Тотальная Неэффективность: Ложные Цели и Реальные Результаты Действий R-Режима.

Автор — приглашенный научный сотрудник Stanford Institute for Economic Policy Research (Stanford University), портфельный менеджер BlackRock (UK), колумнист WallStreet Window, Mises Institute, Eurasia Review.


Текст ниже — перевод колонки автора для EurAsia Review и WallStreet Window

Главное разрушительное последствие того, что сделал P для людей и национальной экономики состоит в том, что он укоротил горизонты планирования и изменил естественные индивидуальные, социальные и корпоративные целеполагания. Он сделал из страны территорию токсичности для всех — и для населения, и для внешних партнеров.

Агрессивный конфликт, а тем более государственная угроза прямого вовлечения в него всего населения негативно меняет институты — правила и нормы, законодательно закрепленные или этически усвоенные. Эти изменения направлены в сторону дегуманизации, упрощения и примитивизации и, что естественно, тоталитарного репрессионизма.

Это — логичный результат адаптации к принятым решениям, когда воюющему диктатору необходим полный контроль любых ресурсов государства и обеспечение бесконтрольного доступа к ним. К таким ресурсам, к их производительной части, относится и население, а для обеспечения возможности его использования необходимо усиление контроля через секвестировании прав и свобод.

Все это, соответственно, резко сужает шкалу планирования людей. Это касается и личных бытовых вопросов, и деловой активности, и даже семейных перспектив. Ваш основной фокус теперь, как гражданина, — на адаптации к резко ужесточившимся условиям, к возросшей неопределенности и непредсказуемости действий государства при очевидно сохраняющихся ожиданиях еще большего ухудшения условий, определяющих ваши решения.

Все основные стимулы, способствующие социальной и экономической проградации, индивидуальной инициативе и созиданию, теперь сжаты. Доверие, позитивная определенность, длинная перспектива и ее положительная оценка, физическая защищенность и уверенность в настоящем правосудии, открытость обмена идеями и благами с глобальным миром, гуманитарные ценности вроде права и благоприятных условий творчества, исследований, развлечения, и пр., и пр., и пр. — все фактически удалено из спектра социального внимания и возможностей. Теперь социальным и экономическим агентам сложно решиться на какое-либо созидательное и тем более сложно-технологичное дело с долгим горизонтом и уверенностью в реальности своих прав и институтов, их защищающих. Теория временных предпочтений очевидно пополнится еще одним ярким эмпирическим доказательством. 

С каждым новым ужесточением концентрация на выживании и адаптации, причем на атавистическом, первобытном уровне, а вовсе не на гуманистическом, — совершенно неизбежная колея для социума и точек приложения его активности: экономики, культуры, науки, социальных коммуникаций. Это касается и морально-этических ценностных изменений: так называемые нравы ужесточаются, грубеют и откатываются назад к биологическим базовым моделям и стимулам рационального поведения биологических единиц. Терпимость, лояльность, сочувствие, договороспособность, доверие и в целом эмпатия резко сжимаются и теряют свою значимость. Переменная P (животное) в модели Макклоски стремительно увеличивает свой вес относительно переменной S (человеческое). Одичание, дегуманизация и примитивизация во всех смыслах — вот совершенно неизбежные социальные и психологические последствия политики диктатуры P.   

Что P сделал для разрушения перспектив сильного геополитического позиционирования страны? Здесь ответ максимально прост. Он сделал страну изгоем, нежелательным партнером на всех уровнях — государственном, социальном, персональном. И во всех смыслах: оборонном, экономическом, социальном, культурном. Стратегически и тактически P максимально ослабил позиции страны, при этом не получив никаких реальных (а не мнимых) выгод взамен гигантских издержек.

Отдельно можно выделить вопрос о нарастающем негативном отношении к росс-нам со стороны населения большинства стран в мире. Это является неизбежной биологической реакцией любого высшего примата на немотивированное и неадекватное агрессивное поведение сожительствующего субъекта, угрожающего популяции или группе, а значит, каждому их члену в отдельности. Обструкция, отказ от сотрудничества и изоляция такого субъекта в таком случае — не просто эмоциональная сублимация, но биологически оправданный защитный паттерн поведения, усвоенный и закрепленный как рефлекс.

