Полиамория. Свобода выбирать. Маша Халеви. Предисловие Арина Винтовкина, секс-просветитель, полиамор

Полиамория.

В нашем обществе принято считать, что моногамия – не просто самый правильный, но чуть ли не единственно возможный путь выстраивания интимных отношений. Такое представление внушается нам с детства, однако Маша Халеви, автор книги «Полиамория. Свобода выбирать», ставит его под сомнение. Мы привыкли думать, что моногамия естественна для человека, но так ли это? В современном мире становится все более очевидно, что существует множество других вариантов, а значит, есть и возможность осознанного выбора.

По Маше Халеви, если уж отдавать предпочтение моногамии, то не от безальтернативности, а потому что тебе это действительно подходит. Таким образом, книга выходит за рамки темы полиамории – в ней исследуются любовные отношения как таковые.

Автор рассматривает преимущества и недостатки разных их видов, поднимает вопросы измен, сексуальности и общения в паре.

Предисловие от Арина Винтовкина, журналист, секс-просветитель, полиамор.

полиамория тоже существует и имеет право быть. Ничто не лучше и не хуже, каждому свое.

Однако мы по-прежнему живем в социуме, где моногамия воспринимается как нечто «естественное», «нравственное», «про настоящую любовь».

И стоит заикнуться о том, что ты состоишь в открытых отношениях, как каждый первый начинает искать у тебя признаки ментального нездоровья и проблем:

«Да вы просто не умеете любить, вот и скачете»,

«Это все ваш страх настоящей близости»,

«Если у вас проблемы с сексом, то расстаньтесь и найдите себе людей, которые вам подходят», «Это не отношения, а проходной двор»,

«Вы просто ленитесь работать над отношениями и ищете легких путей»,

 «Почему бы просто не ходить тихо налево, как это делают все? К чему весь этот цирк?».

Выстраивание отношений, организованных более сложно, нежели «1+1», дело чертовски непростое.

Мы настолько привыкли воспринимать моногамию как нечто само собой разумеющееся (все к ней стремятся, всем это подходит, все могут быть счастливы через это), что кажется, будто альтернатив не существует.

Книга показывает эту альтернативу.

Она выводит на свет людей, живущих иначе. Они существуют, их много; они искали и нашли то, что подходит им.

Осознанно выбранная моногамия так же прекрасна, как осознанно выбранная этичная немоногамия.

Автор книги Маша Халеви, в 2014 году рассказала в ФБ, что Два года назад она с мужем стали жить в открытом браке.

Маша гетеросексуальная образованная белая женщина 46 лет, принадлежащая к среднему классу. Ее семья эмигрировала из России, когда она была еще ребенком.

Даже когда стали жить в открытом браке, Маша не чувствовала себя маргинализированной. Правда, мне приходилось скрывать другие свои отношения. Но это было намного лучше, чем альтернативные решения проблемы, такие как измена или развод, так что Маша не жаловалась.

Потом она прочитала книгу «Этика блядства» (The Ethical Slut: A Practical Guide to Polyamory), которая вплоть до недавнего времени считалась своего рода библией полиаморов.

Для нее это было как гром среди ясного неба.

Как это: она, вся такая буржуазно-светская, внезапно оказалась среди маргиналов? Со всеми этими… как их там? Гендерквирами?

И Маша обратила внимание, насколько предвзято относится к этим вопросам.

Все-таки у общественного осуждения невероятная сила.

Полиаморы лишены того, что для других естественно, а именно: не могут делиться своими чувствами, ожидать поддержки, быть искренними и проживать полноценную жизнь без какой-либо цензуры.

Как следствие — они вынуждены держать в тайне огромную часть своей жизни.

Жить под прикрытием абсолютно не круто. Это не бунтарство. Это больно и заставляет чувствовать себя очень одиноко.

Для Маши было важно показать, что таких, как она, много: инженеров, учителей, IT-специалистов, мужчин и женщин от 20 до 80 лет, живущих вполне счастливой немоногамной жизнью.

Маша запустила сайт, посвященный консенсуальным немоногамным отношениям.

Это общий термин, которым называют любые отношения, где все участники согласны иметь несколько романтических и сексуальных партнеров.

Поначалу Маша писала нечто вроде путеводителя по открытым отношениям.

хотя в этой книге, казалось бы, сравниваются мононормативная культура и консенсуальные немоногамные отношения, на самом деле книга исследует любовные отношения как таковые и то, как мы себя в них ведем.

Сегодня Маша работает с парами и людьми без партнеров, а также со множеством немоногамных пар, группами из трех, четырех и более человек, составляющих полиаморные семьи, проводит мастер-классы по общению и личностному росту, читает лекции о моногамии и полиамории.

