Разбогатевший и переживший Великую Депрессию. Основатель клана Джозеф (Джо) Кеннеди

Джозеф Патрик Кеннеди старший, ирландец по происхождению, родился 6 сентября 1888 года. Видный американский бизнесмен и политический деятель.

Отец президента США Джона Ф. Кеннеди, сенатора Соединенных Штатов и генерального прокурора Роберта Кеннеди, сенатора Эдварда Кеннеди, военного лётчика, героя Второй мировой войны. Джозефа Кеннеди младшего, соучредителя Special Olympics Юнис Кеннеди Шрайвер, американского посла в Ирландии Джин Энн Кеннеди Смит. Он был одним из ведущих членов Демократической партии США и сообщества американских ирландцев.

Был председателем Комиссии по ценным бумагам и биржам (США), назначенным президентом Франклином Рузвельтом, а затем главой Морской комиссии США.

Кеннеди служил послом США в Великобритании с 1938 до конца 1940 года, в том числе, в начале Второй мировой войны.

Существует история, что Джо Кеннеди, отличавшегося страстью к фактам, полным отсутствием сентиментальности и удивительным чувством момента. Он оставался на фондовом рынке до конца 1928 года, а затем продал большую часть своих акций. Летом 1929 года он начал задумываться о реинвестировании полученных средств.

Но как-то раз услышал разговор двух чистильщиков обуви о том, какие акции покупать, и отказался от своих замыслов. «Рынок, который предсказывают чистильщики обуви, для меня – уже не рынок», — сказал он себе.

Отличительной чертой мальчика были ярко-рыжие волосы. На окружающих производили впечатление и вызывающее веснушчатое лицо, и ярко-голубые глаза, и напористость в играх и спорте. Когда кто-то из его товарищей по игре в бейсбол жаловался, что Джо, мол, сам себя назначил капитаном, тот отвечал: «Если ты не можешь быть капитаном, не играй». 

В то же время уже в детском возрасте у Джо стала проявляться явно предпринимательская хватка, жажда заработать любой ценой как можно больше денег. Свою энергию, желание выделиться, победить в своеобразном состязании Джо проявлял, прежде всего, в стремлении разными путями получать всё большую прибыль. 

Мальчик продавал газеты, выполнял разовые поручения банковских клерков и даже зажигал свечи в домах богатых ортодоксальных евреев, которым, согласно религиозным правилам, нельзя было работать по субботам и другим национальным праздничным дням. 

В свои зрелые годы Джозеф Кеннеди не раз вспоминал, что трудился с самых юных лет, но при этом пытался максимально приуменьшить ту страстную тягу к деньгам, которая у него выработалась уже в детском возрасте. Как-то он заметил: «Мера человеческого жизненного успеха лежит не в богатстве, которое он создал. Важно, в какой семье он вырос. В этом отношении я был очень удачлив».

Именно семейное окружение, характер интересов отца, атмосфера в семье и были источниками того стремления к самообогащению, которое зародилось у Джозефа в весьма юном возрасте. Намного важнее было внедриться в среду детей из аристократических семей, подружиться с ними, встречаться с ними на равных. В достижении этого помогли физическая выносливость, крепкие мышцы, состязательный азарт рыжеволосого стройного и высокого мальца с ослепительной дружеской улыбкой. 

В качестве следующего этапа образования Джозеф с полного согласия родителей избрал Гарвардский университет, одно из самых престижных высших учебных заведений страны. Гарвардское образование давало путевку в высшее общество не только Бостона, но и далеко за его пределами, разумеется, если использовать университетские годы именно с целью строительства дальнейшей карьеры.

К тому же университет был буквально под боком — он находится фактически в пределах Бостона, правда, в той части города, которая существует как бы сама по себе и даже носит особое название — город Кембридж. Отсюда, между прочим, нередкая путаница — Гарвардский университет в Соединенных Штатах смешивают с Кембриджским университетом в Великобритании.

