Мировой спад реальной экономики вызван финансовыми мерами по ее стимулированию

На первый взгляд фраза, вынесенная в заголовок, не имеет экономического смысла и противоречит любой теории. Мы привыкли жить в совершенно иной реальности. Той, где деньги это кровь экономики. Чем больше денег, тем быстрее экономика развивается и тем сильнее процветает. А как же иначе? Ведь если есть достаток денег, значит есть платежеспособный спрос. Если есть спрос, значит под него подтягивается предложение. Товарооборот генерирует новую прибыль, а значит и новые деньги. И все продолжается по спирали. На регулировании денежной массы основана вся теория монетаризма, безраздельно господствующая в мире вот уже несколько  десятилетий. Нужно стимулировать экономику, идет вброс новых денег. Нужно притормозить, идет планомерное сокращение денежной массы. Через эмиссию, через ставки. Все это, повторюсь, верно и даже полностью логически обосновано. Но, увы, реальность, в которой мы все находимся, уже живет по совершенно иным законам. В ней объем эмитированных денег уже в разы превышает всю совокупность материальных ценностей, которыми обладает или способен произвести мир.

Многие века деньги не имели какой-либо самодостаточной ценности в качестве финального актива. Они исправно исполняли свою роль посредника в товарообмене, то есть в приобретении экономическими субъектами реальных ценностей, которые представляли потребность этих субъектов для обеспечения их жизнеспособности и развития. В дальнейшем некоторые субъекты заработали денег больше, чем требовали их сиюминутные потребности, и деньги расширили свою функцию до инструмента накопления. Стали появляться «кубышки на черный день».
Но «жаба душила» владельцев кубышек. Отложенные на черный день капиталы хоть и дарили уверенность в завтрашнем дне, но лежали мертвым грузом, не принося никакого дохода. А между тем вокруг этих счастливчиков находилось огромное число страждущих, также мечтающих о жизнеспособности и развитии, но не имеющих достаточных средств для реализации своих желаний. И появилось ростовщичество. Отложенные в кубышки капиталы превратились в производство еще больших денег, способных дать еще большую уверенность в завтрашнем дне для их владельцев.

Но параллельно выяснилось, что ростовщичество связано с определенными рисками. Кто-то, не рассчитав силы, разорялся. А кто-то считал себя столь сильным, что мог позволить себе «простить» набранное им в долг. И тогда ростовщики пришли к мысли, что деньги помимо дохода должны давать власть. Ту власть, которая силой способна заставить любых нахалов исправно платить по долгам, а разорившихся отрабатывать долг с лихвой любыми способами. Сказано-сделано, деньги превратились в инструмент власти.

Дальнейшему росту аппетитов ростовщиков стала мешать натуральная природа денег. Золото и серебро для того, чтобы они превратились в деньги, надо было еще добыть. А добыть даже с учетом открытия и разграбления Нового Света, даже с колонизацией богатейших ресурсов Африки удавалось куда меньше, чум имелось совокупных аппетитов у тех, кто разбогател, а разбогатев, заимел или прикупил власть. И тогда деньги лишились материальной основы и превратились в инструмент тотального порабощения со стороны тех, кто мог позволить себе эмиссию виртуальных денег. С этого момента эмитентам не надо было что-либо производить или зарабатывать. Люди со всего мира начали работать на них бесплатно, добровольно меняя свой труд и свое время на красивые разноцветные фантики. И если до сего момента владельцы печатного станка имели просто огромную власть благодаря накопленным активам и ростовщичеству, то теперь они имели власть абсолютную. Ведь теперь приобретение любого экономического субъекта, независимо от его размеров или эффективности ничего не стоило. Достаточно было лишь напечатать необходимое количество «фантиков».

