Новая война на Ближнем Востоке. Иран, его друзья и враги

Предыдущий пост — Часть 1 – Новая война на Ближнем Востоке. Как отреагируют рынки?

[Пока Израиль стоит перед стратегическим выбором в отношении Ирана — начинать открытую войну против его прокси уже сейчас или немного позже, западные разведки наперебой пытаются предугадать сроки наступления, а Израиль теряет контроль над севером страны. Одновременно с этим израильские вооруженные силы значительно усилили атаки на северные районы сектора Газа, несмотря на продолжающиеся переговоры с Хамас о прекращении огня и освобождении заложников]

Новая война на Ближнем Востоке. Иран, его друзья и враги

Политическая ситуация на Ближнем Востоке долго характеризовалась противостоянием Ирана и Саудовской Аравии. Это противостояние идет самыми разными способами — в первую очередь с помощью прокси-войн. Разделение по религиозному принципу “шиизм-суннизм” только часть большой проблемы. Здесь в первую очередь стоит отметить, что Иран и Саудовская Аравия не враждовали до 1979 года и были союзниками США в регионе, а значит религиозные различия вторичны. На первый план выходят события 1979 года, когда в Иране произошла первая в современном мире теократическая исламская революция.

Лидер революции Аятолла Хомейни сразу заявил, что монархическая форма правления чужда исламу — и это был прямой выпад в сторону саудитов. Так, Иран провозгласил себя республикой с выборными органами власти, построенной на исламских принципах. В тоже время верховным правителем государства является высший религиозный лидер, полнота власти которого задает “рамку” всем институтам власти в стране.

Хомейни также обвинил Саудовскую Аравию в коллаборационизме с США, заявив, что саудиты исповедуют «американский ислам». Таким образом, конфликт между Саудовской Аравией и Ираном носит более комплексный характер, нежели просто конфликт между государством с ваххабитской идентичностью и государством с шиитской идентичностью. Политические и религиозные противоречия завязались в тугой узел и усиливают друг друга.

Хомейни рассматривал ислам в качестве особой религиозно-политической системы, на основе которой мусульмане смогли бы предложить человечеству свой путь развития, “третий путь” — отличный от капиталистической и коммунистической модели общественного устройства. Важное место в политической доктрине Хомейни занимает концепция “экспорта исламской революции” в целях поддержки “всех угнетенных мира”. Она получила свое правовое оформление в преамбуле иранской Конституции 1979 г. в качестве одной из приоритетных задач, стоящих перед Исламской Республикой Иран во внешнеполитической сфере.

Падение режима Саддама Хусейна открыло окно возможностей для Ирана — шиитское население Ирака позитивно восприняло смену власти и стало принимать активное участие в политической жизни страны. Это позволило Ирану внедрить своих сторонников в парламент и в структуры системы безопасности Ирака. К середине 2010-х гг в стране росло недовольство влиянием Ирана, а в 2019 г. это привело к антииранским протестам, и поджогу иранского консульства. На этом фоне Саудовская Аравия попыталась наладить отношения с Ираком через усиление экономического сотрудничества с Ираком и открыла торговое представительство в стране. Тем не менее про-шиитская солидарность Ирака остается на повестке дня.

Сирия — важный элемент в конструкции «шиитского полумесяца», который создавал Иран. Именно поэтому Иран оказывал военную и финансовую поддержку режиму Башара Асада. Сирия является суннитской страной, однако родственное шиитам меньшинство во главе с Асадом удерживает власть в стране. После событий арабской весны Королевство Саудовская Аравия заняло диаметрально противоположную позицию в сирийском конфликте и поддержало действия антиправительственных сил и осудило действия Асада. Годы спустя, когда стало очевидно, что Башар Асад сохраняет власть в стране, Саудовская Аравия смягчила позицию в попытках наладить отношения, а Сирия в 2023 г. вернулась в Лигу Арабских Государств.

Йемен — еще одна точка противостояния. Гражданская война между про-правительственными силами (которые поддерживает Саудовская Аравия) и хуситами (которых поддерживает Иран), вызванные массовыми протестами населения, в 2015 г. привели к тому что президент был вынужден бежать в Саудовскую Аравию. Считается, что хуситы, исповедующие ислам шиитского толка, получают прямую поддержку Ирана.

Йемен не играет большой роли на рынке углеводородов, однако важно его географическое положение. Он омывается проливом, через который идут основные нефтяные пути из Персидского залива (и не только) в Европу. Именно поэтому монархии Персидского залива были заинтересованы в стабильности в этой стране. С 2015 г. саудиты вели активные военные действия против хуситов. Именно географическое положение дает хуситам возможность свободно обстреливать проходящие через пролив коммерческие или военные суда.

Бахрейн — шиитское государство, которым правит суннитская королевская династия, пользующаяся поддержкой со стороны Саудовской Аравии. События арабской весны были восприняты Ираном как религиозное пробуждение арабов и пролог к последующим политическим изменениям, а Саудовская Аравия восприняла протесты населения в Бахрейне как угрозу своему влиянию, поэтому быстро отправила военный контингент для подавления антиправительственных протестов.