Поступив в университет в том же 1908 году, Джозеф и здесь должен был пробиваться в «высшее общество», ибо в Гарварде существовала жесткая кастовая система.

Наиболее отчетливо она проявлялась в студенческих клубах. Однажды он разговорился с водителем и владельцем автобуса, который сообщил, что собирается эту машину продать. Договорившись с приятелем по Гарварду Джо Донованом и поторговавшись с владельцем, он в складчину со своим тезкой купил автобус всего за 66 долларов.

А вслед за этим был начат довольно прибыльный бизнес — впервые в Бостоне приятели стали проводить автобусные экскурсии для приезжих. Донован сидел за рулем, а Кеннеди с апломбом рассказывал общеизвестные истины, которые он только что выучил на память по справочнику. Более того, удалось договориться, чтобы экскурсии начинались от Южного вокзала — главного железнодорожного узла Бостона, что обеспечивало постоянный наплыв желающих узнать о городе — историческом и культурном центре — что-то новое.

Эта работа проводилась в летние каникулярные месяцы, и каждый из совладельцев автобуса заработал по несколько тысяч долларов, что для начинающего бизнесмена по тем временам было немалой суммой.

Вначале экскурсии проводились по городу, но вскоре, осмелев, приятели стали возить посетителей Бостона в расположенные неподалеку знаменитые городки Лексингтон и Конкорд. Это были места боевой славы американцев. Именно здесь 19 апреля 1775 года произошли первые бои во время Войны за независимость в Северной Америке.

Видимо, еще в студенческие годы Джозеф стал подумывать о перемещении в новую финансовую столицу Соединенных Штатов — Нью-Йорк. Однако сначала необходимо было устроить личную жизнь. На приемах и других официальных торжествах, на собраниях и вечеринках богатой молодежи Джозеф часто встречал Розу — юную и энергичную, хотя и не очень красивую дочь мэра Бостона Джона Фицджералда, так же как и он сам имевшего ирландские корни. Джон Фицджералд с 1895 по 1901 год побывал членом конгресса, затем занялся издательским бизнесом, купив газету «Репаблик» и использовав ее для своего продвижения в местной политике.

Он был избран мэром в 1905-м и переизбран в 1910 году, теперь на четырехлетний срок в соответствии с изменившимися правилами. В связи с тем, что он занялся политикой, будучи почти бедняком, а оставил ее, имея крупное состояние, Фицджералда часто обвиняли в коррупции, но обвинения никогда доказаны не были, и он всегда выходил сухим из воды. Американский историк Лоуренс Лимер пишет: «Он был классическим политиком своего времени, и, по всей вероятности, деньги просто липли к его рукам».

Летом 1907 года семья Фицджералд отдыхала на модном курорте Олд-Орчард-Бич, где пребывала и семья Кеннеди. Молодые люди — девятнадцатилетний Джо и семнадцатилетняя Роза — познакомились поближе, понравились друг другу. Оба они, однако, были еще очень молоды, и прошло несколько лет, прежде чем между ними возникли разговоры о совместной жизни. Будучи студентом, Джо ухаживал за Розой, они встречались, но тайком, тщательно скрывая свои отношения. Надо признать, что в намерениях Джо немалую роль играл и трезвый расчет. Породниться с мэром, да еще и первым в истории США мэром — одновременно католиком и ирландцем, — было явно выигрышной картой. Не только граждане ирландского происхождения и католическая община, но и протестантское большинство жителей относились к Фицджералду с симпатией. За умение произносить спонтанные длинные речи, которые не надоедали слушателям, так как декламировались с артистизмом, хотя подчас были незначительными по содержанию мэра прозвали «медоречивый Фиц». Он был инициатором привлечения значительных частных средств в городскую инфраструктуру и особенно в модернизацию бостонского порта, который наряду с нью-йоркским стал важнейшим импортно-экспортным океанским пунктом на восточном побережье страны.