Маша с мужем открыли их отношения. Бурный период открытости, закрытости и вновь открытости помог воплотить их невинные, дикие и еще более дикие фантазии, когда их бросало в разные стороны на эмоциональных качелях (иногда укачивало).

Процесс был непростым и болезненным для обоих.

Книга «Полиамория. Свобода выбирать» — не только для тех, кто уже отправился в путешествие по консенсуальной немоногамии или планирует это сделать, но и для тех, кто хочет взглянуть на любовные отношения с нового ракурса, изучить их и понять, что из описанного здесь им созвучно, вне зависимости от их дальнейшего выбора.

Эта книга начинается с исследования и разбора мононормативной модели.

Когда появляется более одного законного и возможного образа жизни и когда нет обязательных ограничений, множество вариантов приводит к свободе воли, а с ней — и к возможности выбора.

Но пока единственным вариантом организации интимных отношений остается моногамия, люди не могут выбрать что-то другое, а значит, на самом деле у них нет возможности выбрать и моногамию.

Эта книга не выступает за консенсуальные немоногамные отношения (КНО).

Только вы знаете (а может, пока и не знаете), что вам подходит. Как и с любым образом жизни или видом отношений, что-то может подходить одним, но не подходить другим. Все годится и все разрешено, если это вам по душе и не вредит остальным.

Задача книги — познакомить вас с другим способом восприятия отношений и близости, и для этого Маша прибегает к междисциплинарному подходу и научно-популярному стилю изложения.

Дисклеймер: автору очень важно пояснить, что эта книга написана с точки зрения гетеросексуального человека и в ней обсуждаются отношения между мужчинами и женщинами. Тем не менее Маша предпологает, что большая часть приведенной здесь информации актуальна и для ЛГБТК-людей. Кроме того, в книге присутствует довольно стереотипное представление о гендере.

Что касается полиамории, в книге в основном имеется в виду иерархическая полиамория.

Это вид полиамории, где человек выделяет основные отношения, которые ставит выше всех остальных связей.

Автор считает, что переход от моногамии к иерархическим моделям очень распространен, а также потому, что многие люди на самом деле не подвергают сомнению социальные парадигмы в этих переходах, и книга преимущественно именно об этом.

Возьмите из этой книги все, что вам кажется правильным и верным, и игнорируйте все, что не находит у вас отклика.

желаю вам удачи независимо от того, какой тип отношений вы выберете.

ГЛАВА I.Что такое моногамия, насколько она естественна и должны ли мы к ней стремиться?

Несколько основных терминов:

 Моногамия (от др.-греч. один, брак) — брак с одним человеком.

Различают три вида моногамии:

социальная — когда пара живет вместе и совместно воспитывает детей (что не предполагает эксклюзивных сексуальных и эмоциональных отношений);

эмоциональная — эксклюзивные эмоциональные отношения, при которых люди состоят в сексуальных отношениях с другими;

сексуальная — эксклюзивные сексуальные отношения.

В нашей культуре моногамию принято считать комбинацией всех трех видов. Я бы добавила еще два: классическая моногамия — отношения с одним и тем же человеком всю жизнь;

«серийная» моногамия — романтические отношения с разными людьми, следующие друг за другом.

Полигиния (от др.-греч. много,  женщина, жена) — самая распространенная форма полигамии (многоженство). В контексте человеческого общества речь обычно идет о мужчине, который состоит в браке с несколькими женщинами. При этом, несмотря на то что у него есть сразу несколько жен, они не могут вступать в отношения с другими мужчинами. Говоря о животном мире, я использую термин «полигиния», когда говорю о доминантном (альфа-) самце со стаей самок.

Полиандрия (от др.-греч. много, мужчина, муж) — еще один вид полигамии, при котором женщина замужем за несколькими мужчинами. Довольно редкое явление в человеческом обществе — среди тысяч культур полиандрия распространена лишь в нескольких.

Омнигамия (от лат. omni — все и др.-греч. брак) — отношения по модели «все со всеми», когда сексуальные и эмоциональные союзы существуют одновременно как между мужчинами и несколькими женщинами (и/или мужчинами), так и между женщинами и несколькими мужчинами (и/или женщинами). Омнигамия встречается и у животных, и в некоторых человеческих культурах.

С точки зрения социологии мы живем в мононормативном обществе. С раннего детства нас приучают к тому, что моногамия — самый естественный, нравственный и фактически единственный нормативный и возможный способ поддерживать близость, семью и интимные отношения.

Предполагается, что все мы моногамны, — это нечто само собой разумеющееся. Об этом даже не спрашивают.

На самом деле мы уже продвинулись от классической моногамии к серийной, то есть к нескольким моногамным отношениям, следующим друг за другом.

