Интервью с главным трейдером по акциям "Ренессанс Капитал" Алексеем Бачуриным

Продолжаем вас знакомить с интересными собеседниками в рамках проекта «Биржевые люди». В серии интервью с профессиональными и частными трейдерами, инвесторами, менеджерами мы пытаемся показать наиболее интересные грани биржевого рынка. В этот раз гостем проекта стал главный трейдер по акциям одной из ведущих инвестиционных компаний России «Ренессанс Капитал» Алексей Бачурин. Представляем на ваш суд ПОЛНУЮ версию интервью.

Алексей Бачурин

— Как вы пришли в такую достаточно редкую профессию для России — «трейдер»?

— Думаю, в нашей стране, наверное, человек 10 в моей профессии (Ред. — смеется). Слово «трейдер» оно используется двояко: на интернет-форумах «трейдерами» себя называют люди, которые просто «колбасят» на брокерских счетах. На самом деле, это просто «игроки», «гэмблеры». Трейдер — это серьезная профессия. Примерно такая же, как юрист, менеджер по персоналу и т.д.

На рынок акций я пришел в конце 1996 года, сразу же после университета. По вузовской профессии — «математик». Отношу себя ко второму поколению трейдеров (первое — кто начинал торговать ваучерами). Я пришел в «Металлинвестбанк» в 1995 году. Тогда мы начинали торговать некими суррогатами — казначейскими обязательствами министерства финансов. Это продолжалось года 2 и после этого МВФ запретил печатать эти бумаги. Жутко коррупционный инструмент в условиях гиперинфляции. Когда в первый раз выпустили ОФЗ в 1996 году с погашением через полгода, то все на рынке считали их невероятно «длинными» в условиях высокой инфляции.

Трейдер — это серьезная профессия. Примерно такая же, как юрист, менеджер по персоналу

Однажды мне удалось за день объехать 7 депозитариев. Первые серьезные деньги я заработал именно на этих суррогатах минфина. Потом мы начали торговать ГКО. Мы придумали, как «обыгрывать» средневзвешенную доходность: покупали самые дальние ГКО, которые гасились месяца через три. С разницы получали бонус. В 1996 году после выборов Ельцина доходность начала снижаться и для бонусов ничего не оставалось. Вот здесь мы и обратили внимание на рынок акций. До азиатского кризиса проехали в «бычьем тренде». Это был первый пузырь, который я наблюдал в своей торговой практике. Потом наступил азиатский кризис 1997 года. Все, что заработали до этого, мы на нем потеряли. Ушли в минус. До этого мне казалось, что я — «гуру». Однако пузырь быстро испарился. Но в следующем 1998 году мы все отыграли и остались в хорошем плюсе, проехались в шорте РАО ЕЭС с 30-32 центов до 8 центов. Тогда мне казалось, что рынок умер на долгие годы и больше мне на нем делать нечего.

— Браудер писал об этих временах в своей книге «Красный циркуляр»...

— Да, потом все рассказывали, как они купили на минимумах РАО ЕЭС по 2 цента (Ред. — смеется). А продали существенно выше.

На самом деле, практика показывает в моменты таких обвалов, даже если ты «умные деньги», сложно купить на «дне». Это фактически некое везение для институционала.

— Привычка называть цены на акции в долларах США у вас осталась до сих пор?

— Да, осталась. Когда у вас гиперинфляция в стране, то понимаешь, что рубль — очень условная валюта. Я никогда не выходил из долларовой зоны, даже в части своих сбережений. Конечно, сейчас инфляция существенно ниже, чем в «лихие 90-е», но привычка — вторая натура.

— Курс акций «Сбербанка» тоже в долларах предпочитаете исчислять?

— Зависит от предпочтений клиентов. У нас 80% оборота делают крупные иностранные институциональные инвесторы, всякие крупные фонды. У них доллар США — базовая валюта.

К примеру, в Нигерии торгуют в местной валюте — найра. В России даже при крупной заявке на акции локальных «фишек» все равно используют «долларовую линию», к примеру, когда заходят в акции Магнита или Сбербанка. В основном, институциональные инвесторы, крупные фонды не торгуют за рубли. У кого-то это отдельный риск, у других — привычка. Когда-то это должно уйти, но пока нет. Кроме того, у многих клиентов IT-системы заточены именно на доллары США.