Сватовство Джозефа чувственные мотивы явно были сильно сдобрены вполне прагматическими. Правда, мэр рассчитывал найти супруга своей дочери в более избранном обществе. Фицджералд всячески подчеркивал прекрасное классическое образование Розы, знание ею французского и немецкого языков, умение прекрасно держаться в самом высоком свете и к тому же глубокую религиозность. Он предпочитал, чтобы его дочь вышла замуж не за ирландца, а за янки. К своим же соотечественникам Фицджералд относился не более чем терпимо — ведь это были его избиратели, в глубине души считая их людьми второго сорта.

Фицджералд даже присмотрел себе зятя в лице преуспевающего чайного фабриканта Томаса Липтона. Чай фирмы «Липтон» до наших дней пользуется спросом во всем мире.
Но девушка оказалась упрямой, и отец, после некоторых колебаний, дал согласие на брак. Отцовское благословение облегчили два факта. Во-первых, Джозеф к этому времени стал не просто предпринимателем средней руки. Собрав необходимые средства, главным образом заняв разные суммы у знакомых и родственников, он стал владельцем контрольного пакета акций сравнительно небольшого банка «Колумбия Траст» с центром в Бостоне. Во-вторых, сам Фицджералд, отнюдь не из соображений этнической приверженности, а из политического расчета незадолго перед этим задумался о том, что целесообразно было бы ввести представителя ирландской общины в число тех, кто руководит банковским делом в его городе. При встрече он задумчиво сказал президенту бостонского банка: «У вас много ирландских вкладчиков. Почему бы вам не ввести какого-нибудь ирландца в совет директоров?».

Свадьба состоялась 7 октября 1914 года. Фицджералд вел себя как отец, вынужденный примириться с капризом дочери. Пышных торжеств не устраивали, семейное празднество прошло без шума. Правда, церковный свадебный обряд совершил сам католический кардинал Уильям О'Коннел. Джозеф позже хвастался по этому поводу: «Я всегда хотел, чтобы меня обвенчал кардинал».

Вслед за этим молодые поселились в купленном ими в рассрочку трехэтажном доме 83 по Билс-стрит в поселке Бруклайн, приятном зеленом пригороде Бостона, куда вела только что введенная в эксплуатацию линия троллейбуса — европейской новинки, буквально потрясшей город. Жили здесь в основном люди среднего класса.
Трехэтажный дом с девятью комнатами (ныне здесь музей семейства Кеннеди) был не очень дорогой — стоил он 65 тысяч долларов, но сразу надо было выложить в качестве предварительного платежа две тысячи, а это потребовало новых займов. Деловой успех, ранее в основном удовлетворявший азартную натуру Джозефа Кеннеди, теперь становился жизненной необходимостью.

Биржевой делец
Весьма влиятельный тесть стремился привлечь Джозефа к административной службе. Он добился, чтобы того ввели в состав руководства Компании по залогам и займам, которая существовала при мэрии. В этом качестве Джозеф провел ряд инспекций банковских учреждений, обнаружил немало злоупотреблений. Но работа «на начальство» города ему не понравилась, и он вскоре покинул компанию, предпочтя ей частный бизнес, став членом совета доверенных лиц Массачусетской компании электричества, полностью сохранив свою долю в банке, который стал уже своего рода семейным бизнесом: пост председателя правления он передал своему отцу.

В 1917 году, однако, последовало новое соблазнительное предложение. Бушевала Первая мировая война, в которую США вступили в апреле 1917 года. Пользуясь весьма благоприятной конъюнктурой, выгодными государственными заказами, мощная Бетлехемская стальная корпорация приступила к созданию в соседнем, находящемся на расстоянии примерно десяти километров от Бостона городке Квинси крупной кораблестроительной верфи. Миллионер Гай Курриер, лоббировавший интересы компании и присматривавшийся к молодому Кеннеди уже несколько лет, сделал ему соблазнительное предложение стать помощником генерального управляющего филиала компании — «Бетлехем Шип» и нести полную ответственность за новое кораблестроительное предприятие, создаваемое в устье реки Фор. Предложенная зарплата была по тем временам немалой -15 тысяч долларов в год. Последовало немедленное согласие. Добавим, что вскоре зарплата Джозефа была повышена почти в два раза, так что он стал весьма высокооплачиваемым наемным работником, смотревшим свысока на обычных «белых воротничков», зарабатывавших в несколько раз меньше.

