Социальная природа диктатуры и демократии: биология определяет - экономика формирует

Все социальные сообщества живых организмов (а сообщества бывают не только социальными) — это форма объединения усилий индивидуальных живых организмов, как правило своего вида, на постоянной основе для максимизации шансов отправления своих генов в будущее.

Человеческие сообщества, очевидно, не являются исключением, несмотря на то, что на формирование и развитие человеческих социальных сообществ влияют особенные антропологические факторы, такие, например, как культура или религия.

Однако, в целом, формирование и трансформации человеческих обществ подчинены общим био-эволюционным основаниям и закономерностям. Отталкиваясь от таких биологических оснований, можно представить развитие и трансформации человеческого общества в рамках двух основных эволюционных типов социальных сообществ: коллективистских и кооперационных.

Любое социальное сообщество, прежде всего, означает сотрудничество — постоянное и близкое взаимодействие индивидов для оптимальной адаптации и продолжения жизни своих генов в новых поколениях. Сотрудничество при этом может быть либо коллективистским, либо кооперативным.

Коллективизм и кооперативизм — суть два разных вида сотрудничества.

Обратимся теперь к рассмотрению человеческого сотрудничества через призму этих двух основных формаций социальных процессов и попытаемся проследить, как они формируют и дифференцируют на два кластера человеческий социум, в современном мире оформившихся, как диктатуры и демократии.

Точкой опоры в дальнейших импликациях может быть добыча или производство благ — естественный и базовый процесс, обеспечивающий существование жизни и ее продолжение. Под благами мы можем понимать любой продукт, не только еду или прочие необходимые для выживания ресурсы.

В рамках коллективистского сотрудничества продукт един для всех, и все участвуют в его создании или добыче с номинальной целью распределить продукт на каких-то основания: либо поровну, либо в соответствии с социальным статусом и степенью доминантности, но никогда — в соответствии с потраченными усилиями и персональным вкладом в создание. Последнее требует дифференциации затрат, определения и учитывания усилий, а самое главное — их оценку, как таковую, так и относительно затрат других участников. Очевидно, что в коллективистском сообществе, где нет мотивации в виде персональной выгоды в зависимости от вложенных усилий, никто не захочет добровольно признать, что кто-то другой больше достоин большей доли, потому что больше работал. И тем более, если у кого-то будет власть определять, кому и сколько нужно отдать от конечного продукта, он будет делать это в первую очередь для себя, во-вторую — для своих друзей, и в-третью — для тех, кто пообещал с ним поделиться, если получит больший кусок.

Коллективистские общества примитивны, поскольку создают простейший продукт, зачастую рентный, требующий минимального знания и набора навыков. Для его создания в основном необходимы физические или иные простейшие навыки и усилия, которые наиболее эффективно организуются для получения синергии вертикально и иерархично. Тогда неизбежно создается социальная конструкция с обязательным доменом-вождем и вертикальным подчинением, как наиболее адекватным способом организации производительно-добывающего процесса, а также вертикальной лояльностью, как наиболее эффективным способом получения наибольшего кол-ва благ для каждого из участников.

Однако такая конструкция определяет, помимо прочего, и способ обмена полученными благами в той же самой выстроенной распределительной вертикали и по воле вышестоящего доминирующего члена группы. Эта же конструкция определяет этику и настройку социальных отношений.

Когда фактическое усилие никак не влияет на конечное персональное вознаграждение, возникает эффект безбилетника — желание получить блага такие же или больше тех, что получают другие члены группы, но, в отличие от них, не неся при этом никаких затрат. Это ведёт, во-первых, к деградации качества и снижению полезности продукта, а также к внутригрупповым напряжениям — недоверию и агрессии в случае обнаружения жульничества. А во-вторых, это стимулирует поиск более коротких и защищенных путей для получения бОльшей доли от общего продукта. Становится выгодным развиваться в вертикальной иерархии и развивать примитивное насильственное доминирование, ограбление или воровство.

Этот фактор является одним из двух, определяющих агрессивность в коллективистском обществе.

