Сорос создал кризис открытого общества капитализма

Программы моего Фонда применительно к США можно в основном свести к трем группам вопросов, относящихся к концепции открытого общества: противодействие проникно­вению рыночных ценностей в неподходящие сферы; преду­преждение нежелательных и непредвиденных последствий в общем-то удачно задуманной политики; преодоление неспра­ведливости в распределении богатства и социальных благ, воз­никшей в результате рыночного фундаментализма.
Первая группа вопросов связана с тем, что мотив прибыли проник в сферы, где ему нет и не должно быть места. В част­ности, меня беспокоит, что рыночные ценностиподрывают ценности профессиональные. Оказалось, что этические нор­мы, которые некогда считались незыблемыми, неспособны устоять под напором рыночных сил. Я предусмотрел такие программы для права и медицины, которые в последние годы все больше напоминают бизнес, а не исследования специали­стов. Мне было приятно и доставляло удовлетворение под­держивать — во имя интересов общества — наилучшие тради­ции и нормы в области права и медицины. Для фонда, кото­рый находится вне этих профессий (хотя он и пользуется со­ветами многих его представителей), оказалось труднее повли­ять на основные силы в этих профессиях. В этом смысле Фонд все еще пытается найти подходящие способы повлиять на ход событий, и мы начинаем добиваться некоторых успехов. Дав­ление рынка испытывают журналистика, издательское дело, а также профессиональная этика в финансовом деле, но мы пока еще не нашли нужных подходов к этим сферам.
Второй круг вопросов я именую «непредвиденными отри­цательными последствиями». Существует ряд неразрешимых проблем, когда отказ признать факт их неразрешимости еще больше усложняет проблему. Наиболее очевидная и зловещая из этих проблем — смерть. Американская культура характеризуется отрицанием смерти. Врачи, семьи и пациенты испыты­вают большие трудности, столкнувшись с этой проблемой, а избегая ее, они увеличивают связанные с ней боль, страда­ние и одиночество.

Еще один пример, когда лекарство — хуже болезни, это война против наркотиков. Наркомания — серьезная социаль­ная проблема, которую можно облегчить, но не искоренить, если подходить к ней как к проблеме общественного здоровья.
Мы же воспринимаем наркоманию как преступление. В ре­зультате — на 30 июня 1995 г. за нарушение законодательства о наркотиках за тюремной решеткой находились 338 тыс. взрослых, по сравнению с 51 950 в конце 1980 г. Их содержа­ние там обходится ежегодно в 9 млрд. дол. США. Кроме того, миллиарды долларов расходуются на попытки, не очень-то успешные, помешать торговле наркотиков.
Война против наркотиков — это наихудшее проявление фундаменталистского мышления в США. Тех, кто возражает про­тив такого подхода, клеймят как сторонников легализации наркотиков. Это произошло даже со мной, когда я поддержал (с помощью долларов, оставшихся после уплаты налогов) лега­лизацию использования марихуаны в медицинских целях.
К счастью, я могу справиться с таким обвинением. На деле я не защищаю легализации наркотиков. Люди, которые при­страстились к наркотикам, уже не отвечают за свою судьбу, и их следует защищать от такого пристрастия. К марихуане при­страстие не вырабатывается, но она вредна для детей, посколь­ку пагубно влияет на краткосрочную память и затрудняет учеб­ный процесс. То, что я защищаю, это не легализация. Иными словами, необходимо прекратить ставить знак равенства между наркотиками и преступлением. Обращаться с наркоманами как с преступниками — это не лучший способ борьбы с на­ркоманией.

Третья крупная группа вопросов связана с неравенством в распределении богатства. Это подводит нас к более традици­онным направлениям филантропии в США: социальная по­мощь, «ловушка» бедности, беременность среди девочек-под­ростков, неравенство в получении образования и т.п. Мы ищем нишу, куда другие фонды, возможно, заглядывают неохотно, или где наша поддержка могла бы служить стратегической за­даче воздействия на государственную политику. Например, когда в 1996 г. Конгресс лишил легальных эмигрантов неко­торых элементов социальной помощи, я предоставил 50 млн. дол. для создания Фонда Эммы Лазарус (Emma Lazarus Fund) с целью помочь иммигрантам, пострадавшим от этой непро­думанной политики. Я сделал это с целью высветить непред­виденные отрицательные последствия реформы социального обеспечения в надежде, что мое обращение дойдет до поли­тиков, а также будет содействовать значительному числу жертв этой политики в вопросах натурализации, обучения англий­скому языку, получения юридической помощи и т.п. В мо­мент написания этой книги Конгресс восстановил ассигнова­ния на эти цели в размере 14 млрд. дол., но многое еще пред­стоит сделать.
На другом направлении я предоставил помощь с целью бро­сить своего рода «вызов» и побудить государственных и част­ных доноров обеспечить полезное занятие по окончании учеб­ных часов всем школьникам Нью-Йорка. Известно, что если дать детям какое-то полезное занятие с 3 до б часов дня, то это улучшит результаты учебы, поможет родителям и избавит их от беспокойства. Наша цель заключается в том, чтобы из­расходовать 1 тыс. дол. в расчете на каждого ребенка в год и посмотреть, что это даст. Реакция со стороны федеральных, штатных и местных органов власти воодушевляет.
Мой Фонд использовал аналогичный подход в Балтиморе, где такой грант-«вызов» помогает мэру разработать план созда­ния пунктов лечения наркоманов, желающих порвать со своей привычкой, но вынужденных ждать очереди длительное время из-за нехватки таких пунктов. В Балтиморе мы также пытаемся помочь в решении ряда городских проблем — от наркомании и преступности до нехватки школ и безработицы — иным мето­дом, по сравнению с другими фондами, а именно предоставляя местному органу полномочия принимать решения о получении грантов и приоритетных направлениях расходования средств, т.е. на основе модели, отчасти схожей с той, какую я применил в бывших коммунистических странах.