Сразу же приступив к исполнению новых обязанностей, Джозеф Кеннеди проявил недюжинную организаторскую хватку. Он предпринял строительство дешевого жилья для рабочих, которых нанимали на новое предприятие (рабочая сила на верфи достигла вскоре двадцати двух тысяч человек). Он наладил контроль за организацией труда, с тем чтобы вся эта людская масса была занята, и занята интенсивно, в течение всего рабочего дня.
Верфь буквально прославилась быстротой строительства военных кораблей по правительственным заказам. Суда сходили со стапелей один за другим: 36 эсминцев были спущены на воду за год с небольшим. Строились и самые мощные корабли — линкоры, в частности, по зарубежным заказам, в основном правительств латиноамериканских стран.
Именно в это время Джозеф Кеннеди впервые встретился с Франклином Рузвельтом, в то время заместителем военно-морского министра.

Пока же Джозеф, отдавая немало сил руководству верфью, отнюдь не забывал о своих коммерческих интересах. Он вложил средства в строительство огромной столовой для рабочих, доходы от которой стали существенным дополнением к его немалому жалованью в компании «Бетлехем». По окончании мировой войны на смену хозяйственному буму пришел застой, проявившийся прежде всего в падении цен на средства разрушения и уничтожения и, как результат, в сокращении их производства. Постепенно деловая жизнь на верфи, которой руководил Кеннеди, почти замерла. Новые заказы не поступали. Попытки наладить строительство торговых и пассажирских кораблей успехом не увенчались.

Правда, одна из этих попыток дала неожиданный результат. Джозеф многократно рассказывал, как он пытался уговорить миллионера Гейлена Стоуна, председателя корабельной компании, обслуживавшей Атлантические и Вест-Индские линии, сделать заказы на строительство новых кораблей на «его» верфи. Ничего из этого, по словам рассказчика, не вышло, но маститому предпринимателю понравилась хватка настырного молодого менеджера, и он предложил ему возглавить отдел ценных бумаг в бостонском втором по масштабам после нью-йоркского офисе его компании.

Одновременно Джозеф внимательно присматривался к техническим новациям, к новинкам моды, стремясь и их использовать для увеличения своего капитала.
Во время работы у Стоуна Джозеф нанял в качестве своего помощника Эдварда Мура — бывшего секретаря мэра Фиц-джералда. Мур стал его доверенным человеком и со временем фактически превратился в alter ego Кеннеди на многие годы. Отношения с Муром были исключительными. По природе, воспитанию, собственному опыту человек очень недоверчивый, Кеннеди имел массу знакомых, которых он дружески похлопывал по плечу при встрече. Но Мур оставался единственным, с кем Джозеф делился своими самыми сокровенными секретами и планами. А тот, в свою очередь, отлично зная повадки и намерения своего шефа, обеспечивал отличное ведение всех личных, финансовых, политических дел Кеннеди и тогда, когда он надолго уходил от прямого контроля за ними например, во время работы послом в Великобритании. Не случайно Джозеф дал своему младшему сыну Эдварду второе, американцы говорят — промежуточное имя Мур в честь своего неизменного и верного помощника.

Непосредственно после Первой мировой войны, когда появившаяся ранее киноиндустрия стала набирать обороты, возникло множество мелких и средних кинокомпаний, лишь часть из которых смогла сохраниться хотя бы в течение нескольких лет. Подобная компания появилась и в Бостоне. Ей удалось произвести на свет только один фильм — «Чудо-человек».