В этой книге я хочу поставить под сомнение представление о том, что классическая моногамия — единственно правильный способ построения любовных отношений как с биологической, так и с исторической и социальной точек зрения. И хотя я буду говорить здесь о проблемах и трудностях, связанных с моногамией, моя задача — бросить вызов именно социальному ее восприятию (то есть мононормативной культуре) и культурному принуждению к ней.

Поэтому я решила поставить под сомнение моногамию как социальную норму, которая исключает все другие виды интимных отношений.

Моногамия с точки зрения биологии.

Что же насчет моногамии? Действительно ли она заложена в природе человека, как уже много веков утверждает наша культура? Или мы по природе своей немоногамны и все попытки сопротивляться этому — лишь трата времени? На эти вопросы трудно найти ответ. Отчасти его может дать эволюционная биология.

Следующая часть главы самая академическая в книге.

Так что, если этот раздел науки не для вас, можете просто пролистать главу до конца, где я делюсь своими выводами, и продолжить чтение оттуда.

А для тех из вас, кто решил остаться со мной до конца: давайте взглянем на животный мир и попытаемся понять, насколько там распространена моногамия.

Моногамия у животных.

подавляющее большинство животных немоногамны. Собственно, строгая моногамия среди них — и вовсе большая редкость.

Что касается млекопитающих, менее 3% из них моногамны, причем в основном во время брачного периода.

Говоря о моногамии среди птиц и млекопитающих, исследователи обычно имеют в виду социальную моногамию, а не сексуальную.

Абсолютное большинство птиц (более 90%) не придерживаются сексуальной моногамии. И даже представители оставшихся менее чем 10% обычно выбирают пару только на один брачный период.

более 90% из 180 исследованных видов птиц живут в социальной, но не в сексуальной моногамии. Это значит, что они поддерживают «отношения» с тем же партнером, с которым воспитывают потомство. Но, когда ученые исследовали ДНК их потомков, их ждал сюрприз: в значительной доле случаев (от 10 до 40%, хотя у некоторых видов эта цифра доходит до 75%!) потомство растил не биологический отец.

Это означает, что поведение и самок, и самцов на самом деле не соответствует нашим представлениям о моногамности и они совокупляются не только со своим постоянным партнером.

Кстати, к великому ужасу тех, кто наслышан о лебединой верности, выяснилось, что сексуальная моногамия для этих птиц вовсе не обязательна 6. За спиной своих партнеров они ведут насыщенную сексуальную жизнь, и у обоих полов есть на то веские причины. Самцы хотят распределить свою сперму между как можно большим количеством самок в расчете на то, что это приведет к появлению потомства. Они в целом менее разборчивы.

Самки намного более избирательны и их интерес состоит в том, чтобы «обхитрить своего партнера» на эволюционной лестнице, то есть выбрать самца с лучшими генами и более высокими шансами на выживание. К тому же, согласно исследованию, самка, которая спаривается с рядом самцов, имеет больше шансов зачать и иметь здоровое потомство, чем самка, спаривающаяся только с одним самцом.

Другой вопрос: а зачем тогда нужна социальная моногамия? Все дело в том, что растить птенцов нелегко.

Это неизбежный конфликт: каждый хочет, чтобы партнер не имел сексуальных отношений «на стороне», при этом сам он может «блудить».

Тем не менее действия социально моногамных животных, таких как птицы, можно приравнять к внебрачной связи в человеческом мире, потому что большинство животных, соблюдающих социальную (но не сексуальную) моногамию, делают это тайно, без ведома своего партнера.

Следовательно, можно сказать, что неверность — самое естественное поведение как для людей, так и для многих животных.

Похоже, стремление к сексуальной диверсификации естественно. Так называемый эффект Кулиджа — хороший тому пример. Этот биологический феномен описывает модель сексуальной реакции, которая показывает более высокий уровень возбуждения при смене партнера.

Анекдот, который дал название этому эффекту:

Президенту США Калвину Кулиджу и его жене по отдельности устраивали экскурсию по экспериментальной правительственной птицеферме. Во время визита на птичий двор миссис Кулидж заметила, что петух очень часто спаривается с курицами. Она спросила, сколько раз в день это происходит, и фермер ответил, что десятки раз в день. — Передайте это мистеру Кулиджу, когда он будет здесь, — остроумно заметила первая леди. Президент, услышав замечание, спросил фермера: — Каждый петух спаривается каждый раз с одной и той же курицей? — Нет, — ответил фермер, — на каждого петуха приходится много куриц. — Передайте это миссис Кулидж, — ответил президент.

смена партнеров сексуально возбуждает, а пребывание с одним и тем же партнером приводит к снижению сексуальной активности с течением времени.