О Ливане я писал в предыдущем посте. Шиитская группировка Хезболла, пользующаяся поддержкой на юге страны, ставит своей целью превращение Ливана в теократическое государство по образцу Ирана.

Таким образом Иран выстраивает ось союзнических государств, открывающих путь к портам Средиземного моря, возвышаясь как потенциальный региональный транспортный хаб, находящийся на пересечении различных транспортных коридоров: Китайский “Один пояс — Один Путь”, Российский Юг-Север, открывающий путь в Индию; Центрально-азиатский коридор.

Саудовская Аравия опасается военного потенциала Ирана и его союзников, поэтому королевство всячески препятствовало заключению соглашения о приостановлении ядерной программы Ирана. Саудиты считали, что Иран не намерен соблюдать соглашение и будет активно развивать свою ядерную программу. Саудиты неоднократно заявляли, что создание Ираном ядерного оружия, заставит Саудовскую Аравию развивать собственную ядерную программу. Сама Саудовская Аравия и ее союзники десятилетиями являлись одними из крупнейших импортеров американского оружия, а также до сих пор предоставляют свою территорию для размещения американского военного контингента.

После десятилетий практически полной зависимости от международного импорта вооружений Саудовская Аравия и ОАЭ стараются привлечь инвестиции в собственную оборонную отрасль, в первую очередь посредством Китая. И Эр-Рияд, и Абу-Даби, как и Тегеран, сегодня регулярно проводят учения совместно с Народно-освободительной армией Китая, хотя военное присутствие Китая в регионе является минимальным. Что не сказать об экономическом потенциале — влияние Китая на регион реализуется по нескольким направлениям: торговля, инвестиции, энергетика, военное и военно-техническое сотрудничество (ВТС), дипломатические связи.

Экономические отношения Китая с Ближним Востоком укрепились благодаря запуску инициативы “Один пояс, один путь” в 2013 году. Соединяя Китай через Суэцкий канал со Средиземным морем и Европой, Ближний Восток является стратегическим хабом и важнейшим источником энергоресурсов для Китая. Китай импортирует половину своей нефти с Ближнего Востока и является основным потребителем нефти Саудовской Аравии и Ирана.

Активность и взрывной рост амбиций Китая, его инвестиционный интерес к Ближнему Востоку не могли не вызвать определенной ревности со стороны традиционных государств региона – Саудовской Аравии, ОАЭ, а также Индии.

Практически, одновременно в 2014 году в Саудовской Аравии на должность государственного министра экономического развития пришел принц Мухаммед Бен Салман, который стал автором программы «Видение 2030». Она была презентована в апреле 2016 года и представляла из себя амбициозный план переформатирования Саудовской Аравии в лидирующую нацию. Этот проект имеет глобальное значение потому, что Саудовская Аравия и союзные ей ОАЭ обладают высоким авторитетом и огромным финансовым потенциалом в полу-миллиардном арабском мире и мусульманском сообществе вообще. Саудовская Аравия рассчитывает, что объём её Суверенного фонда превысит 2 трлн долларов к 2030 г., что сделает эту государственную инвестиционную структуру крупнейшей в мире. Кстати именно эта деталь во многом заставляет Саудовскую Аравию выступать против конфискации Западом активов России, так как подобная практика создает прецеденты и риски изъятия ее собственных средств западными финансовыми институтами.

Ради реализации стремительного рывка, изложенного в стратегии «Видение 2030», Саудовская Аравия решительно изменила внешнюю политику. Оставаясь якорным союзником США, саудиты наряду с 12 ближневосточными странами, установили стратегическое партнерство в рамках китайской инициативы “Один пояс, один путь”.

В 2016 г. Китай заключает с Ираном договор о военном сотрудничестве, в 2021 г. договор о всестороннем сотрудничестве на 25 лет, который оспаривает у Саудовской Аравии и её союзников в лице ряда арабских стран первенство на Ближнем Востоке.

Саудовская Аравия делает целый ряд ответных шагов, которые можно оценить, как весьма дальновидные и продуманные. С одной стороны Саудовская Аравия через ближайших союзников Бахрейн, ОАЭ, Судан и при посредничестве США, нормализуют отношения с региональным тяжеловесом – Израилем, устанавливая дипломатические отношения. А в марте 2023 года в Пекине, уже под патронажем Китая, был завершен процесс примирения, и восстановление дипломатических отношений Саудовской Аравии с Ираном. Бытует мнение, что эти соглашения 2023 года между Ираном и Саудовской Аравией являются безусловным успехом Пекина.

Однако, параллельно этим событиям шли не менее удивительные процессы оформления дипломатического признания Израиля и выстраивания союзнических отношений монархий Залива с Индией, которая исторически не рассматривалась мусульманским миром, как надежный партнер. В октябре 2021 г. создается новый региональный “союз” I2U2 (India, Israel, UAE,USA).В известной степени, эта глобальная инициатива должна уравновешивать усиление сотрудничества Китая и Ирана и формально должна была пойти в копилку геополитических успехов США.