Тем временем брак с Розой Фицджералд скоро стал приносить плоды в самом прямом смысле. Один за другим на свет появлялись дети. 25 июля 1915 года родился первый мальчик, которого, как и отца, нарекли Джозефом-Патриком, и так же, как и отца, звали Джозефом, Джо, только младшим. Через два года, 29 мая 1917 года, Роза родила второго сына, которому было присвоено в честь деда по материнской линии имя Джона Фицджералда. При всем своем честолюбии отец никак не мог предполагать, что этот его ребенок через сорок два с лишним года станет президентом Соединенных Штатов.
Прошел лишь год с небольшим, и родилась первая дочка, которую назвали Розмари, а еще через два года — вторая девочка Кэтлин. На этом семейное воспроизводство отнюдь не прекратилось. Роза сделала всего лишь полуторагодичный перерыв и в июле 1921 года родила еще одну дочь Юнис, а в мае 1924 года — четвертую дочь Патрицию. Новый антракт в деторождении составил полтора года — 20 ноября 1925 года родился еще один сын по имени Роберт, через три года — дочь Джоэн, а еще через четыре года — 22 февраля 1932 года — последний ребенок Розы и Джозефа-старшего Эдвард.

Казавшийся ранее просторным особняк на Билс-стрит стал теперь недостаточным. Благо средства на содержание семьи и более обширного дома были, и в 1921 году Кеннеди переехали в двенадцатикомнатную резиденцию с высокими потолками, обширной террасой для игр малышей, садом и другими удобствами. Новое здание находилось в спокойном и богатом районе того же Бруклайна, на улице под названием Нейплс-роуд (Неаполитанская дорога). Ныне этот дом находится в частной собственности и для публики закрыт.

В свой новый дом теперь супруги Кеннеди наняли домоправительницу, уборщицу, повара, няню и гувернантку. Позже появился и садовник. А кроме того, хозяев обслуживали приходящие люди, занимавшиеся мелким ремонтом, перестановкой мебели и всякими другими делами крупного господского особняка. Роза оказалась заботливой матерью. Все дети были выкормлены лично ею, без обращения к услугам кормилицы. Когда старшие мальчики подросли, их отправили в находившуюся неподалеку от дома частную школу под названием Декстерская академия, где кроме них не было ни одного католика. Подобно своему отцу, Джозеф-старший стремился, чтобы его дети воспитывались в той среде, где им предстояло жить.

Если Джозеф, целиком поглощенный финансовыми операциями, отводил мало времени подраставшим детям, то об их будущем, прежде всего материальном, он задумывался всё больше и больше по мере роста семьи. К тому же, хотя Джозеф был по своей натуре человеком весьма оптимистичным и жизнерадостным, у него иногда появлялись своеобразные приступы меланхолии.

Когда появился на свет Роберт, Джозеф-старший основал доверительный фонд, во главе которого поставил свою супругу. Средства фонда, непрерывно увеличивавшиеся за счет процентов на капитал, предназначались детям. Каждый из потомков по достижении двадцати одного года должен был получить равную долю. При этом и в следующие годы старшим детям полагалась прибавка, так как предполагалось дальнейшее увеличение денежных средств фонда. Предусматривалось также, что в возрасте сорока пяти лет, то есть тогда, когда Джозеф, по всей вероятности, отойдет от дел, все наследники получат свою равную долю от половины его состояния. Позже Джозеф создал еще два доверительных фонда в пользу своих детей, что обеспечило каждого из них первоначальным состоянием в сумме примерно десять миллионов долларов.

Своими соображениями по поводу мотивов образования этих фондов Джон Кеннеди делился в 1959 году, когда уже подумывал о предстоящей борьбе за президентское кресло: «Говорят, что он (отец, писал впоследствии Джон Кеннеди) вложил по миллиону долларов в доверительный фонд для каждого из нас, чтобы мы были независимы и могли посвятить себя общественной деятельности, и что он сделал это, когда мы были еще очень молоды… Действительно, он занимался спекуляциями. Это был весьма рискованный бизнес. Он спекулировал очень энергично, и его здоровье оставляло желать лучшего в то время, и это было причиной, почему он это сделал. Никаких других причин не было».

