Раз уж тут заговорили о животных.

Вот Вам политическая сказка:

Это последняя на сегодня глава третьей части моей политической сказки. Надеюсь, я отразил в ней все, что этого заслуживало.

Для внимательных: жирные слова — это маленький ребус для любителей военной авиации.

Политическая сказка. Часть третья, глава третья.

При великом желании все предыдущие сможете найти сами. Например тут: http://sgtmadcat.livejournal.com/40330.html

Тигр, нервно подергивая хвостом, расхаживал взад и вперед по пригорку. Остальные сидели внизу и готовились внимать.

— Итак. Мы все согласны, что поведение Медведя неприемлемо. Надо немедленно и жестко объяснить ему, кто здесь диктует… Правила. Здесь. Кто… Да что там за шум?

Со стороны барханов действительно доносились звуки ударов тяжелого по тупому, сопровождаемые истошными визгами.

— Похоже кого-то п^%.., принуждают к миру. — отрапортовал Волк и снова навострил уши, — И сильно п^%.., принуждают...

— Без моего дозволения? — Тигр удивленно вскинул бровь, — Да не… Кто бы осмелился..?

Внезапно замолчав, он быстро обернулся в сторону медвежьей чащи, потом в сторону барханов, и вопросительно уставился на остальных.

— Медведь. — Петух, взлетел на дерево и попытался оттуда что-то разглядеть, — Точно он. Больше некому.
— А ну-ка — метнись. Проверь.

Петух сорвался с ветки и полетел на шум, но довольно быстро вернулся. Вид у него был пощипанный.

— Ты чего?
— Лучше сами посмотрите.
— А ты чего?
— Там эти долбанные вороны вьются. Я с этими грязными мошенниками не хочу связываться. Не то что бы боюсь… Брезгую.
— Ага. Конечно.

Тигр недовольно оскалился. Сам-то он делал ставку на хищников. Конечно, все эти ястребы и соколы обходились ему недешево, но престиж дороже.

Медведь же привечал у себя менее понтовых, но более всеядных и плодовитых врановых. Кроме того, ему нравилось, как эти птицы всех бесили.

Во-первых, ворОны. Петух не зря охарактеризовал их как мошенников, ибо они были чертовски сообразительны, наглы и вороваты. А еще оборудованы такими здоровенными клювами, что хищные птицы, заметив идущую на перехват ворону, на всякий случай делали вид, что забыли запереть гнездо, и разворачивались.

Во-вторых, галки — более мелкие родственники ворон, живущие под девизом: «Дайте нам точку опоры и мы перевернем все!» — которые, несмотря на более скромные размеры, были еще более невыносимы, ибо стаей напоминали пираний с крыльями.

В-третьих сороки, благодаря своей маневренности, имевшие репутацию настоящих воздушных фехтовальщиков, а также агрессивность, ставящую в тупик даже весьма крупных противников.

Отдельным пунктом шли грачи, которые, проигрывая другим сородичам в скорости и маневренности, обладали еще более внушительными, чем у ворон, клювами, а также адским упорством, позволявшим им задолбать любую наземную цель наглухо.

Замыкали этот список вОроны, которые били один раз, но так, что добавки обычно не требовал никто, и помешанные на защите территории от непрошенных гостей.

Так что нежелание Петуха связываться с этой кодлой понимали все. Сам Тигр, решивший демонстративно поплавать возле рощицы, из которой Медведь не так давно выгнал Хряка за свинское поведение, был нагло атакован сорокой и свалил от греха подальше, ибо черт ее знает, что у нее на уме.

И наличие их возле барханов было дурным знаком. Огромными скачками пролетев поллеса, Тигр взлетел на пригорок и застыл. Запыхавшиеся волк догнал его и хотел что-то спросить, но, взглянув на его морду, забыл, что именно — морда у того выражала одновременно гнев, панику и недоумение.

— ЧТО ТУТ ТВОРИТСЯ-ТО, А? КОГДА Ж ВСЕ СТРАХ-ТО УСПЕЛИ ПОТЕРЯТЬ?
— Ты успокойся. У тебя вон глаз дергается.
— УСПОКОЙСЯ!!? КАК!!? ТЫ ПОСМОТРИ, ЧТО ОН..! КОГО ОН..! БЕЗ МОЕГО РАЗРЕШЕНИЯ!!!