— Наверное, на развивающихся рынках такое часто бывает, когда цены исчисляют в долларах… Кстати, недавняя история на турецком рынке как-то коснулась вас?

— Наш аналитик хорошо знает замминистра финансов Турции. Он помог организовать конференц-колл для инвесторов. Одно из первых лиц Турции рассказало о перспективах турецкой лиры, о ситуации в экономике. Фактически замминистра успокоил людей в момент острой ситуации в Турции.

В этом и функция аналитика — помочь инвесторам со сбором информации. Однако многие пытаются от аналитиков получить какой-то прогноз цен, фактически угадывание. Представьте, в броуновском движении вас попросили угадать движение цены.

В ликвидных акциях очень сложно «кукловодить». Всегда это заканчивается одинаково — приходит кто-то крупнее тебя

— Анализ движения потоков ордеров клиентов как-то помогает?

— Ко мне стекаются заказы клиентов. Я — трейдер, открываю позиции. Могу открыть собственную позицию на 5 млн. долларов США в Сбербанке, Магните. Однако мой многолетний опыт показывает, что знание потоков ордеров мало помогает.

К примеру, если я вижу, что американцы покупают Сбербанк, то я понимаю, что не надо его шортить. Но это не значит, что Сбербанк обязательно вырастет.

Некоторые не понимают, почему выходят хорошие новости по эмитенту, а рынок начинает падать. Как правило, купили уже заранее и вам в этот момент будут уже продавать (Ред. — «покупай на слухах, продавай на фактах»).

— Как-то сталкиваетесь с действиями инсайдеров на рынке акций? К примеру, недавняя история с акциями Газпрома и его дивидендами...

— Да, это хорошая история. Были инсайдеры 2 типов: одни считали, что их заставят заплатить (Ред. — дивиденды), другие знали, что они отобьются. Реальное решение принималось в последний момент, вероятно, лично Путиным. Он его принял в последнюю секунду. Это хороший пример — одни думают одно, другие — прямо противоположное в момент, когда конечного решения еще нет.

На самом деле, в ликвидных акциях очень сложно «кукловодить». Однако всегда это заканчивается одинаково — приходит кто-то крупнее тебя. Классическая история Ника Лисона из банка Barings. Он владел более половиной открытых позиций фьючерса на Nikkei, ему удалось даже потащить рынок вверх. Однако потом случилось землетрясение и его вынесли вперед ногами с рынка. Или один российский банк, который скупил почти все акции Ростелекома в 2003 году, вытянул его вверх. Но затем нарвался на кризис и его фактически продали за 1 рубль. Все попытки манипулирования заканчивают всегда печально.

— Сколько нерезиденты делают оборота на акциях ММВБ?

— Нерезиденты, в основном, предпочитают торговать ADR в Лондоне. Хотя оборот ММВБ местами и выше, но, в основном, это интрадейщики. Если бы на рынке остались одни они — это была бы «вечная пила» с затухающими колебаниями. Реальный баланс меняют крупные деньги, как правило, это иностранные инвесторы (на 90%). Российских долгосрочных инвесторов практически нет.

— А российские НПФ (Ред. — негосударственные пенсионные фонды)?

— НПФ — это «копейки». Сидят они, в основном, в инструментах фиксированной доходности. Большинство НПФ в портфеле держит какую-то недвижимость в Подмосковье. Думаю, если переоценить, то многие активы будут стоить 50% от номинала. Пример, НПФ Мотылева весьма показателен. То есть, какие-то деньги, вложенные в малоликвидные проекты в сфере недвижимости в 2008 году, так там и остались.

— То есть, если рухнет рынок московской недвижимости, то многим НПФ несдобровать?

