О запрете валютной ипотеки

Суд обязал один из банков пересчитать своей клиентке валютную ипотеку по курсу в 24 рубля за доллар. Платить по нынешнему курсу – по 50 рублей за доллар – она не может, поэтому банку придётся компенсировать курсовую разницу за свой счёт. Банк – как следует из выводов суда – внушил заёмщице ложные надежды по поводу стабильности курса доллара, и тем самым подвёл её под непосильные платежи. Теперь дама будет платить банку по старому комфортному курсу, вдвое меньшему:

http://www.forbes.ru/news/289759-sud-obyazal-vtb-24-pereschi...

Банк, разумеется, выступил резко против. И аргументы банкиров – а банкиры сегодня возмущаются решением суда из каждого утюга – звучат достаточно разумно.

Во-первых, как справедливо указывают нам банкиры, договора надо уважать: даже в тех случаях, когда выполнение договора становится невыгодным. В противном случае банки точно так же могут заявить, что будут выдавать долларовые вклады в рублях, так как у них мало денег и, вообще, курс доллара слишком сильно подрос. А строительные компании, которые напродавали квартир в строящихся домах до кризиса, могут попросить покупателей доплатить – так как им теперь нужно больше денег…

Вы уже поняли идею. Договора надо защищать законом: в противном случае вся экономика пойдёт вразнос, и тогда проблемы у граждан будут уже не с выплатой ипотеки, а с отловлей свежих крыс на завтрак и с приобретением автомата Калашникова для защиты от банд мародёров.

Второй аргумент банкиров – добровольное согласие валютных заёмщиков на риск. Каждый из нас знает, что курсы валют меняются, причём зачастую очень сильно. Следовательно, когда валютные заёмщики брали ипотеку в валюте, они сознательно шли на риск ради экономии на процентах. И, следовательно, митинги валютных заёмщиком следует воспринимать как митинги людей, которые поставили в казино «на красненькое» и проиграли. С одной стороны, жалко. С другой стороны, кто же заставлял их играть?

Как видите, всё у банкиров получается складно и правильно. Но… я всё же считаю, что суд принял верное решение. И вот почему.

Банк – в отличие от своих клиентов – умеет считать риски профессионально. Следовательно, если риск для клиента оказался слишком высоким, виноват в этом, прежде всего, банк. Если пассажир садится в такси и говорит «я не хочу пристёгиваться», а таксист его везёт, то в случае ДТП за последствия по совести должен отвечать в том числе и беспечный таксист, который позволил пассажиру ехать непристёгнутым.

Разумеется, суд не имеет возможности сесть в машину времени, чтобы послушать сказки про стабильный доллар, которые менеджеры банка лили в уши клиентке. Однако, к счастью, это и не нужно. Достаточно затребовать у банка документы, которые клиентка выдавала ему перед одобрением ипотеки. Если в этих документах не будет указано, что зарплату клиентка получала в долларах, значит, банк виновен. Так как банк допустил опасную ситуацию: выдачу крупного кредита в валюте заёмщику, который имеет доход в рублях.

Скажете, что это несправедливо по отношению к банку, так как заёмщик должен был включать мозг и читать, что подписывает?

Не соглашусь. Проблема в том, что мозг могут включать далеко не все. Собственно, как показывает мой опыт изучения разного рода договоров, на адекватное осмысление подписываемого способен очень маленький процент граждан. Большая часть подписывает бумаги не то чтобы совсем не читая, но весьма смутно понимая последствия своих решений.

Приведу несколько примеров, которые показывают, почему государство обязано тут вмешиваться.

Пример первый: напёрсточники. Должен взрослый человек понимать, что напёрсточники – жулики, играть с которыми опасно для кошелька, а иногда и для здоровья? Должен. Должна полиция ловить напёрсточников? Должна. Хотя «лохи», как они называют своих клиентов, и отдают им денежки на добровольной основе.

Пример второй: разносчики пылесосов, которые ходят по квартирам и впаривают пылесосы пенсионерам. Имеет право один человек продать пылесос другому человеку? Да, имеет. Как нужно назвать человека, который пользуется тем, что пожилые люди зачастую не очень здорово соображают, и уговаривает их на совершенно невыгодную пенсионерам сделку, по итогам которой пенсионеры спускают в никуда несколько пенсий? Такого человека следует назвать мошенником.

Пример третий: лекарства-«пустышки» в аптеках, которые стоят по несколько тысяч рублей за упаковку, и которые абсолютно никак не помогают больным людям решить их серьёзные проблемы со здоровьем. Является ли продажа таких лекарств обманом? По закону, к сожалению, нет. По сути – да.

Помните, у О. Генри?

<#>Он нагибается, чтобы стряхнуть пыль со штанов, и из кармана у него выскакивает хорошенькая девятивершковая стальная отмычка. Он поднимает ее и глядит на меня с опаской, а потом ухмыляется и протягивает мне руку.

– Брат, – говорит он, – прими мой сердечный привет! Не тебя ли я видел на юге Миссури прошлым летом, когда ты занимался продажей цветного песочка по полдоллара за чайную ложку и уверял, что стоит только всыпать его в лампу и керосин никогда не взорвется?
– Керосин и вправду никогда не взрывается, – отвечаю я. – Взрывается только газ. Тем не менее я жму ему руку.

Опытному мошеннику несложно сделать так, чтобы будущий потерпевший сам слёзно умолял его надуть: совал свои деньги и просил поскорее оформить жульническую сделку. В юридической терминологии это называется «порок воли» – когда следки совершаются под влиянием угроз, насилия, заблуждения, обмана, тяжёлых жизненных обстоятельств или других факторов, которые не позволяют одной из сторон вовремя сказать «нет».

Собственно, именно по этой причине наши магазины обязаны в течение двух недель принимать обратно проданные вещи, которые не подошли покупателям. Все отлично понимают, что большая часть граждан не способна сопротивляться отточенным навыкам продавцов и маркетологов, которые тратят десятилетия, чтобы достичь совершенства в навыке облапошивания покупателей.

Подведу итог

Банкиры правы, когда указывают на огромную важность для общества института договоров. Мы не можем себе позволить с презрением относиться к подписям и разрешать разрыв серьёзных договоров по той причине, что они стали невыгодны одной из сторон.

Вместе с тем конкретно в ситуации с валютной ипотекой договор изначально является несправедливым: как является несправедливым договор о покупке пенсионером пылесоса за 50 тысяч рублей. Банкиров следует призвать к порядку.

Нужно ли в принудительном порядке фиксировать старый курс рубля по уже заключённым ипотечным договорам – вопрос дискуссионный. Пересматривать такие вещи задним числом довольно опасно, особенно в период кризиса.

Но вот необходимость запрета на выдачу валютных кредитов тем, кто имеет доход в рублях, мне кажется совершенно очевидной. И очень грустно, что наши депутаты несколько дней назад провалили такой законопроект под тем предлогом, что у людей есть «свобода договора».

Принцип «свободы договора» применим только там, где есть нормальный договор – выгодный обеим сторонам сделки. Если же договор изначально одной из сторон невыгоден, так как подвергает её неоправданному риску, это уже не договор, а филькина грамота, которая законной силы иметь не должна.