Второй фактор агрессивности — культивирование постоянства внешней угрозы для сообщества. Такой атавизм является совершенно рациональным способом для непроизводительной, но добывающей системы без персональных экономических стимулов (при которых вознаграждение адекватно усилиям и знанию) сохранять сплоченность членов сообщества и в итоге обеспечить выживание сообщества как такового. Тем более это актуально в неизбежно возрастающей стратификации социальных групп в развивающейся вертикальной иерархии, где с одной стороны постоянно нужно удерживать нижестоящих членов сообщества в подчинении и заставлять их выполнять обязанности, а с другой — конкурировать за удержание доминирующего места или получение более высокого. Вертикальная иерархия развивается потому, что, как было сказано ранее, удобнее отбирать, доминировать и подчиняться вышестоящим, демонстрируя им лояльность, и тем самым обеспечить себе большее персональное вознаграждение при меньших затратах.

Таком образом, для коллективистского общества характерен социальный модус агрессивности к внешнему миру с одной стороны и подчинение примитивным нормам насильственного доминирования во “внутреннем мире” — с другой.

Прямо противоположная ситуация в индивидуалистически-кооперационных обществах. Индивидуалистически-кооперационные общества предполагают индивидуальную ответственность и самостоятельный поиск возможностей, что является стимулом для постоянного совершенствования навыков, накопления знаний и развития технологий. Прежде всего член такого сообщества рассчитывает на себя в выживании и конкуренции с внешней средой и себе подобными. Кооперация в таком сообществе складывается тогда, когда возникает действительная потребность в каком-то благе, которое невозможно произвести одному, а это значит, что такой продукт более сложен и трудоемок, чем создаваемый в одиночку.

Для создания сложного продукта необходимы более изощренные навыки, знания и технологии и более глубокая дифференциация их применения. А это означает разную ценность и природу усилий и навыков. Возникает специализация.

Специализация и расширение знаний развиваются более интенсивно в условиях свободы решений, уверенности в правах и позитивных ожиданиях завтра, поскольку специализация предполагает уникальную ценность и идентичность каждого актора. Совмещение специализаций позволяет получить либо более значимый совместный результат и разделить его, в том числе, на основании затрат, которые были вложены и заранее определены, либо оно позволяет каждому участнику получить большую полезность собственного продукта за счет всеобщих усилий. То есть происходит высокоорганизованное сотрудничество — кооперация самодостаточных агентов, обладающих особыми навыками и способных создавать свой собственный продукт, принявших, однако, решение совместить усилия.

Такое сотрудничество влечет за собой сразу несколько последствий, два самых главных из которых — равные индивидуальные права и добровольное подчинение правилам, основанным на индивидуальных правах. Это и есть примат частного над общим, несмотря на то, что все заняты в кооперации для создания чего-то общего. Чтобы соблюсти эти правила по отношению ко всем, появляется необходимый для этого механизм — правосудие, через который определяется, когда и кем права соблюдаются и когда и кем нарушаются.

Важное отличие обеих рассматриваемых социальных систем состоит в следующем.

Коллективистское общество концентрируется на принуждении к исполнению обязанностей и считает неподчинение такому принуждению главным преступлением.

В индивидуалистически-кооперационном обществе основной фокус — на соблюдении каждым прав другого при том, что эти права идентичны, а преступлением считается нарушение таких прав. Обязанности не являются предметом принуждения, они являются предметом рыночного взаимовыгодного обмена. Соответственно право каждого является фактически источником проекции всеобщего права.

Таким образом, в индивидуалистически-кооперационном обществе соблюдение права — предмет принуждения к следованию и исполнению и, следовательно, нарушение прав является консенсусно признаваемым наказуемым нарушением, а обязанности добровольны и являются предметом рыночных сделок. В коллективистском же обществе обязанности — предмет принуждения, исполнения и преступления, права же являются предметом волюнтаристского вертикального распределения, не предполагающего твердых всеобщих правил такого распределения в реальности. Это обусловливает негативные ожидания незащищенности и предпочтения выживать, а не планировать.

Надо отметить еще один важный нюанс.