Homo monogamous? Между людьми и приматами.

моногамные животные все-таки существуют. Относятся ли люди к этой немоногамной группе?

Наиболее близкие к человеку животные с точки зрения генетики — это шимпанзе и бонобо (карликовые шимпанзе). Мы настолько генетически похожи, что ученые недавно предложили официально причислить шимпанзе к человеческому роду.

Наша ДНК отличается от ДНК двух видов шимпанзе только на 1,6%, и это значит, что мы с ними друг к другу ближе, чем индийский слон — к африканскому. Неудивительно, что бонобо и шимпанзе далеко не моногамны. На самом деле бонобо ведет захватывающую, бесстыдную сексуальную жизнь со многими партнерами (самки с большим количеством самцов, самки с самками, самцы с самцами). Бонобо также являются единственными животными, которые целуются и спариваются лицом к лицу с партнером, как это делают люди. Больше того, эти обезьяны используют секс не только для удовольствия, но и для разрешения конфликтов, и это в самом деле удивительно мирный вид (что заставляет задуматься: возможно, знаменитый лозунг «Занимайтесь любовью, а не войной», «Make love not war» был не так уж оторван от реальности, а человеческое общество могло бы развиваться иначе, не будь наша сексуальность так ограничена и исковеркана). Поэтому некоторые считают, что естественными для людей являются не внебрачные сексуальные контакты, а скорее омнигамия, как и у нашего ближайшего родственника бонобо.

Теория конкуренции спермы.

Любопытно, что у многих животных развились различные механизмы, направленные на то, чтобы предотвратить попадание спермы других самцов в лоно самки.

Например, некоторые животные сразу после соития оставляют в теле самки своего рода пробку, которая должна помешать соперникам,  «заблокировать» самку и создать что-то вроде пояса верности в мире животных.

В качестве ответной реакции самки научились вынимать эту «пробку» — в большинстве случаев, чтобы расчистить путь для конкурентов (это привычный механизм среди белок, кенгуру, пчел, пауков, а также других животных и насекомых).

У животных также выработались механизмы, которые дают преимущество тому, кто последним спаривался с самкой, — так называемый приоритет спермы последнего самца.

Также ученые установили, что крайняя плоть полового члена в процессе пенетрации создает вакуум, который высасывает сперму конкурентов, что «расчищает» путь новой сперме (перед эякуляцией верхняя часть полового члена сжимается, чтобы он не мог всосать свою собственную сперму).

Физиологические характеристики немоногамии у людей.

Для зачатия жизнеспособного, здорового плода между самцом и самкой должно быть генетическое и иммунологическое соответствие. Поэтому качество мужской спермы — понятие относительное. Одна и та же сперма может привести к рождению здорового ребенка, но также есть вероятность, что будет зачат нездоровый плод либо зачатия не произойдет вообще, — исход зависит от того, есть ли соответствие с женщиной или нет. Следовательно, многие самки — это относится и к женщинам — выигрывают от спаривания с несколькими самцами во время овуляции. Таким образом расширяется генофонд и отбираются лучшие гены, у которых больше шансов преуспеть.

До недавнего времени «скрытая» овуляция у женщин также позволяла сохранять личность отца в тайне.

Генетические исследования показали, что и в человеческом обществе есть мужчины, по незнанию воспитывающие детей, рожденных не от них. По разным оценкам, в Великобритании таких детей от 4 до 12%, а в целом генетическое несоответствие между отцами и детьми выявляется примерно в 10% случаев.

В нескольких исследованиях женщинам во время овуляции и вне ее показывали видео с мужчинами. Оказалось, что их предпочтения меняются в зависимости от фазы менструального цикла. Вне периода овуляции женщины оценивали как более привлекательных мужчин, казавшихся им мягкими и уравновешенными, а во время нее — сексуально привлекательных маскулинных «мачо». Это явление получило название «гипотеза хороших генов».

есть разница между тем, с кем женщина хочет жить и создавать семью, и тем, чьи гены она хотела бы передать своим детям, — тенденция, которую в исследованиях называют «двойной стратегией».

У многих видов птиц самка спаривается с постоянным партнером, но после откладывания нескольких яиц она начинает искать соития на стороне. Вероятно, это связано с диверсификацией генов.

женщины не менее сексуальны, чем мужчины, но потребности у них несколько иные.

По большому счету люди — как женщины, так и мужчины — гиперсексуальные существа.

Секс — сильнейшая человеческая потребность. А западная культура пытается загнать эту мощную движущую силу в клетку, туда, где ею можно управлять. В основном это касается женской сексуальности, поскольку считается, что она представляет опасность. Если мы взглянем на всю историю моногамии, может показаться, что социальные установки, позволяющие избежать моногамии, существовали всегда — но только для мужчин. Женская сексуальность непрерывно контролировалась на протяжении тысячелетий.