Для себя и своего режима, P также серьезно ухудшил перспективы. Более того, он создал колею самоуничтожения. Экстремальное неравновесное состояние, в которое решения власти привели до этого вполне устойчивую и эффективную автократию, пролонгируется. Возникает эффект домино, когда каждое новое принятое решение, в независимости от того, направлено ли оно на ослабление или ужесточение диктатуры, приводит только к негативным для самого режима последствиям.

Это новая фатальная парадигма, в которой нет обратного билета и направление только одно — саморазрушение режима. Авторитарный режим может долго существовать в равновесном стабильном состоянии, но все его усилия должны быть направлены на сохранение найденного равновесия — будь то Северная Корея или Сингапур. И если принимается решение о смещении в сторону либерализации, как например в Сингапуре, то это делается режимом постепенно и аккуратно. Так же это делается и в случае смещения к ужесточению и делиберализации, что мы наблюдаем в Китае все годы правления Си. В то же время рациональное поведение северокорейской тиранической диктатуры состоит в поддержании постоянного равновесия и обеспечения своей стабильности через избегание резких отклонений от устоявшейся политики. При этом возможны осторожные трансформации вплоть до незначительной либерализации, например, экономических процессов.  

Рациональное поведение домена и прайм групп в автократии — принимать такие решения, которые максимально продлят их жизненный цикл во власти и сделают его наиболее комфортным. Проблема только том, что автократия в современном мире, где доминируют развитые демократии, — это в целом политическое устройство, которое обладает значительной нестабильностью в силу своей природы. Конкуренция, рассеянное знание, распределенные компетенции и самоорганизация социальных процессов практически отсутствуют. Соответственно транзакционные издержки и усилия властных групп, прилагаемые к сохранению своего положения, очень велики, а вероятность ошибочных дестабилизирующих решений возрастает.

Отсутствие перспектив альтернативного решения, невозможность сопоставлений и взвешиваний создают невозможность принятия рациональных решений — они становятся тенденциозными и самообоснованными.

В общем, риски саморазрушения в любой автократии весьма высоки в принципе, тем более они становятся неизбежными в усиливающейся диктатуре. Такие риски значительно перевешивают риски стабильной или либерализующейся автократии. Прежде всего, это риски для самого принципала и аффилированных с ним элит.

В либерализующейся автократии, даже в случае дальнейшей элиминации бывшей властной группы новой, более демократизированной, риски физического преследования или уничтожения безусловно существуют. Однако они существенно меньше, чем в усиливающейся диктатуре. В автократии, смещающейся к тирании, риски для домена и его окружения только растут, поскольку в конечном счете вариантов стать “отцом нации”, “английской королевой” или “простым пенсионером” нет в принципе. Жесткое возмездие со стороны внешних сил, переметнувшихся элит или взбунтовавшегося общества — практически неизбежный сценарий. Разделить рано или поздно участь Хусейна, Гитлера, Каддафи или Милошевича – это, практически, гарантированная перспектива в современном мире для тирании. На этом фоне сталинский конец будет выглядеть подарком судьбы.

Смещающаяся в диктатуру и тиранию автократия — это колея, которая фактически исключает возможности маневра или разворота вспять для ее главных бенефициаров. Любое такое движение приводит к условной или вполне определенной гибели ее основных интересантов. 

В качестве некоторого итога я попробую представить наиболее очевидные разрушительные последствия нынешней политики диктатора  как для него самого, так и для общества и государства в целом. В качестве базы рассуждений я сделаю утверждение, что благодаря принимаемым решениям ни одна из фантомных целей, которую, по всей видимости, ставил или определенно декларировал P и его ближайшее окружение, для себя, общества и государства, не были и не могут быть достигнуты. Более того, они привели к абсолютно и прямо противоположным последствиям, которые, безусловно, губительны и для общества, и для государства, и, наконец, для самого домена и аффилированной с ним элитой.

В отношении геополитических целей и позиционирования страны, отрицательные последствия политики режима очевидны и состоят в следующем.

1. Дена-ция. Мало того, что эта цель фальшивая, так ее противоположный эффект теперь совершенно достоверен. Нац-ские формирования сплотились вокруг легитимной власти и фактически стали частью социально-политического мейнстрима — чего, замечу в реальности не было до вторжения, когда такие формирования были маргинальными. Также важно, что число сочувствующих нац-ской идее среди населения U возросло в разы, что совершенно естественно в условиях оборонительной войны.

2. Расшатывание устойчивости  политического режима и правительства VZ: в результате военной агрессии политическое поле в U стало куда более однородным и единообразным, чем было до. Диверсификация целей и интересов различных групп политических интересов трансформировалась в общность.