Разоряться Джозеф никак не собирался. Его капитал был огромным, занимался он не только спекуляциями на бирже. Крупные средства вкладывались в надежные индустриальные, торговые, страховые компании и другой выгодный бизнес. Так что именно распространенная версия по поводу причин создания доверительных фондов, в отношении которой Джон выражал мягкое сомнение, была наиболее правильной. Богатство, власть и величие были главными мотивами всей карьеры Джозефа Кеннеди.

Между тем в конце 1922 года Гейлен Стоун отошел от дел своей компании, а Джозеф Кеннеди, который и раньше подумывал о том, чтобы завести свой собственный бизнес, покинул наследников Стоуна. На доме 87 по Милк-стрит появилась табличка: «Джозеф П. Кеннеди, банкир». Биограф, журналист Вейлен пишет: «Усиливавшийся ветерок с Уолл-стрит нес с собой безошибочный запах больших денег, и он поворачивал свой нос по ветру».

Пережив послевоенный спад первой мировой, Америка вступила в период крупнейшего экономического подъема, который продолжался почти до конца 1920-х годов, чтобы смениться катастрофическим кризисом 1929—1933 годов. Появлялись новые отрасли промышленности. Огромными темпами росло производство автомобилей, которые превращались из предмета роскоши в потребность среднего американца. С 1920 года началось массовое производство радиоприемников, телефонов. Зарождалась индустрия холодильников. Бедные довольствовались сигаретами, богачи всё больше курили сигары. С 1918 по 1928 год производство табачных изделий в стране удвоилось.

Это было время, чрезвычайно благоприятное для дальнейшего обогащения таких дельцов, как Джозеф Кеннеди. Он широко использовал так называемый «пул ценных бумаг», когда группа связанных с ним брокеров начинала на бирже лихорадочную возню, продавая и перепродавая друг другу по всё более растущим ценам акции той или иной компании, а затем быстро избавлялась от них, прежде чем начиналось падение курса. Эти действия были на грани мошенничества, но закон не предусматривал наказания за таковые, и Кеннеди этим всячески пользовался. Он вновь стал подумывать о переселении в Нью-Йорк, где собирался открыть крупную брокерскую компанию. С одним из знакомых Джозеф откровенничал: «На рынке [сейчас] легко делать деньги. Надо этим заниматься, прежде чем они (государственные власти) проведут закон против этого».

Переезд в Нью-Йорк происходил, можно сказать, постепенно — вначале Джозеф жил «на два дома», сняв в Нью-Йорке удобную квартиру, а затем, в 1927 году, перевез туда свое семейство, купив дом в районе Ривердейл в Бронксе, формально отдельном городе, но фактически части большого Нью-Йорка.

Первая половина 1920-х годов была временем флоридской земельной лихорадки, видимо, лишь слегка уступавшей золотой лихорадке в Калифорнии несколькими десятилетиями ранее. Используя сравнительно дешевый кредит и быстрорастущие состояния, многие тысячи американцев ринулись в этот солнечный штат. Иметь дом и земельный участок на океанском берегу во Флориде становилось очередной модой для богатых американцев и даже для верхнего слоя среднего класса. Болотистые участки побережья можно было купить очень дешево, не столь уж большие средства надо было вложить, чтобы их окультивировать. Зато продать землю, да еще с построенными на ней удобными домами можно было в несколько раз дороже. Корреспондент газеты «Уолл-стрит джорнэл» рассказывал об одном удальце, который в 1909 году купил земельный участок на побережье протяженностью в три мили за десять тысяч долларов, а во время ажиотажа в начале 1920-х годов продал его более чем за миллион. Как можно было не соблазниться такой возможностью?!