Согласно этнографическому исследованию, проведенному среди 186 различных культур, супружеская неверность — основная причина разводов и домашнего насилия.

Неверность существует даже в исламских странах, где людей за нее казнят. Вывод напрашивается сам собой: наши естественные порывы настолько сильны, что даже под угрозой смерти мы не всегда можем сдержать их и отказаться от того мощного и всеобъемлющего прилива жизненной энергии, который сопровождает измену. Из всего этого следует, что человек по своей природе немоногамен.

Антрополог доктор Хелен Фишер провела обширное исследование любви и опубликовала его результаты в своей книге-бестселлере «Почему мы любим».

Книга под видео.

Согласно ее теории, человеческой природе свойственна серийная моногамия, а не классическая.

Фишер утверждает, что определила три области человеческого мозга, которые связаны с сексуальностью и любовью. Одна из них ответственна за сексуальное влечение, жажду сексуального удовлетворения. Это ощущение похоже на физический голод. Вторая из этих трех областей отвечает за романтическую любовь, или, другими словами, увлечение, лимеренцию и начальное состояние влюбленности. Третья область мозга отвечает за привязанность — чувство спокойствия и безопасности, которое возникает в компании долгосрочного партнера. Каждая из этих областей человеческого мозга соотносится с разными гормонами. Сексуальное влечение связано главным образом с тестостероном, романтическая любовь — с дофамином, привязанность — с окситоцином и вазопрессином27. Эти три области активны одновременно, поэтому Фишер утверждает, что можно чувствовать глубокую привязанность к своему мужу, но при этом скучать по романтичному возлюбленному и испытывать сексуальное влечение к кому-то еще.

Фишер интерпретирует эти выводы так: наше сексуальное желание побуждает нас искать разных партнеров. Романтическая любовь позволяет нам сосредоточить свою сексуальную энергию на одном человеке, чтобы сэкономить время и энергию, тогда как привязанность дает возможность, «терпеть этого человека по крайней мере настолько долго, чтобы вырастить с ним ребенка».

как только люди стали прямоходящими, они начали практиковать серийную моногамию. Женщины уже не могли носить детей на спине, как это делают обезьяны, и пришлось носить их на руках. В такой ситуации женщина лишилась возможности защищать себя и своих детей и добывать пищу, следовательно, ей был нужен мужчина, который бы это делал. Мужчин это устраивало, потому что легче защитить одну женщину и накормить ее, чем сделать это для целого гарема, — так родилась моногамия.

Ее утверждение основано отчасти на наблюдении, что люди по всему миру разводятся и расходятся, и многие из них делают это примерно после четырех лет романтических отношений.

влюбленность и последующая гормональная вспышка позволяют парам оставаться вместе до тех пор, пока их единственный ребенок не достигнет относительной независимости. Когда же мать освобождается от необходимости носить ребенка на руках, она больше не нуждается в прежнем партнере и может найти другого мужчину, создавая желаемое генетическое разнообразие. Следовательно, подводит итог Фишер, так много пар расстаются через четыре года потому, что наша истинная биологическая природа — в серийной моногамии.

Но, Счастье никуда не девается и не перестает быть ценным, пусть и длится не «всегда», а всего лишь пару лет.

Может ли любовь быть культурной концепцией, а не биологической?

При этом, очень важно понимать биологическую «составляющую» любви, чтобы мы знали, с чем нет смысла бороться.

Еще одна теория утверждает, есть два типа людей: моногамные и немоногамные. По их мнению, женщины и мужчины могут относиться к любому из этих типов и среди немоногамных людей 57% мужчин и 43% женщин.

Ясно одно: в нашу природу как вида не заложена классическая пожизненная моногамия с одним человеком.

люди бывают очень разными с широчайшим диапазоном нормальности.

Важно то, что люди считают правильным для них самих, и нет никаких причин лишать их возможности жить по собственному сценарию. То же самое касается и людей, которые чувствуют себя пожизненно моногамными, что я называю классической моногамией.

даже в биологическом отношении мы представляем собой и то и другое. Мы и серийно моногамные, и немоногамные.

Для большинства людей добровольная моногамия, вероятно, длится от года до тех самых четырех лет. Кроме того, люди способны любить сразу нескольких человек и их могут привлекать несколько человек одновременно. Добавлю, что им нужны независимость, свобода и сексуальное разнообразие.

я считаю, что большинство людей склонны к немоногамности, которая может проявиться даже во время лимеренции (первой стадии влюбленности), в отношениях, полных любви и страсти, — в любое время. Следовательно, неудивительно, что около трети людей, имеющих внебрачные связи, заявляют, что любят своего партнера и находят его привлекательным.