В коллективистском обществе социальная система иерархична, а власть на любой из ступеней добывается через доминирование, насильственное подчинение или лояльность, как вышестоящему, так и генеральному домену.

В кооперационных обществах, где социальная система выстроена на основе прямого конкурентного обмена усилиями и знаниями, власть получается таким же конкурентным и рыночным образом. Власть является здесь таким же персонально или кооперационно производимым продуктом -  предметом приложения знаний и усилий, позволяющих обеспечить соблюдение прав членов общества и равного доступа к возможностям. 

Соответственно, в кооперационном обществе власть получается конкурентным путем через экономический обмен, который называется социальным контактом или социальной сделкой: некто предлагает свои знания и умения по управлению общественными ресурсами и обеспечению прав и возможностей каждого члена сообщества. Этот некто должен убедить общество в том, что его предложение лучше, чем у кого-то другого. В процессе конкуренции общество выбирает оптимального кандидата и нанимает его на определенный срок. Кандидат получает власть, общество получает управление общественными ресурсами и поддержание механизмов правообеспечения.

Наконец, стоит заметить, исходя из вышесказанного, что индивидуалистически-кооперационные общества обуславливают максимальное развитие технологий, гуманизма, толерантности, благосостояние членов и низкий уровень агрессии просто в силу самой природы такого вида социального сотрудничества.

Во-первых, равноценный обмен и добровольное сотрудничество в применении индивидуальных оригинальных навыков и знаний предполагают конкуренцию, как оптимальный способ предложения и наиболее эффективный инструмент удовлетворения спроса, что означает стимул к постоянному накоплению знаний и развитию новых технологий.

Во-вторых, конкурентная среда определяет необходимость равнозначных для всех правил и прав, что, с одной стороны, порождает уверенность в защищенности, а с другой — формирует позитивные ожидания в долгосрочном горизонте. Это важные факторы для развития творчества, созидания и усиления эффективности. просачивающиеся к каждому члену сообщества.

В-третьих, равнозначные и равно применяемые ко всем права и правила нейтрализуют атавистическую интенцию к насильственному доминированию, направляя естественные склонности к лидерству и конкуренции, повышению социального статуса и обладанию бОльшим кол-вом благ — в созидательную, производительную, и экономическую плоскость.

В-четвертых, обмениваясь навыками и усилиями на взаимовыгодной основе в создании какого-то общего продукта или для увеличения полезности собственного, члены кооперационного общества неизбежно расширяют способность к эмпатии. Для них нет необходимости постоянно оглядываться на другого, подозревая, что он не прикладывает усилий, а вознаграждение получит такое же, либо, что еще хуже, будет стоять с хлыстом в руке за спиной работающего — и в итоге получит даже больше. Уровень недоверия и вынужденной агрессии внутри кооперационного сообщества снижен: каждый из членов сообщества знает, что может конкурировать за блага на всеми признаваемой основе прав и правил и получать блага в соответствии с понесенными издержками. Становится очевидным, что в таком случае каждый заинтересован в порядочности, законопослушании и добронамерении другого — и так по цепочке во всем сообществе. Отсюда в кооперационных обществах интенсивно развиваются гуманизм, эмпатия, законопослушание, доброжелательность. Это естественным образом формирует толерантные и либеральные этические ценности, культурные традиции, бытовые привычки и, что важно, снижает уровень агрессии, как и значение атавистической составляющей в социальном поведении в целом.

Таким образом, можно предположить, что индивидуалистические-кооперационные сообщества являются прогрессивным путем гуманистического развития человечества, технологического роста, повышения производительной эффективности.

Коллективистские же общества, напротив, представляют из себя деградирующие, архаизирующиеся и примитивизирующиеся социально-экономические образования, с явным снижением уровня гуманизма, личностной идентичности, технологий и производительной эффективности.

В конце концов, коллективистские общества в любой их вариации и в любом их проявлении просто опасны для человечества. В этом мы, к сожалению, имеем несчатье убедиться сегодня, наблюдая за действиями государства, занимающего самую большую территорию на планете.