— Если переоценить активы по рыночным ценам, то ситуация может серьезно ухудшиться. Банк России — молодцы, начали делать расчистку «мертвых» активов, но чтобы дойти до всех, наверное, нужна политическая воля. Да и доля НПФ к ВВП страны у нас существенно ниже, чем во многих странах. Даже в Нигерии пенсионные фонды и банки имеют существенно большую долю в статусе держателей национальных активов. У нас, наверное, не более 5% ВВП. Еще не забывайте историю с «заморозкой» накопительной части пенсии. Все эти факторы не самым лучшим образом сказываются на фондовом рынке.

— И продолжая тезис про роль иностранных инвесторов на российском фондовом рынке...

— Так вот, поэтому 90% институциональных денег в России — это одни и те же лица из числа иностранных инвесторов — первая десятка мировых фондов. С 2008 года доля иностранцев увеличилась. В мире огромная масса денег, а российских денег стало меньше.

Другая проблема — это откровенно мошеннические схемы, когда деньги клиентов направляют в какие-нибудь неликвидные ПИФы недвижимости. На Западе регуляция более прозрачная. Истории вроде Мэдоффа, скорее, исключение из правил. Последние годы индустрия на Западе стала совсем скучной. К примеру, в Лондоне, если вы приглашаете клиента на ужин, то можете максимум можете потратить на него 25 фунтов стерлингов. Остальное он должен потратить на себя сам. И они тщательно следят за ними. Как-то у меня была встреча в Лондоне. Человек потом месяц доставал, просил выслать ему чеки о том, что он заплатил сам. Комплаенс (Ред. — внутренняя служба контроля) так строг, что тебя могут реально уволить. Поэтому веселые криминальные истории вроде «волка с Уолл-стрит» в инвестиционном бизнесе уже в далеком прошлом.

— Скажите, в чем суть вашего бизнеса — исполнение заявок институциональных инвесторов или работа на собственный портфель?

— Это может быть в разных пропорциях. Трейдер инвестиционного банка — это преимущественно исполнение ордеров клиентов. В западных банках сейчас это зарегулировано намертво. Трейдер получил ордер, исполнил его. Если комплаенс узнает, что он закрыл шорт об клиента, то будет грандиозный скандал — с задержанием этого трейдера и выдачей властям. У нас один человек ушел в западный банк и рассказывал, как ему пришлось однажды оправдываться за свои сделки — поднимать сканы переписки и убеждать, что он открыл свою позицию вчера и не фронтраннил своего клиента.

Благодаря этому вы можете в статусе клиента быть уверенными, что все идеально чисто в такой компании.

— А в России как обстоит ситуация?

— Эти моменты слабо регулируются, но тренд идет в ту же сторону. Собственно, в России и инвестиционных банков как таковых почти нет.

— А как обстоит ситуация на развивающихся рынках, на которых работает «Ренессанс Капитал»?

— В Нигерии, к примеру, институционально они развиты даже лучше, чем мы в России. Хотя коррупция такая же, как и у нас. Однако есть ряд вещей: сделку OTC (Ред. - over-the-counter) ты с клиентом не можешь сделать, они все проходят на бирже, действует англо-саксонское право — выходит судья в парике, молоточком стучит, принимает судебные решения.

— Какой-то экзотический инструмент приходилось котировать клиенту?

— Нет, на «риск» мы почти ничего не котируем клиенту. Даже Газпром или Сбербанк вряд ли прокотируем, может, не более 5 млн. долларов США.

— В чем суть сделок, которые с OTC переносятся на биржу? Сделки по договоренности, когда проходит объем, а цена не двигается?

— Российское законодательство не позволяет ПИФу покупать вне биржи. К примеру, ему надо купить 100 тысяч акций ДИКСИ, у тебя есть продавец. Вот они и проводят эту сделку в стакане. Однако эти сделки вызывают подозрения, к примеру, может отмывание денег. Западные банки на это косо смотрят.

Второй вариант ответа на ваш вопрос: кто-то продает пакет акций из портфеля, а где «принт» на бирже? Начальнику нужна фиксация сделки в ленте ордеров.

В целом, это издержки нашей регуляции. К примеру, почему бы ПИФу не делать сделку в режиме РПС?

— А какое распределение между биржевым и внебиржевым оборотом?