Но создавшаяся ситуация требовала одного. Деньги всегда должны были иметь самостоятельную ценность. Должны были считаться главной ценностью и смыслом любой деятельности. И их никогда не должно было быть много. В том смысле, чтобы возникало недоверие к ним со стороны массовых экономических субъектов. Несколько раз за известную нам историю этот принцип эмитентами нарушался, возникала безумная инфляция и обесценение денег, кратный спрос на реальные активы. И хотя даже в этой ситуации эмитенты оказывались в выигрышном по отношению ко всем прочим положении, было понятно, что срок жизни такой системы крайне короток, а дорога только в один конец.

Выход из этапов гиперинфляции находился через организацию войн, которые вместе со значительной частью материальных активов уничтожали и избыточную денежную массу. Возникал новый дефицит денег. Фантики меняли окраску и процесс возобновлялся. Одновременно пришло четкое понимание того, что для стабильности системы деньги должны всегда находиться в дефиците. Но и слишком ограничивать себя темпами реального роста производства материальных благ эмитенты не собирались. Было придумано огромное количество искусственных суррогатов в виде акций, облигаций, фьючерсов, опционов и целой кучи совсем экзотических производных инструментов, которые гарантированно оттягивали на себя любую избыточную денежную массу. Это позволило резко нарастить темпы денежной эмиссии без внешних проявлений инфляции. А небольшая по темпам инфляция даже была объявлена исключительным благом, стимулирующим экономику.

Но абсолютная власть и развращает абсолютно. Согласитесь, приятно чувствовать себя почти богом или владельцем всемирного лохотрона, в котором лохи это весь мир. Накапливать стабильно раскупаемые долги, которые никогда не собираешься возвращать. А любые протесты способны подавить большие пушки, произведенные для вас бесплатно (за фантики) вашими же (купленными за те же фантики) компаниями.

Но любой лохотрон не может длиться вечно. В какой-то момент необходимость новых денег для покупки ваших долгов стала больше, чем весь мир был способен дать. Все «бумажные рынки» выросли до таких размеров, что одними своими показателями стали вызывать уже не жадность, а страх потерь у владельцев «ценных бумаг». Угроза обрушения рынков это угроза выплескивания высвободившихся денег на реальные товарные рынки. А это инфляция с приставкой «гипер». Чем грозит эта ситуация уже из истории известно.

То есть возникла ситуация, при которой деньги остро нужны для рефинансирования долгов и набора новых, ибо искусство жить по средствам давно кануло в лету. Но полностью обрушить рынки для перевода денег из них в долги крайне опасно, поскольку до цели дойдет только часть и не факт что большая. И тогда вспомнилась старая, но вполне справедливая формула. Количество денег в экономике это их абсолютный объем, умноженный на скорость денежного оборота между субъектами. Простыми словами, если вы эмитировали миллион, а он оборачивается в единицу времени десять раз, то в экономике у вас в этот же период не миллион, а десять. Скорость денежного оборота хорошо коррелирует со скоростью товарного оборота, ибо последний обеспечивает его существенную часть.

Таким образом, если замедлить товарный оборот, то замедлится и денежный. В итоге возникнет сразу два необходимых эффекта. Во-первых, образуется искусственный денежный дефицит, то есть спрос на деньги, у всех, до кого деньги из-за замедления оборота в нужном объеме не добрались. Внешне это выглядит так, что деньги становятся дороже. Дефицит и спрос обеспечивают поддержание ценности денег для экономических субъектов.  Во-вторых, из-за замедления оборота денежная масса падает не только виртуально. Высвобождается и часть реально эмитированных денег, скапливающихся в банках. Эти банки и были бы рады раздать их клиентам, но не все клиенты готовы оплачивать их текущую стоимость. Единственным реальным покупателем становятся государства-эмитенты, которым требуются средства на рефинансирование и набор долгов.

Но и это дорога только в один конец. И этот конец уже не столь отдален. Конечно, наши затейники-эмитенты наверняка попробуют придумать что-то еще для продления агонии всей системы. Но только на какое-то время. Ибо паразитарная система способна только жрать и гадить, но не способна произвести ничего полезного.