Возник исключительный консенсус в отношении фигуры президента VZ. Многообразность собственных политических задач различными группами добровольно обнулена до определенного, очевидно более благоприятного, момента. Таким образом, нынешняя власть и ее конкуренты обрели единство целей и задач.

3. Расслоение Запада. Запад и мировое сообщество, за редкими исключениями, вынужденно объединилось, отодвинув на потом разногласия по вопросам, актуальным для мирного времени, но не для военной турбулентности. Масса типичных для спокойного периода мирового жизнеустройства вопросов отложена и потеряла остроту актуальности в настоящий момент. Фактически решения P привели к политической моб-ии и интенсивному сплочению различных стран со значительными противоречиями между собой, бывшими важными до начала войны.

4. Недопущение расширения Альянса к границам  и укрепление страновой  геополитической позиции обернулось совершенно обратным процессом.  Альянс, очевидно, расширяется вплотную к границам R. Альянс на порядок, а в дальнейшем, судя по заявлениям ключевых функционеров на два или больше, увеличивает контингент. Наконец, геополитическая изоляция страны становится очевидной. Помимо изоляции со стороны Запада и его союзников мы наблюдаем фактический отказ от близкого сотрудничества по большинству важнейших направлений как со стороны Китая или Вьетнама, так и со стороны бывших сателлитов, например, KZ..

5. Ставка на якобы неразрывную зависимость от странового сырья. Зависимость от углеводородов в EU ограничивается и интенсивно уменьшается. Резко усиливается развитие индустрии альтернативных источников энергии. Энергопереход, будучи подстегнутым внешней угрозой, становится в разы интенсивнее. Финансирование разработок в области развития альтернативной энергетики и способов уменьшения издержек для ее широкого использования будет расти. Это означает очевидное ослабление экономического потенциала R, поскольку добыча и экспорт сырья и первого передела – это основной производительный компонент росс-кой экономики при тотальной неразвитости большинства прочих индустрий. 

6. Желание переориентировать геополитические и экономические связи на Восток ничем положительным не закончилось и вряд ли осуществится в принципе.  Более того, оно обернулось отказом от сотрудничества  или его существенными ограничениями по большинству важнейших направлений со стороны Азиатских и Ближневосточных стран. Эти страны фактически приняли решение следовать введенным Западом и союзниками санкциям, в том числе под угрозой вторичных санкций, с одновременным усилением собственных переговорных коммерческих позиций в отношениях с R. Китай, Индия и другие страны уже воспользовались ухудшением конкурентных позиций R в своих целях, увеличивая свои выгоды и одновременно издержки для R, что в целом закономерно и прогнозируемо.

7. Мир Территориям. Даже если предположить, что население Территорий подвергалось насилию со стороны правительства U, (что, в основном, не является правдой, поскольку центральное правительство боролось с вооруженными сепаратистами), то теперь в этих регионах идет настоящая война и население гибнет в больших масштабах. Более того, в регионах, попавших под “освободительную оккупацию” R стороны, имплементируются все элементы и механизмы внутренней политики R- власти, включая репрессивное подчинение населения, фактическую редукцию гражданских прав и свобод, откровенную ложь в информировании, и т.д.

8. R -Мир и воссоздание так называемой империи. Фактически ни одно славянское государство не поддержало R. Даже L, B -  диктатор, на словах всячески солидаризировавшийся с P, практически не оказал никакой поддержки R-стороне. Прочие же неславянские сателлиты также не имеют интенции к активной кооперации все больше отмежевываясь от R режима. Непонятно, на какой основе и с помощью какого инструментария P собирается строить так называемый “r- мир”. Эффективно угрожать всем невозможно по простой причине недостатка ресурсов, а для добровольной основы попросту отсутствуют выгоды для политической коллаборации с R.

9. R, наконец, станет влиятельным геополитическим игроком. Уже сейчас R стала главной или, если хотите, моно-угрозой мировой стабильности. Этот статус и это положение не имеют ничего общего с геополитической весомостью, поскольку долгосрочное эффективное влияние основывается на различных инструментах и диверсифицированных конкурентных преимуществах. R же режим имеет только три стратегических инструмента, с помощью которых имеет возможность влиять и пытаться конкурировать, исключительно угрожая. Это — численность контролируемого населения, являющегося “живым оружием”, нукле- потенциал и сырьевое обеспечение других стран. Выгода сырьевого шантажа для R диктатуры резко падает уже не в стратегической, но даже в короткой перспективе. Например, отказ EU от базового углеводородного сырья и ценовое давление на нефтяной экспорт — уже факт… Нукле-потенциал R  и потенциал “живой силы” — действительно серьезные угрожающие факторы. Однако оба так или иначе в случае полноценного применения ведут к неизбежному самоуничтожению режима и его бенефициаров, о чем я неоднократно говорил.

