроизводство их. Это — и признак качества их работы и колкъ для накидывания новых арканов. „Сообщников! Сообщников! Единомышленников!“ — напорно вытряхивали изо всех. (Говорят, P. Pалов назвал своим сообщником кардинала Ришелье, внесли его в протоколы — и до реабилитационного допроса 1956 года никто не удивился.)…   »
 Примерно так строилось светлое будущее .
Сейчас строится капитализм ...