Посреди водной глади покачивался военно-морской плот медведя. Часть бревен, что потемнее, остались от папаши, часть, которые посветлее, он вытесал сам, когда приводил его в порядок.

На плоту восседал Медведь с охапкой дубья. В небе над барханами кружила лысуха, подавая медведю сигналы.

— Ага. Поправка на ветер пятнадцать, дистанция сто пятьдесят три.

Медведь взял здоровенную дубину на манер городошной биты, и, широко размахнувшись, метнул. Дубина, просвистев в воздухе, ушла за дюну, судя по звукам, сделав кому-то больно в масштабах, близких к промышленным. Чуть правее стая воронья с задорными воплями разбирала кого-то на запчасти. Взбодрившийся от такой поддержки верблюд носился кругами и раздавал копытами шакалью налево-направо.

— Ка-са-ла-пый!!!
— Ась?

Медведь повернул было голову на тигриный вопль, но внезапно заметил стайку шакалов и, резко развернувшись, пульнул в них палкой.

— Страйк… — машинально прокомментировал волк.
— Ты че? Опух?

Тигр дернулся было с места, но Медведь небрежным жестом приказал ему стоять на месте, и Тигр, сам не зная почему, встал как вкопанный. От такой наглости у него задергался второй глаз.

— Это что еще значит?
— Ты туда не ходи. Палка башка попадет — совсем мертвый будешь.
— Угрожаешь мне, что ли?
— Забочусь. Палки у меня большие. Тяжелые. Подвернешься под руку — полмясорубки как автогеном срежет. Возись с тобой потом.
— Ты какого лешего вообще тут делаешь?
— Меня верблюд позвал. Ты же знаешь — я зверь вежливый. Без приглашения в гости не хожу.
— И клювожоров твоих он пригласил?
— Само собой. Вон видишь карагач на берегу и там чуть дальше? Мы с ним договорились, что мои птички на них себе насест устроят. Авиабазу, так сказать. Все чин по чину. А мы, со своей стороны, поможем уж чем сможем.
— А у меня разрешения спросить? Забыл что ли, что такие вещи надо со мной согласовывать?
— Забыл. Или забил. Сейчас уже точно не помню… — Медведь равнодушно пожал плечами, отслеживая перемещение еще одной стаи, — А вот и «пулеметное гнездо», оно же «баба в окошке».

Шакалы бросились в рассыпную, от летящей в них дубины, один попытался уйти бережком, но напоролся на лежащих в засаде крокодилов. Тигр проследил, как две рептилии расправились с жертвой, и перевел взгляд обратно на Медведя.

— И эти тут?
— Все тут. — откидав боезапас Медведь бодро греб за новой партией, — Присоединяйся. Сам же говорил, что шакалов давить надо.
— Черных. Я сказал, что можно давить только черных. Ни в коем случае ни серых, коричневых или, не дай боже, белых.
— Во-первых, ты расист. Во-вторых, я так и делаю.
— Ты что? — Тигр удивленно оглянулся на результаты медвежьей работы, — Косой? Дальтоник?
— Во-первых, я по городкам кому угодно сто очков форы дам. И палки у меня струганые. Калиброванные. Во-вторых — я им русским языком сказал: кто на Верблюда нападает — тот черный. Остальные могут быть свободны.

Тигр открыл рот и так и остался сидеть, переваривая медвежью логику.

— Он хочет сказать, что недоволен тем, что ты всех подряд фигачишь. — Волк поняв, что его приятель выглядит глупо, постарался его поддержать, — Это не по правилам.
— Ну передай ему, когда отлипнет, что мне глубоко плевать, что он хочет, и чем он там недоволен. Кто он тут такой, чтобы правила устанавливать? Царь зверей, что ли?
— Ну вообще-то...
— Хотя, какая к черту разница? Мне все цари до одного места — это у меня наследственное. Мой батя помнишь как с царями обходился?
— Помню.
— Это хорошо. Потому что мне сейчас царем больше — царем меньше… Я че-то такую бодрость в теле ощущаю! Кому б еще навернуть?

Медведь оглянулся на пригорок, но обнаружил там только клубящуюся пыль. Ухмыльнувшись, он сунул два когтя в пасть и по-разбойничьи свистнул, поднимая ворон с дерева.

— Харе балдеть, оглоеды! Вы не загорать сюда прилетели! Работать! Цель на одиннадцать часов — и пусть никто не уйдет обиженным!