«Страна всё глубже вползает в беду». Уволенный профессор ВШЭ Игорь Липсиц рассказывает, как Россия разрушила экономику

— Я хотела бы попросить вас вернуться в сегодняшнюю Россию с ее экономикой. В начале 2022 года многие экономисты предсказывали ей скорый крах. Прошло полтора года — а страна живет себе припеваючи. Почему не случилось обещанного краха из-за санкций?

— Пока не случилось, всё впереди. А не случилось сразу, потому что Европа пощадила Россию. Ради себя самой.

— Всё так просто?

— Всё очень просто. Европа очень боялась: если она быстро введет эмбарго на поставки российской нефти, то экономика рухнет у нее самой. Ей требовалось какое-то время на перестройку. Поэтому Евросоюз решил, что санкции против российской нефти будут введены только в декабре 2022-го. И это было объявлено. А когда ты о таком заранее объявляешь, все на рынке понимают, что надо заранее «прикупиться». Поэтому решение ЕС вызвало ажиотажный спрос на российскую нефть, и началась гонка цен вверх.

В итоге весь 2022 год Европа за счет супервысоких цен усиленно финансировала Россию. В Россию пришло безумное количество валюты, которое и погасило все проблемы обвала экономики. Вот и всё.

Это был абсолютно не типичный год, но он принес огромное количество денег.

Смотрите: в 2022 году российские экспортеры накопили около 150 миллиардов долларов теневых резервов из-за большого положительного сальдо торгового баланса. По нынешнему курсу это около 12 триллионов рублей. Эти деньги еще до конца не проедены. И отсюда возникло ощущение: нам ничто, нам всё равно, нам санкции нипочем.

Сейчас эти деньги кончаются.

И посмотрите, что происходит вокруг вас. Посмотрите на курс доллара, на курс евро. Посмотрите, как растут цены. Посмотрите, как в России исчезают рабочие руки, как 42% директоров предприятий жалуются, что не могут найти работников.

Просто всё начинает происходить чуть позже, чем казалось в марте — апреле 2022-го. Но происходит именно предсказанное: экономика страны начинает рушиться.

Последняя статистика Центробанка говорит, что профицит текущего счета платежного баланса РФ за январь — июнь 2023-го снизился до 20,2 миллиарда долларов — против 167 миллиардов в прошлом году.

А за июнь объем чистых продаж валюты крупнейшими экспортерами сократился на 22,9%. То есть прошлый год был изобильный, Европа напитала Россию огромным количеством денег, это решило все проблемы с прочими санкциями.

А сейчас этих денег больше нет и не будет. И теперь Россия будет затягивать пояс. Теперь деньги будут отнимать у людей, у граждан России.

— Что это значит на практике — будут отниматься деньги у людей? Наоборот, семьи участников «спецоперации» со страшной силой богатеют, оборонные предприятия цветут.

— Да, но начинается инфляция. А что такое инфляция? Все говорят: ой, это повышение цен…

— Это много денег, на которые нечего купить.

— Совершенно правильно. И вот сейчас это начинается в России. Государство действительно выплачивает много денег — мобилизованным, их семьям, их вдовам. Но под эти деньги нужно ведь предложить товары, правда? А для этого нужно либо ввезти много импорта, либо произвести много в России.

Предположим, мы решаем произвести много в России. Тогда нам нужно много работников и много оборудования. Но оборудования своего в России нет, а теперь выясняется, что и работать некому.

Мы не можем сказать, сколько рабочих рук потеряла Россия, но суммарная оценка экспертов — примерно полтора миллиона человек. И это еще не конец. А всего в России 77 миллионов пар рабочих рук. Полтора миллиона от 77 — это существенно.

— Меньше двух процентов, не так уж много.

— Это вам так кажется. А 42% российских директоров, как я уже упоминал, говорят, что людей найти не могут. Потому что из оставшихся 98% многие куда пошли работать? Верно, делать оружие. Там платят хорошо.

А кто будет делать гражданские товары под вашу зарплату, которую вы получили за воюющего мужа? Некому их делать.

Танки есть кому делать, а вот потребительские товары — нет.

Тогда остается второй путь: привезти импорт. А что для этого нужно?

— Доллары и евро.

— Правильно. Я бегу на валютный рынок и говорю: мне бы валюточки!

— А нету. И привезти наличными нельзя в Россию, санкции.

— Да и безналичной маловато приходит, ой маловато. И тогда что происходит? Растет курс. Скажем, надо привезти импортный товар, купленный за валюту, которую ты брал по 100 рублей за евро. Но тогда и продать его в России надо так, чтобы получилось хотя бы 105–110 рублей за каждый ранее истраченный евро. Что тогда происходит, соответственно, с ценой на импортную продукцию?