Кеннеди решил всерьез заняться торговлей недвижимостью во Флориде. Он условился со своим помощником и доверенным лицом Генри О'Мира, что тот совершит своего рода разведывательную поездку в штат и предварительно договорится с местными деятелями о покупке земли. Однако, когда О'Мира уже собрался в путь, Кеннеди внезапно, казалось бы спонтанно, изменил решение. Оказалось, что он проконсультировался с отошедшим от дел, но внимательно наблюдавшим за конъюнктурой Гейленом Стоуном, своим бывшим работодателем, который весьма скептически отнесся к флоридскому буму.

Вслед за этим последовали телефонные звонки другим опытным бостонским финансовым дельцам, которые также, кто в категорической форме, кто менее решительно, высказали сомнения в целесообразности вкладывания крупных средств в южную недвижимость. Поживем — посмотрим — таково было на этот раз решение Кеннеди. И оказалось оно весьма трезвым. Катастрофический ураган осенью 1928 года разрушил не только массу домов во Флориде и разорил их владельцев, но и привел к резкому сокращению покупательского спроса на здешнюю недвижимость. Советники Кеннеди оказались правы, и он на этот раз поступил осторожно, послушавшись их рекомендаций. К тому же Великая депрессия привела к резкому падению цен на жилье. Однако за всеми предпринимательскими новациями Джозеф продолжал наблюдать внимательнейшим образом, постоянно прикидывая, как бы повыгоднее, с большой отдачей вложить средства.

Годы кризиса  
Хозяйственное «процветание» 1920-х годов казалось стабильным и продолжительным. Отчасти в результате роста промышленности, торговли, потребительского рынка и других сфер экономики, отчасти вследствие откровенных спекуляций ценные бумаги дорожали. Мало кто задумывался над тем, что, с одной стороны, растет противоречие между бурным подъемом производства и резким отставанием платежеспособного спроса, а с другой стороны, что рынок ценных бумаг всё более напоминает мыльный пузырь, который может лопнуть в любой момент, просто в результате какого-то случайного толчка. Многие тысячи американцев верили, что они могут купить какие угодно акции, а через краткое время продать их по двойной или даже тройной цене.

Сам Джозеф Кеннеди был причастен к такой пропаганде, хотя позже, после биржевого краха, решительно отрицал это. Действительно, прямых заявлений по поводу того, что на бирже могут обогатиться любые представители среднего класса или даже рабочие и фермеры, он не делал. Но само его поведение, успешная игра на вздорожании ценных бумаг с помощью весьма сомнительных пулов как будто подтверждала верность пропагандистских и откровенно рекламных обращений, распространяемых по всей стране.
Кеннеди не следовал примеру своего хорошего знакомого Джона Рэскоба, председателя финансового комитета фирмы «Дженерал моторс», который летом 1929 года опубликовал в дамском журнале статью под вызывающим названием «Каждый должен стать богатым». С этой целью, по словам Рэскоба, домохозяйке просто следовало вкладывать в ценные бумаги всего лишь по 15 долларов в месяц.

Сам же Кеннеди относился к биржевой игре всё более осторожно. Серьезным предупреждением оказалось для него значительное падение курса акций на Нью-йоркской фондовой бирже в июне 1928 года. Правда, вскоре цены вновь стали ползти вверх, причем еще более высокими темпами. Но в конце декабря начались еще более серьезные биржевые колебания.

Впрочем, весна 1929 года принесла биржевое успокоение, которое вдохнуло новую волну оптимизма в умы менее опытных, менее наблюдательных и дотошных, чем Кеннеди, биржевых дельцов. Джозеф же стал избавляться от акций тех компаний, которые казались ему теперь не очень надежными.