— В акциях его почти нет. Люди торгуют, в основном, на бирже. Оборот весь ушел на биржу. Исключение — лишь дальние эшелоны, где могут быть какие-то сделки вне биржи. Биржа — центральный контрагент, это достаточно удобно.

— Каким софтом пользуетесь в своей деятельности?

- Fidessa (Ред. - Fidessa Group plc основанная в Великобритании компания, занимается разработкой программного обеспечения — трейдинговых систем для клиентов финансового сектора), ИТС QUIK - для сделок на ММВБ.

— Не падают?

— Нет, все хорошо. Единственный минус у Fidessa - слишком дорогой софт. Она стоит у 80% инвестиционных банков.

— Арбитраж между IOB (Ред. — секция LSE, в которой торгуются российские ADR) и ММВБ умер?

— Да, это так. Он умер, когда стремительно развилась система алгоритмической торговли. Человек не будет убиваться, чтобы заработать для фирмы 5 тысяч на арбитраже. А роботу нет никакой разницы, его запустили и он работает.

Я в 1999 году делал арбитраж между ADR, акциями в РТС и немецкой биржей. Мы делали сделку с таргетами не менее 2%. Стоят котировки во Франкфурте, никто не смотрит на них, кроме нас. Сейчас же роботы пытаются опередить друг друга и работают с меньшей маржой. Рынок стал эффективнее и человеку там уже делать нечего.

Комиссии за DMA-трейдинг падали вместе с ростом конкуренции. Теперь никто их уже не может «отжать». Брокеры DMA могут теперь зарабатывать на кредитовании клиентов, «схематозах», но явно не комиссиях, которые стали около нуля.

— Брокерский бизнес на грани вымирания?

— Он уходит в ниши, до которых еще не добралась электронная торговля или нет ликвидности. Сбербанк можно торговать электронно на бирже. Однако если за 20 минут до закрытия приходит ко мне американец и ему надо купить на 10 млн. долларов ADR Сбербанка. Если он запустил робота на бирже, то он просто порвал бы цену и поднял ее на проценты. Он пришел ко мне, оставил ордер — я ему нашел большую часть объема. Если бы он пришел с утра — кинул бы в «машинку» и объем ордера исполнился бы.

— Кстати, вопрос про «машинку»… Вы используете для больших ордеров полуавтоматические системы?

— Да, используем. Но для действительно больших ордеров я предпочту исполнять сделку руками. Любой робот статистически проигрывает средневзвешенной цене.

— Речь про TWAP или VWAP?

— Клиенты любят VWAP. Так вот, при исполнении сделки иногда надо выставить объем побольше, иногда поменьше. Примерно я могу прикинуть это. А робот нет. К примеру, у Goldman Sachs самый лучший робот по исполнению ордеров проигрывал в S&P500 0,01% на этом среднем. И это на самом ликвидном инструменте в мире.

Однако когда тебе присылают корзину из 15-16 акций из индекса MSCI, тогда, да, здесь сложно работать руками. Приходится прибегать к полуавтоматическим системам.

— А что бывает, если клиент получает не ту цену исполнения сделки, которую ожидал первоначально?

— Он злится. В следующий раз, вероятно, придет к другому брокеру.

Для больших ордеров я предпочту исполнять сделку руками

— Почему они сами не исполняют эти сделки?

— Нет такой сети контактов, ленивые попросту. Если у него есть русские ADR - он запускает. А если нет на ММВБ робота, то обращается к нам. То есть, речь о техническом допуске.

Или у него корзина акций на 50 стран, а управляющих всего 2 человека. Физически они не смогут реализовать все эти ордера.

— Вы злитесь, когда вас «общипывает» в стакане HFT?

— Собственно, я не вижу этого. HFT убили лишь прозрачность рынка. Сейчас все стараются ставить маленькими айсбергами. Раньше было видно, где есть предложение, а где спрос.

— Какие акции сейчас на рынке самые интересные? Вы сторонник активного или пассивного инвестирования?

— Конечно, сейчас индустрия ETF начинает активно теснить активное инвестирование. По сути, индексные фонды дают преимущество простым инвесторам. Но здесь есть и свои недостатки.