Таким образом де-факто R стала государством-изгоем, настоящей современной экспансионистской Империей Зла с нарастающими отказами большинства членов мирового сообщества от сотрудничества в различных сферах не только на макро-, но и на микроуровне.

10. P – одна из точек опоры для “правых” политиков Запада. Имидж P  у “правых” политических сил на Западе сильно ухудшился, возможностей для коллаборации стало значительно меньше. Во-первых, общественное мнение на Западе очевидно анти-R практически по всему спектру политических предпочтений. А это означает, что влиятельные правые политические силы на Западе вынуждены отвечать запросам своих корневых и потенциальных избирателей, не принимающих нынешнюю агрессию. Во-вторых, сами “правые” на Западе, если речь конечно идет не о маргинальных партиях и доктринах, являются неотъемлемой частью демократического институционального каркаса. Они действуют в парадигме либеральной социальной риторики и в целом западной этики, несмотря на весь консерватизм их идеологии или оппонирование либеральному мейнстриму. Это означает, что для них существуют «красные линии», которые при всем сочувствии к P и его политике ограничивают “правых” в дальнейшем одобрении его действий. Остаются только прагматичные предложения экономического взаимодействия в интересах потенциальных избирателей при ясно очерченном осуждении политического вектора режима P.

Такой же провал случился и в отношении целей внутриполитической устойчивости — главной витальной задачи режима. Принятые решения ухудшили положение и жизненные перспективы, и каждое последующее становится более губительным вне зависимости от его номинальной рациональности. Это эффект колеи. Об этом я неоднократно говорил в других статьях и упоминал в этом тексте. Бегло перечислю основные моменты еще раз.

1. Сохранение и упрочение статуса-кво домена и корневой властной группы. Все получилось ровно наоборот: конкуренция между группами элит и претензии вышестоящим и друг другу только усиливаются. Элитные группы различных интересов недовольны явным перевесом понесенных издержек и фактическим отсутствием значимых выгод. 

2. Укрепление социального консенсуса вокруг фигуры домена. Социальная склейка действительно произошла на начальном этапе, пока действия режима отвечали смоделированному им же запросу большинства. Однако важным нюансом является то, что социум склеен на уровне фанатов ТВ шоу, поскольку отсутствовала угроза физического – прямого — участия населения в развязанном властью военном конфликте.

Затягивание и фактический неуспех “svop” и превращение ее в войну с продолжением доминирования ее, как главной повестки в информационном контенте, способствуют эмоциональной и когнитивной усталости. Фокус интересов населения смещается, ослабляется концентрация одобрения. Такое одобрение тем более может упасть, а социальная склейка потерять силу, как только появится угроза физического прямого или косвенного вовлечения большинства населения в войну. Именно это мы начинаем наблюдать уже сейчас, как последствие объявленной part-mob.

Логичным продолжением будет некоторый гомогенный процесс во все той же колее: поддержка населения будет падать, а протесты расти. Соответственно власть уже не сможет основывать свои решения на социальной легитимности и будет вынуждена усиливать репрессивное давление и расширять насильственное выполнение издающихся указов. Это диалектика развивающейся в тиранию диктатуры, начавшей свое смещение с режима мягкой автократии.

3. Контроль активности альтернативного мнения в безнадежных попытках сохранить социальный консенсус приводит к неизбежным репрессиям против лиц, групп и гражданских образований. В условиях фактической моб-ции такие репрессии становятся сигналом, вызывающим страх и дискомфорт в обществе, что помимо прочих факторов разрушает консенсус.

4. Экономический суверенитет как мнимая цель в реальности превращается в экономическую изоляцию и способствует экономической деградации с неизбежным скатыванием экономики, технологий и потребительского благополучия по наклонной вниз.

Все эти факторы в числе прочих, здесь не упомянутых, определяют необратимость процессов, запущенных режимом ошибочными и разрушительными решениями, как для государства, так и для него самого. 

Эти решения отправляют диктатора и его ближайшее окружение в путешествие без обратного билета. Теперь главный вопрос состоит в скорости и расстоянии.