человечество одновременно моногамно и немоногамно.

Это также относится к асексуальным и гиперсексуальным людям: их тоже можно представить на шкале, и большинство будет где-то посередине.

мы перемещаемся по этой шкале в течение жизни.

секс — это одна из главных движущих сил человека, такая же, как потребность в еде и воде или как материнский инстинкт.

удовлетворение наших важнейших потребностей, связанных с выживанием, вызывает усиленную выработку дофамина, и значит, повышение уровня этого гормона в состоянии романтической любви доказывает, что любовь также относится к нашим главным потребностям.

мы должны осознавать свою биологическую природу.

И,  эта природа требует сексуального разнообразия, независимо от того, будет ли оно реализовано последовательно (один партнер за другим) или параллельно (несколько партнеров одновременно). Игнорирование этого факта и попытки подавить свои желания обходятся дорого.

нам нужно осознать, что по своей природе мы не моногамны, по крайней мере, как вид (а мы не можем отрицать своей биологической, животной природы). Кроме того, важно понимать, каких жертв классическая моногамия требует от значительной части человечества, и спросить себя, готовы ли мы приносить эти жертвы, и, главное, во имя чего?

Отказаться от идеала моногамных отношений — значит отказаться от романтической концепции «второй половинки». Людям очень сложно расстаться с этой мечтой.

моногамия или немоногамия сами по себе не являются проблемой. Проблемы возникают, только если один из этих вариантов признают «незаконным».

В своей книге «Homo Deus: краткая история будущего»[11] (Homo Deus: A Brief History of Tomorrow) историк Юваль Ной Харари из Еврейского университета описывает важность понятия интерсубъективности. Что это значит? Есть объективные представления. Допустим, произошло землетрясение. Кроме свидетельств людей, описывающих свои ощущения словами «земля движется под ногами», существуют еще и научные доказательства того, что это действительно произошло, например геологические исследования. Есть наш субъективный опыт по отношению к объективной реальности (например, землетрясение, которое только что произошло, напугало и огорчило меня). Но некоторые из наших концепций и восприятий интерсубъективны: то, с чем мы все согласились и что существует только в нашем сознании. Присутствие в коллективном сознании делает это реальным. К примеру, деньги. Пока мы все согласны с тем, что деньги имеют ценность, напечатанные купюры будут действительно стоить очень дорого. Когда же мы решим, что это не так, те же самые банкноты полностью лишатся ценности и не будут ничего стоить. Интерсубъективное понятие существует только в нашем разуме и только потому, что мы наделили его единым для всех значением.

Вот как разворачивается история. Люди сплетают сеть смысла, верят в нее всем сердцем, но рано или поздно в этой сети появляется брешь, и когда мы оглядываемся назад, мы не можем понять, как кто-то мог воспринимать это всерьез.

проблема классической моногамии -  это интерсубъективная идея.

Она усваивается нами с раннего детства и поэтому существует в нашем сознании как нечто объективное и реальное. Сначала убеждение существует в нашем сознании, и только потом мы пытаемся воплотить его в «реальной жизни».

Растущее число разводов, вторых и третьих браков, сводных семей, измен позволяет предположить, что классическая моногамия терпит крах.

Цель моей книги не в том, чтобы доказать, что есть правильный и неправильный путь, а в том, чтобы предложить широкий спектр возможностей, позволяющий всем людям испробовать романтические отношения, которые им подходят, и дать им возможность чувствовать себя при этом совершенно нормально.

проблемы возникают тогда, когда сама норма становится вредоносной, неэффективной и невозможной к воплощению в реальности. Если это действительно так, мы должны пересмотреть ее, найти в себе мужество задать сложные вопросы и убедиться в том, что нас устраивают имеющиеся ответы.

Западная культура усердно ведет кампанию, пытаясь внушить людям, что все они моногамны. Тот факт, что моногамия преподносится как что-то естественное, а также то, что она не обсуждается или не оспаривается (по крайней мере до недавнего времени было именно так), мешает людям представить и реализовать альтернативные сценарии.

ГЛАВА II Моногамия в истории: как и почему она стала главенствовать в западном обществе?

Что касается человеческих культур, именно моногамия — редкое явление, тогда как полигиния была широко распространена.

в большинстве культур всегда существовали лазейки, благодаря которым брак и сексуальная исключительность не обязательно шли рука об руку.

в течение последних нескольких веков одна культура — западная — распространилась в большинстве стран земного шара, продвигая вместе с другими своими ценностями идею моногамии.

Но как Запад стал моногамным?

Примитивные общества.