По российскому фондовому рынку всегда были и есть «модные компании». К примеру, сейчас это Сбербанк. Раньше ими были «Магнит», «Новатэк». Большинство управляющих стремились держать эти акции в своих портфелях. Совсем давно «модной» была «Сибнефть», Абрамович выводил активно дивиденды.

— Голосовой деск или электронная платформа: где больше оборот?

— Оборот больше у «электронщиков», но это другой — внутридневной оборот. Хотя есть вполне серьезные DMA-платформы, через которые работают и крупные долгосрочные инвесторы.

Алексей Бачурин, «Ренессанс Капитал»

— Расскажите подробнее о работе аналитика инвестиционной компании: они встречаются с эмитентами?

— Конечно. Это их работа — аналитик должен постоянно узнавать о жизни эмитента: «Почему прибыль или убыток? Что за строка странная в отчетности?» Вопросы, которые должны волновать настоящего аналитика.

Однако у больших фондов есть портфельные менеджеры, которые могут имеют свой аналитический взгляд. Все же портфельный менеджер фонда зарабатывает больше, чем аналитик инвестбанка, что может соответственно отражаться и на качестве его инвестиционных оценок. Однако зачастую портфельному менеджеру не хватает информации о компании. Представьте, у в портфеле 200 акций. Менеджер не будет звонить каждому эмитенту. Ему проще попросить у аналитика какие-то данные. А торговое решение же принимает сам менеджер.

Поэтому настоящая аналитика — это качественный сбор и представление информации об эмитенте — за это фонды и платят. Отмечу, что сейчас идет четкий тренд на разделение платежей за исполнение ордеров и исследования инвестиционных банков. Фактически фонды могут присылать разные чеки за комиссионные сборы и информацию, полученную от аналитиков инвестбанка.

— Почему такая разница: между ритейлом и институционалами в качестве информации о биржевом рынке?

— Как почему? Институционалы платят больше (Ред. — смеется). Классика жанра. Тебе платят деньги и ты можешь нанимать более качественных специалистов.

— Какие рекомендации можно дать розничным инвесторам, чтобы получить качественную информацию об акциях, облигациях того или иного эмитента?

— Приводу небольшой пример, чтобы ответить на ваш вопрос. У нас в штате есть один человек, не буду его называть, но широко известный в узких кругах. Он сидит на рабочем месте, читает финансовую отчетность разных компаний, а потом неожиданно спрашивает: «Посмотри-ка стакан в таком-то неликвиде. Есть ли жизнь в бумаге? Ну, давай собирать, поставь бид». Проходит 2 месяца и акция вырастает в 2 раза. Ее все уже хотят купить. Он прочел отчет намного раньше остальных, выяснил, что компания сменила владельцев, они получили какую-то налоговую льготу, которой не было у предыдущих владельцев. И этого никто не видел. Но чтобы этим заниматься, наверное нужно быть самим… (Ред.- смеется).

— Как вы относитесь к стратегии торговли арбитража слияния и поглощения?

— Да, известная тема. У нас есть клиент, который эту стратегию. Он спокойно анализирует эмитента с нашими аналитиками. К примеру, когда Орифлейм покупает Калину. Оценивает риски отмены сделки. В целом, стабильно и внимательно анализирует: могут отменить сделку или нет. Вошел в акцию, 20-30% годовых в течение месяца. Стратегия рабочая, но она требует внимательности: вы зарабатываете по копеечке, а потом сделка слияния срывается и вы теряете 20% сразу, как было в случае Шлюмберже-EDCL.

— Что произойдет, если отменят санкции против России — какая реакция будет у рынков?

— Фьючерс на РТС взлетит, рубль вырастет. Однако я не верю, что отмена санкций будет неожиданной. Ей будут предшествовать длительные разговоры — это постепенный процесс. Каждый раз неопределенность начнет снижаться. И как только выйдет новость об отмене санкций — так здесь и стоит продавать.

— Политические инсайдеры заранее смогут отыграть отмену санкций?

— Вряд ли. Это процесс, в котором сохраняется какая-то неопределенность: как можно до конца быть уверенным, что сегодня в голове у политиков, у Владимира Путина или Ангелы Меркель? А вдруг, собьют, не дай Бог, очередной самолет? И все намерения о снятии санкций могут резко развернуться вспять.