Итак, что мы имеем? Саудовская Аравия играет на двух направлениях: с одной стороны она идет на сближение со своим соперником Ираном, ради участия в совместном геополитическом проекте с Китаем и его составными частями — Центрально-азиатских путей и Транскаспийского коридора (Россия — Иран), с другой стороны саудиты пытаются встроиться в Западный проект по построению транспортного коридора Индия — ОАЭ — Саудовская Аравия — Иордания — Израиль и далее в Средиземное море, идя на улучшение отношений с Израилем.

В этот период Израиль выходит из глобальной и региональной изоляции, обретает новые технологические и военные рынки, а также возможность использовать глубоководные порты ОАЭ, избегая рисков акватории Красного моря. Так, казалось бы, региональная инициатива, в результате совпадения взаимных интересов достаточно быстро становится глобальной и может рассматриваться в качестве альтернативы китайским проектам.

Если на старте 2023 года казалось, что Пекин был впереди, актуализируя свое лидерство, миря Иран, Саудовскую Аравию и монархии Залива, то в сентябре 2023 года Индия, монархии Залива, США и ЕС перехватывают инициативу у Китая. И буквально несколько месяцев спустя, после обострения конфликта между Израилем и Газой, теперь уже возможность этого проекта поставлена под угрозу. Эр-Рияд временно «заморозил» улучшение отношений между Саудовской Аравией и Израилем, однако, из подписанных соглашений не вышел.

Впечатляющие успехи урегулирования противоречий между Иранским и Саудовским блоками, сдержанность монархий Залива в арабо-израильском конфликте оставляют место своеобразному оптимизму — порой взаимная выгода может приводить к тектоническим сдвигам в отношениях между такими казалось бы непримиримыми государствами. Однако, регион так же легко погружается в очередное кровопролитие, а Израиль все сильнее рискует затянуть себя в воронку международной изоляции или, хуже того, войну с одним из (или несколькими) прокси Ирана. Последний все активнее использует стратегию истощения и пытается вовлечь Израиль в новые конфликты, чтобы давить на него со всех сторон. Саудовская Аравия при этом продолжает декларировать верность курсу сближения с Ираном, однако поддержку его военным инициативам против Израиля не оказывает.

Сопротивление израильтян иранскому давлению вынуждает Израиль продолжать наступление в Газе, где неспособность сократить жертвы среди мирного населения отделяет его от США и других союзников, что в свою очередь, по замыслу Тегерана, приведет к затягиванию войны и сделает Израиль международным изгоем, сведя на нет любое региональное сотрудничество.

Стратегический выбор Израиля в отношении Ирана и его прокси заключается в дилемме — начинать войну уже сейчас или немного позже. Текущая политическая ситуация для войны неблагоприятна, но стратегические условия только ухудшатся со временем.

Тем временем Саудовская Аравия занимает выжидательную позицию. Оставаясь союзником США, имея размещенный американский военный контингент на своей территории, Саудовская Аравия сама рискует быть целью Ирана в случае если конфликт Израиля с иранскими прокси перейдет на уровень прямого противостояния Иран — США. В то же время вовлечение США в рамках своих обязательств перед Израилем, ослабит (если не уничтожит) влияние Ирана на ближнем Востоке. И развяжет руки сотрудничеству ОАЭ-Саудовская Аравия-Израиль в рамках их усилий по построению геополитического проекта соединяющего Европу и Индию через Ближний Восток.

Молчание арабских монархий выставляет в выгодном свете не только Иран, не скупящегося на критику и угрозы Израилю. Израиль и Саудовская Аравия не единственные геополитические конкуренты Ирана. Турция не остается в стороне палестино-израильского конфликта и продвигает свой геополитический проект, составными частями которого являются панисламизм суннитского толка, пантюркизм и неоосманизм — так называемый “турецкий треугольник”. Одновременно с этим многие исследователи отмечают, что отношения между Ираном и Турцией нельзя однозначно оценивать ни как позитивное взаимодействие, ни как откровенную вражду. Оба государства прагматично подходят к решению частных внешнеполитических проблем и при совпадении интересов координируют усилия, однако между ними существует и соперничество. Но это тема для отдельной статьи.

Литература

Лебедев С.В. Контуры новой холодной войны на Ближнем Востоке. Гуманитарные науки. Вестник Финансового университета. 2022;12(2)

Имаков Т.З., Семедов С.А. Хомейнизм – идеология политического ислама // Государство, религия, церковь в России и за рубежом, 2010, № 4

Шарова И. В., Голова Д.В. Международные транс- портные коридоры и их влияние на экономическое развитие государств // Экономика, предпринимательство и право–2023–Том 13–№4

Белков А.Д., Международные транспортные коридоры как фактор глобальной
и региональной интеграции: на примере Индии и стран Персидского Залива // Международные отношения. 2024, №1

Иран Израиль Палестина Ближний Восток геополитика