в доисторическом прошлом в примитивных социумах не существует привычного для нас представления, согласно которому мужчине нужно быть уверенным в том, что он воспитывает свое биологическое потомство. Например, в Амазонии, Папуа — Новой Гвинее и других регионах есть племена, которые считают, что новая жизнь зарождается от спермы разных людей. Женщина не ищет одного самого сильного, самого умного, самого красивого и самого успешного мужчину, ей не нужен альфа-самец; она ищет нескольких мужчин — лучшего охотника, самого красивого, самого умного и так далее, чтобы наделить своего ребенка выдающимися чертами каждого из них. Соответственно, у каждого ребенка есть сразу несколько «отцов», которые заботятся о нем, и шансы на выживание у него выше, чем у ребенка, имеющего одного отца.

мужчинам не нужно заботиться каждому о своем ребенке, потому что все мужчины племени заботятся обо всех детях. Генетическая связь между ребенком и конкретным отцом не имеет значения, ведь ресурсы для выращивания этого ребенка предоставляются не только биологическим родителем, но и целой группой людей.

Стоит рассказать и о небольшой этнической группе под названием мосо, проживающей на территории Китая, в районе озера Лугу между провинциями Юньнань и Сычуань, и сохранившей матриархальный уклад. Культура мосо крайне необычна, а, как известно, наблюдать за разнообразными человеческими сообществами и за тем, как поразному можно жить, очень интересно. В этой культуре собственность и фамилия передаются по материнской линии от матери к дочери. Когда девушка достигает половой зрелости (примерно в 13–14 лет), она получает собственную комнату с отдельной дверью, ведущей наружу, и полную свободу при условии, что ее гости будут уходить до восхода солнца. Женщины мосо могут спать с новым любовником каждую ночь или даже с несколькими подряд в одну и ту же ночь, если пожелают. Отношения продолжаются только до тех пор, пока двое находятся в обществе друг друга, и заканчиваются в тот момент, когда мужчина покидает дом женщины. Конечно, он может продолжать посещать ее каждую ночь, если оба этого хотят, но никто не обязывает его это делать. В целом нет никаких взаимных обязательств, а дети воспитываются в доме матери братьями девушки и общиной. Мужчина воспитывает детей своих сестер, а не собственных.

Во все времена и по всему миру в человеческом обществе существовало огромное разнообразие, и подавляющее большинство социумов, известных исследователям, на самом деле немоногамно.

Аграрная революция.

Перу Фридриха Энгельса принадлежит работа «Происхождение семьи, частной собственности и государства». В этом исследовании Энгельс вслед за Жан-Жаком Руссо утверждает, что мужчины получили контроль над женщинами в результате аграрной революции, начавшейся около 12 000 лет назад. По его мнению, причиной тому стали собственность и капитал, появившиеся у мужчин, когда те научились возделывать землю и одомашнивать животных.

Стоило мужчине обзавестись имуществом, которое он мог завещать, как ему захотелось и уверенности в том, что он передаст нажитое именно своему потомству. Вот тогда, утверждает Энгельс, и возникла необходимость контролировать сексуальность женщин, чтобы они не могли рожать детей от «посторонних».

А женщины были вынуждены «продавать» свои матки в обмен на ресурсы и защиту. Так женщина стала собственностью мужчины, предметом, орудием производства детей, и, соответственно, патриархальное общество и угнетение женщин возникли одновременно.

Проанализировав различия в человеческой Y-хромосоме, которая встречается только у мужчин, исследователи доказали, что человечество было полигамным на протяжении почти всей своей истории, и установили, что сравнительно немного мужчин распространяли свои гены через многих женщин. Этот факт означает, что небольшое количество мужчин было ответственно за оплодотворение большого количества женщин, и доказывает, что в прошлом мужчины были полигамны.

Библия фактически описывает полигамную модель, а не моногамную. Любой, кто читал ее, знает, сколько жен было у Авраама и сколько у царя Давида, не говоря уже о царе Соломоне.

И, скорее всего, полигамная модель породила проституцию, потому что холостые мужчины должны были как-то удовлетворять свои сексуальные потребности.

(Греко-римская культура и христианство).

 Частичная моногамия, вероятно, зародилась в древнегреческом обществе.

При греческой «моногамии» каждому гражданину мужского пола назначалась жена, и, кроме того, у мужчин был еще один вариант (которого, конечно же, не было у женщин): им разрешалось заниматься сексом с рабами (рабынями) и любовниками (любовницами).

В качестве подтверждения приведу слова из речи известного греческого оратора и политического деятеля Демосфена, произнесенные еще в IV веке до н.э.:

Любовниц мы держим ради удовольствия, наложниц для ежедневной заботы о нашей персоне, но жены нужны, чтобы родить нам законных наследников и быть верными хранительницами домашнего очага.