— Ничего хорошего.

— Верно: она растет. И платить должно население.

То есть государство воюет, а население платит за это из своего кармана. Инфляция — это всегда средство ограбления беднейших слоев населения.

Средство перекачки денег из карманов самых бедных слоев населения, наемных работников, в карманы капиталистов — или в карманы государства. Вот это сейчас в России и будет происходить по полной программе.

— Ну как же вы говорите — оборудования нет и рабочих рук? Есть отжатые у недружественных капиталистов заводы вроде Zewa, которая делала туалетную бумагу. Можно на «зевином» оборудовании делать российскую туалетную бумагу теми же руками, которые и раньше ее там делали. Есть Danone, есть автомобильные заводы и вся остальная халява. Бери да производи всё теперь сам.

— Это непростой вопрос. Взять-то предприятие легко, но дальше им управлять же надо — это во-первых. Во-вторых, нужно поддерживать производство. Предположим, была у вас иностранная компания.

Давайте разберем «Макдональдс». Чтобы делать качественные блюда в «Макдональдсе», я должен сначала иметь все нужные компоненты. Например, мне нужна хорошая картошка.

У «Макдональдса» очень строгие стандарты качества и жесткая корпоративная политика: если я произвожу еду в России, я должен делать ее из местных сельскохозяйственных продуктов надлежащего качества. Они пришли в Россию и стали искать поставщиков картошки.

Россия — огромная картофельная держава, правда же? Но они тогда не нашли в России ни одного поставщика нормальной картошки.

— Да-да, я знаю такую же историю с молочной компанией, которая когда-то стала разводить в России собственных коров.

— Вот и «Макдональдсу» пришлось учить российских фермеров и агрокомплексы, как выращивать правильные сорта картошки.

— Ну он же к моменту СВО и экспроприации уже всех научил?

— Верно. Но, насколько я знаю, 90% семян картофеля в России — импортные. Так что «Макдональдс» я могу заполучить, но дальше вопрос: мой поставщик картошки сможет нормальные семена купить? Он выдержит технологии выращивания картошки? А я смогу добиться от своих работников соблюдения стандартов качества изготовления картошки фри? Знаете, Россия страна без особой преданности высокой культуре качества.

— Но и те, кто будет есть картошку, тоже не очень привередничают.

— Кто помнит старый «Макдональдс», вполне себе привередничают. И так всюду.

Вот ты прибрал к рукам, скажем, хорошо работающий завод компании «Рено». Дальше-то что? Оборудование надо поддерживать, комплектующие завозить, а у тебя ничего нет.

То есть ты взял золотое яйцо, только с него золото осыпается.

— Вы хотите сказать, что даже такая ерунда вроде производства туалетной бумаги, для которого не нужны импортные семена и микрочипы, тоже будет сыпаться?

— Конечно. Копните любое производство более-менее приличной российской продукции: вы почти всюду найдете импортные компоненты, импортные материалы, просто какие-то узлы, без которых ничего не получается. Мне тут недавно человек на моем канале Youtube написал: «Я фермер, и я вам скажу: без импортной сельхозтехники наши поля через три года зарастут бурьяном».

— До 24 февраля 2022 года мне казалось, что это нормально: совершенно необязательно иметь собственное производство всего на свете, если это можно купить.

— Вы правы. Но это только в том случае, если страна — участник мировой экономики. Нормальный, лояльный, не создающий проблем для остальных стран. Тогда с ней все работают, выгодно же. Но когда ты начинаешь вести себя так, как ведет себя Россия, с тобой разрывают отношения. И тогда твои, говоря языком экономистов, кооперационные связи сыплются. А заменить их как?

— Сколько времени жизни вы даете российской экономике? Сколько будут в России люди жить так, будто ничего не случилось?

— Это уже не получается. Конечно, люди пытаются себе объяснять, что ничего не произошло, — как жили, так и живем.

Это очень понятно. Но, уже сегодня некому работать, уже сегодня растут цены, уже сегодня исчезают лекарства, без которых твоему ребенку плохо.

Дальше это будет означать, что людям придется переходить на паршивую еду, лишь бы подешевле. Уже уезжают отличные врачи, уже начинает останавливаться медицинская техника. Это всё происходит с накопительным эффектом, это можно сравнить с действием радиации, которая убивает не как пуля, но не менее неотвратимо.

— Спрошу по-другому: когда люди в массе это заметят?

— Многие уже заметили в тот момент, когда резко упал курс рубля. Я всегда говорил, что в России есть два индикатора, на которые население обращает внимание. Оно может ни черта не понимать в экономике, но оно следит всегда за двумя вещами: за курсом рубля и за ценами на продукты.