— Фактор случайности все равно остается?

— Да, всегда. При этом надо понимать, где фактор случайности сглажен, то и движений больших не бывает.

— Как вы относитесь к стратегии лонг/шорт, которую используют хедж-фонды?

— У нас есть шутка: лонг/шорт — это когда открываешь позиции лонг и шорт по акциям «Газпрома» на разные «книжки» (Ред. — портфели). И какая «книжка» заработала, ту начальству и показал (Ред. — смеется).

Что касается вашего вопроса, то надо понимать, что любые спреды, даже внутри отрасли, могут ломаться. Эта стратегия работает только до того момента, когда акции ходят в коридоре. Люди пишут роботов, которые помогают мониторить эту стратегию. Акция вышла из боковика, растут объемы и тут уже пора закрывать спред. Помню был период, когда люди играли акции «Газпрома» против «Сбербанка». Они ходили вместе, а потом спред начал резко расходиться. Тоже самое может относиться и к внутриотраслевым бумагам — посмотрите как периодически расходятся спреды «Магнита» и «Пятерочки». Но не забывайте, если встанете в шорт «Магнита» как долгосрочный инвестор, то вам придется за него платить (Ред. — за шортовую позицию по РЕПО с брокером). Этот спред может схлопываться многие годы. Хедж-фонд сделает 1 к 5 плечо и косты по плечу (Ред. — расходы за маржинальное кредитование) у него минимальные. Он возьмет 20% и 10% станет его чистой прибылью. А с учетом плеча — уже 50%. Однако прибыль розничного инвестора съедят косты, так как возможности для столь дешевого фондирования у него нет.

— Обращать ли российским инвесторам свое внимание на такую вещь, как «керри-трейд»?

— Недавно нефть скорректировалась на 10%, а рубль оставался на прежних уровнях. Это было как раз следствием керри-трейда. Эта динамика продолжалась до выступления Путина (Ред. — когда он сказал в конце июля на встрече с премьером Медведевым в негативной оценке про укрепление рубля). И хедж-фонды делали керри-трейд: инфляция падает в России, центробанк ведет спокойную политику, никто лишних денег не печатает. Вы берете доллары США, занимаете их, продаете доллары США за рубли и покупаете ОФЗ. Вот ваш керри-трейд. Или же продаете форвард на курс рубля к доллару США, который закладывает процентную ставку, но тот, кому вы продали форвард — он на споте автоматически продает доллар. И люди могут сидеть в таких трейдах несколько месяцев.

Кстати. я тоже купил по 63,07 рублей, когда увидел новость о высказывании Путина по рублю. «15 минут — это было уже давно», — моя любимая поговорка про необходимость принятия таких быстрых решений на рынке. Выскочил слишком рано, чуть выше 64 рублей. Долгосрочного инвестора из меня не получится. Проехался в сделке с сайзом (Ред. — объемом) в 5 млн. долларов США.

— Почему такая высокая корреляция у российских акций с индексом ММВБ?

— Приведу пример с американского рынка: вышла отчетность лучше прогнозов и акция Apple открывается ростом на 8%. При этом сам индекс S&P500 в плюсе всего 0,2%. Самая крупная компания +8%, а индекс всего 0,2% — как такое может быть? Потому что там нет такого, как на российском рынке, когда прибегает какой-то иностранный фонд и начинает скупать акции, разгоняя котировки. В США основные деньги местные и все уже вложено в акции. Если он покупает Apple, то продает Google. На российским рынке такое бывает, но реже. Однако необходимо учитывать, что PE российских акций низкий. У Газпрома PE 2-3 и следует понимать, что эта акция торгуется, по сути, как некий форвард на будущее после Миллера (если ее реструктуризируют и компания станет более эффективной).

После «крымских событий» фондовый рынок России впал в 2 состояния: все покупают Россию или продают. Некоторое время даже на ММВБ все определялось курсом на доллар США-рубль. Зачем вам торговать акциями или фьючерс РТС, если можете купить доллар США-рубль? Потом он привязался к нефти. И все начали торговать нефть. Эта миграция была видна по активным клиентам: ушли из акций «Сбербанка» в индекс РТС, затем в доллар США, потом на нефть. Сейчас все мигрирует обратно и хороший поток бывает и в отдельных акциях.