От хозяйственных дел его лишь ненадолго отвлекло печальное событие. В мае 1929 года в Бостоне скончался отец Патрик-Джозеф. Смерть настигла его еще не в очень старом возрасте — ему только исполнился 71 год. Оставаясь почтительным сыном, Джозеф в течение последних пятнадцати лет всё более отдалялся от отца, который вел скромную жизнь в Бостоне, участвовал в благотворительности, с удовлетворением следил за успехами сына, но никогда не хвастал перед друзьями его финансово-биржевой хваткой. Представляется, что чувство гордости у Патрика-Джозефа смешивалось с некоторой долей стыда за манипуляции сына, не выходившие за рамки законов, но стоявшие на самой грани их нарушения и уж во всяком случае не одобрявшиеся широким кругом американцев.

Отец оставил 55 тысяч долларов, которые полагалось равномерно распределить между всеми наследниками. От своей доли, несмотря на то что она была микроскопической по сравнению с его состоянием, Джозеф Кеннеди не отказался. И в этом случае он оставался верен своему правилу — не быть скупым, но никогда не отвергать причитавшихся ему денег.

Прошло всего лишь пять месяцев после печального события, как на Америку, а вслед за ней и на европейские страны обрушилась Великая депрессия — тяжелейший за всю историю мирового капитализма экономический кризис.

Он начался с катастрофического падения курса акций на Нью-йоркской фондовой бирже. Обвальное падение цен на акции 25 октября (этот день прозвали «черной пятницей») приняло еще более устрашающие масштабы в следующие дни — «черный понедельник» 28 октября и особенно «черный вторник» 29 октября. Пытаясь избавиться от своих акций прежде, чем они совсем обесценятся, инвесторы продали в тот день 12,9 миллиона ценных бумаг. В следующие дни было продано еще около 30 миллионов акций, и цены рухнули, разоряя миллионы инвесторов. В целом за неделю биржевой паники рынок потерял в стоимости около 30 миллиардов долларов — больше, чем составляли совокупные расходы правительства США за все годы Первой мировой войны.

Из сферы финансов кризис распространился на все экономические области. Началась массовая безработица. Разорялись мелкие инвесторы, те самые, которые вкладывали по 15 долларов в месяц в перспективные, казалось бы, фонды. По мере углубления кризиса росла социальная напряженность. Забастовки и демонстрации безработных становились всё более агрессивными. Усиливалось влияние радикальных и экстремистских политических сил. Компартия США, которая до этого была совершенно незначительной и существовала исключительно на средства, вкладываемые советскими властями через Коминтерн, достигла численности в 50 тысяч человек. Число само по себе невелико, но, во-первых, важна была тенденция, а во-вторых, за каждым активным членом компартии стоял, по-видимому, не один десяток других недовольных. Так Соединенные Штаты оказались не только в тяжелом экономическом, но и в весьма рискованном политическом положении.

Что в итоге
Хотя Джозеф Кеннеди в результате биржевого краха и последовавших за ним экономических трудностей потерял значительно меньше того, что он мог бы потерять. Джозеф хранил в тайне, чем обернулась для него финансовая паника, и о том, что она его сколько-нибудь сильно не затронула, можно судить только по косвенным данным, в частности, по тому, что на протяжении всех кризисных лет он продолжал активную предпринимательскую деятельность, кризис оказал существенное воздействие и на его дальнейшее предпринимательство.

Джозеф Патрик Кеннеди сделал миллионы на рискованных биржевых спекуляциях и смелых сделках с недвижимостью. Он пытался заниматься кинопродюсированием, но в 1930 г. продал свою студию FBO, а его имущество оценивалось в 500 млн долларов. Его сыновья должны были жить в соответствии с его девизом: «Мы не хотим иметь проигравших среди нас. Не становитесь вторыми или третьими, это не считается. Вы должны выигрывать»

Всегда ваш, Виктор Бавин )

На Wall Street — много инструментов и возможностей.
Сама биржа в США (NYSE) существует аж
с 17 мая 1792 года.
То есть несколько веков.

----------------------------------------------

Для Вас, есть группа ВК 
Инвестиции и спекуляции на рынке США
через брокера: 
Interactive Brokers

(всё о Interactive Brokers — от и до)

Вступайте 
vk.com/ibkrrus