Автором исходного мифа о моногамии, благодаря которому появилось выражение «вторая половина» и который подхватила западная культура, стал древнегреческий философ Платон, предположительно цитирующий в своем диалоге «Пир» Аристофана. Согласно изложенному им мифу, люди когда-то были андрогинными (и состояли из двух мужчин, двух женщин или из мужчины и женщины), у них было по четыре руки, четыре ноги, две головы и так далее. Возгордившись своей силой, эти создания осмелились напасть на самих богов, и в наказание Зевс разделил их на два существа. Половинки тосковали друг по другу, стоило им встретиться, сплетались телами в стремлении вновь слиться воедино и в конце концов умирали от голода и бездействия, не желая ничего делать порознь. Позже Зевс наделил обе половинки сексуальностью, и таким образом появилось любовное влечение — оно соединяет обе половины, но его удовлетворение не мешает жизни идти своим чередом.

Этот миф лег в основу представлений людей, ищущих свою вторую половинку.

А теперь подумайте, если каждому из нас предназначен кто-то один-единственный, каков шанс найти его с точки зрения статистики? Выиграть в лотерею, сорвав огромный куш, и то реальнее!

как романтические представления вредят реальным отношениям?

Стоит «слабым местам» «того самого» проявиться, а гормонам, ответственным за лимеренцию (влюбленность), угомониться, и мы начинаем понимать, что он или она не так совершенны, как казалось поначалу.

основной ущерб этот миф наносит существующим союзам. Например, если человек, состоящий в отношениях, влюбляется в кого-то другого, он или она понимает, что нужно сделать выбор и уйти, потому что «если мой партнер — тот самый, я не мог(-ла) бы влюбиться в кого-то еще».

Можно мыслить иначе. никто не совершенен, но возьмем 0,64% (очевидно, это не какое-то идеальное число), и, допустим, какой-то человек подходит вам на 0,64%.

Попытки теоретически обосновать моногамный образ жизни и для них тоже начались с рождением христианства, которое после распада Римской империи взяло ее в этом смысле за образец (а Римская империя когда-то переняла частичную моногамию от древних греков).

Стихи Нового Завета учат нас тому, что отныне супружеской паре нельзя разводиться.

 В Евангелии от Матфея (19:3) Иисус говорит:

Сотворивший сказал: человек прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает.

Брак стал церковным понятием, и теперь от людей ожидалось, что они будут жить с одним и тем же партнером всю жизнь, — модель, которой никогда не было ни в Римской империи, ни в еврейском мире. После этого христианство шагнуло еще дальше — в сторону отрицания сексуальности и идиллического восприятия безбрачия. Поэтому апостол Павел утверждал в своем Первом послании к Коринфянам (7:9), что людям лучше быть одиночками, как он, «но, если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться». Апостол Павел считал, что ни один человек не может быть слугой двух хозяев одновременно — Бога и своего партнера. Христианский идеал — это даже не моногамия, а полное безбрачие.

Один из самых влиятельных пап, Григорий I, в VI веке прямо заявил, что, хотя секс в браке сам по себе не является грехом, он должен служить только для зачатия детей и не приносить удовольствия 16. Таким образом христианство фактически связало сексуальность с чувством вины, стыда и страха. Свадьба и моногамия стали считаться меньшим злом для людей, не могущих сдержать свою похоть, и лишь спустя почти тысячу лет, в XIII веке, вступление в брак превратилось в одно из семи христианских таинств.

Однако в чистом виде, которого ожидал христианский мир, не удалось воплотить в жизнь не только идею монашества, но даже моногамию.

Европу заполонили любовницы, куртизанки и все виды «дам с камелиями». Даже у пап были внебрачные дети.

 Больше всех в этом смысле прославился Родриго де Борджиа, в конце XV века ставший папой Александром VI, гордый отец девятерых детей, рожденных несколькими его любовницами. Всех своих детей он открыто признал.

Вот описание банкета, устроенного его сыном, кардиналом Чезаре Борджиа, во время папства Александра VI:

Вечером последнего дня октября 1501 года Чезаре Борджиа устроил в своих покоях в Ватикане пиршество с участием «пятидесяти честных проституток», называемых куртизанками.

После ужина, канделябры с зажженными свечами убрали поставили на пол. Повсюду были рассыпаны каштаны, которые обнаженные куртизанки подбирали, ползая меж канделябрами на четвереньках, а Папа, Чезаре и его сестра Лукреция смотрели на них.

Наконец, были объявлены призы — шелковые туники, туфли, заколки и другие вещицы — для тех, кто сумеет совершить больше всех актов любви с куртизанками.