— Волатильность привлекает клиентов?

— Да, но она ухудшает качество клиентов, которые торгуют. Одно дело, когда клиент заходит на 10 млн. долларов в надежде заработать на 1%. Или, наоборот, когда клиент покупает на 1 млн. долларов США в расчете на движение в 10%. Как для брокера, более интересный рынок, когда идет ралли и рынок растет. Клиенты становятся более активными и чаще торгуют. Менее волатильный рынок — это более плотные объемы.

— Вам, как брокеру, запомнились 3-е марта «крымский гэп» и 16-е декабря «черный вторник» 2014 года? В чем были биржевые причины этих аномальных событий?

— Любое резкое движение на бирже связано с его неожиданностью, так называемым «черным лебедем». Он прилетает из ниоткуда. Крым — это было неожиданное событие для многих биржевых игроков.

— Я опрашивал опционщиков, они сказали, что 3-е марта для них более страшный день, чем 16-е декабря...

Это связано с дельта-хеджированием, когда нужно перекрывать позицию. Рынок открывается резким гэпом и вы уже пропустили точку для дельта-хеджа. Если у вас открыт шорт по волатильности, то сразу попадаете в неприятную ситуацию (Ред. — 3-го марта еще были проблемы с ликвидностью в стакане, ее попросту не было, так как все опционные маркетмейкеры разбежались).

— В фейсбуке Сергей Романчук и Яков Миркин поспорили: кто же виноват в девальвации рубля — банки или экспортеры?

— Ну какие банки? Если «Роснефть» взяла 600 млрд. непонятного кредита, который зареповала рублями. Экспортеры все сидят, видят, что доллар уходит в небо… В момент «черного вторника» в декабре 14-го в стакане вообще исчезли офера в районе 70+. рублей за доллар США

— Торгуете деривативы на акции?

— Нет, не торгую. У нас есть целый отдел, который связан с деривативами. Мои лимиты не менялись с 12-го года.

— А как хеджируетесь в момент быстрого падения рынка?

— Могу открыть фьючерс на индекс РТС, но опционы и фьючерсы на «сингл стоки» обхожу.

— Модная тема фондовый рынок Ирана после отмены санкций в результате «ядерной сделки»...

— Да, мы уже несколько раз клиентов возили туда. Думаю, когда иранский рынок откроется (вопрос 2-3-х лет), то надуют страшный «пузырь». Примерно похожее тому, что было в Африке в 2008 году. Это как некая инвестиционная мода. Все побегут открывать фонды под идею вложений в акции Ирана. Потом они приходят в регион и понимают, что торгуемых активов мало, покупать особо нечего. И все акции сразу вырастают в несколько раз. Пытаются продать — а продавать некому. Мода пропала и «пузырь» сдувается. С Ираном будет тоже самое.

— Кто первый встал, того и «тапки»?

— Да, но надо успеть продать. Так, в Нигерии обороты до 2008 года были 130 млн. долларов в день, сейчас 7-8 млн. долларов. В России 5-6 млрд., сейчас 600-700 млн. в день.

— Обороты станут одни из предвестников интереса спекулянтов?

— Обороты, как правило, сильнее падают, чем индексы. Те, кто не успел продать просто забывают про эти позиции в портфеле из-за их малого удельного веса.

— Я слышал, что британские «гилты» (Ред. — государственные облигации) за последние 30 лет обогнали индекс FTSE 100 — в России возможна такая ситуация с ОФЗ и индексом ММВБ?

— Думаю, если вы ОФЗ посмотрите на графике за 5-10 лет, то они наверняка обыграли многие акции. Сейчас перекос в бондах, который будет продолжается какое-то время. Если бы я был пенсионером и мне пришлось инвестировать пенсионные сбережения, то искал бы какие-то «длинные» корпоративные бонды развитых рынков. Если видите бонды с доходностью выше 5%, то надо хватать их.