Вот сейчас рушатся оба эти «индикатора нормы».

Аж пропагандисты на Центральном телевидении в голос завопили: да как же получилось, что рубль попал в тройку худших, самых слабых валют мира? Куда Центробанк смотрит?

— А Центробанк смотрит и уже не может «подкрутить» курс?

— Ему просто нечем подкручивать-то.

— И как тогда это дальше будет выглядеть?

— Дальше будет происходить ускоряющийся рост цен. Он уже начинается: говядина, свинина, индейка, курица уже подорожали на 10–15% и больше. А это существенная часть продовольственной корзинки даже самого ярого патриота. Соки дорожают, молочные продукты дорожают.

Мне люди пишут: боже мой, какая мерзкая стала «молочка». А просто ушел из России Tetra Pak, теперь всё пакуют в российский картон, и у молока омерзительный привкус мокрого картона. До конца года многие поймут, как сильно у них упали доходы. Что дальше — непонятно.

Многие российские экономисты полагают, что 2024–2025 годы российская экономика еще простоит, еще продержится на каких-то финансовых запасах.

Скажем, еще не до конца потрачен Фонд национального благосостояния, там триллионов семь рублей пока есть. Еще можно какие-то деньги брать через облигации федерального займа у банков. Но девальвация уже достаточно большая. И если инфляция станет повсеместно двузначной за год, «галопирующей», то начнется разрушение экономики.

Это обычное дело: становится невыгодно продавать товары. Выгоднее держать их на складе и смотреть, как они быстро дорожают. И продавать по чуть-чуть, понимая, что ты владелец быстро растущего в цене дефицита.

— Есть скрытые резервы. Можно посильнее напрячь олигархов…

— Их уже и так «изнасиловали в извращенной форме». Что вы!

— Могут повторить.

— У них уже и так возьмут налог на сверхдоходы. Причем обратите внимание, что это не затронуло нефтянку. Потому что нефтянку и газовиков уже обчистили. Здесь повысили налог на добычу полезных ископаемых, с них уже сняли всё. Вообще, Россия находится на пороге невероятной истории, когда ее нефтяная промышленность может стать убыточной.

— А как же лучшие друзья России — Индия и Китай?

— Посмотрите, что происходит на деле: Россия, скажем, усиленно продает нефть в Индию, но за рупии, которые не может использовать.

— И в Китай за юани, которые не может конвертировать.

— Юань, действительно, нельзя конвертировать в доллары или евро, банк Китая не разрешает, но юанем еще как-то можно платить в мире. А рупией нельзя. При этом мы как подорванные экспортируем нефть в Индию.

— И куда нефтяники девают рупии, полученные от Индии?

— Никуда они их не девают. Я, когда об этом рассказываю, мне люди пишут: вы что, хотите сказать, что у нас нефтяными компаниями руководят идиоты?

— И я хочу спросить: они идиоты?

— Нет, они не идиоты, они люди в беде. Что это значит — отказаться экспортировать нефть в Индию?

— Это значит — консервировать скважины.

— Вот именно. А это огромные деньги. И это значит — есть риск «убить» скважину, потом ее расконсервировать будет сложно, если вообще возможно. Поэтому они вынуждены отдавать нефть хотя бы за рупии. Индийцы же им говорят: ребята, мы вам рупии перевести и продать на бирже в России разрешить не можем, конвертировать наши рупии нельзя. Можете покупать на них облигации индийского правительства или вкладываться в капитал индийских компаний.

— Только индийские компании ведь захотят дивиденды платить теми же рупиями?

— Верно. То есть давайте поймем:

Россия уже отдает часть нефти бесплатно. Зато есть цифры добыч и отгрузки нефти, которые можно предъявить населению, и население это говорит: ух ты, круто, у нас с нефтянкой «всё пучком», вон сколько нефти индийцам продали.

Люди-то в таких вещах неграмотные, доверчивые. Людям кажется, что всё нормально. Но страна всё глубже вползает в беду.

— Вы сказали, что неплохо знаете Россию, неплохо знаете ее народ. Вы верите, что эти люди в какой-то момент сложат в голове два плюс два и свяжут свою нехватку денег с СВО?

— Нет, не сложат. Мой опыт говорит, что этого не будет. Другое дело, что, если кто-то решит менять власть, эти люди с удовольствием новую власть поддержат. И вот тут они много плохого скажут о прошлой власти. Мы всё это видели, когда рухнул Советский Союз.

Полное интервью здесь

Напишите, что Вы думаете про такой прогноз развития экономики России.

P.S. Подпишись на канал ГлавИнформ —  ГИБбон  — о том как экономика, политика и технологии влияют на нашу жизнь.