У меня есть своя «теория всего». В частности, мне кажется, нулевые ставки сейчас — это примерно навсегда. Поэтому доходные и надежные бонды становятся все большей редкостью.

Сейчас мировой прогноз по средней продолжительности жизни выглядит достаточно оптимистично. Представьте, что все на Земле пенсионеры и у всех по миллиону долларов и во что они будут инвестировать? Люди экономили на потреблении, и сэкономили слишком много, чтобы нынешнее молодое поколение могло эти сбережения освоить. При этом продолжается экспоненциальная автоматизация производства. Риски дефляции становятся все сильнее и сильнее. Нулевые ставки — это не прихоть нескольких центральных банков, но отражение гораздо более глобальных процессов. Вы же за хранение золота платите? Вот и за хранение денег стали платить.

— Несколько вопросов от читателей социальных сетей. Как бороться с фронтраннингом брокеров (Ред. — опережение ордеров клиентов, недобросовестная практика на финансовых рынках)?

— Никак. Ибо нет таких брокеров, кто мог бы «фронтраннить». И смысла никакого нет. Разве что в ситуации, когда какой-то явный инсайдер скупает акции. Но это локальные вещи и вам, обычным добросовестным частным инвесторам, они нет грозят. А так, клиент, как правило, не дает ордер «купи мне здесь по такой цене, а там смотри сам». Таких добрых давно нет. Дается поручение купить по средневзвешенной цене. И девать этот «фронтран» потом некуда, так как ордера клиента не приведут к разгону акции.

— Как-то изменились доходы брокеров последние годы? Кто более высокооплачиваемые в отрасли:buy-side или sell-side?

— Думаю, доходы упали сейчас на уровень 2003-2004 года.

— Какие перспективы у российского фондового рынка?

— Будет ползти вверх. Может, с некоторыми перерывами и провалами. В принципе, российский рынок должен чувствовать себя хорошо, так как он по-прежнему недооценен из-за санкций. На любом улучшении ситуации будут приходить новые инвесторы. Кроме того, в России ставки 9-10% годовых, а в мире — около нуля. Поэтому будут люди, которые ловят керри-трейд.

— Профессиональный трейдер должен обыгрывать бенчмарк?

— Нет, это вопрос к портфельным управляющим. Моя задача, как брокера, это обеспечить качество исполнения ордеров, комиссии — не проиграть средневзвешенной цене, не забыть про ордер клиента и т.п.

— Проп-трейдинг на втором плане?

— Проп — совсем другая вещь. В инвестиционном банке это отдельная позиция. Человек сидит отдельно от «флоу-трейдера» (Ред. — трейдер, который исполняет заказы клиентов). Он не должен видеть, что делают клиенты. При этом проп-трейдер не обязан торговать только через свой инвестбанк. Он торгует и через других крупных брокеров, чтобы получать от них исследования. Во многих западных банках «пропы» вообще запретили и вывели в отдельный бизнес.

— Есть ли у вас любимый сектор на ММВБ?

— Мой любимый «сектор» — это ADR на Лондонской бирже (Ред. — смеется). На ММВБ сектора особо не разделяю.

— Были ли у вас «сливы», ошибки, после которых было особенно тяжело?

— Для трейдера главное качество — это короткая эмоциональная память. Потерял деньги — быстро забыл об этом, заработал — тоже забыл. Смотришь на график и понимаешь, что мог бы пересидеть любую позицию и закрыть ее в плюс. Однако это может произойти и через год.

— Сколько живет ваша позиция, когда котируете клиенту?

— Обычно не больше 15 минут. «Брать риск» на деньги фирмы — для этого нужны веские причины. Не закрытый вовремя риск, полученный в результате сделки с клиентом – такой причиной не является.

— Как складывается ваш типичный рабочий день?

— Прихожу на рабочее место за 30 минут до открытия Московской и Лондонской бирж. И ухожу в районе 19 часов. В обед перекусываю у торгового терминала, так как непрофессионально покидать его во время торгов (Ред. — сессия идет непрерывно). Для этого у нас развозят тележки с ланчами по офису. В конце рабочего дня забываю про рынок и отдыхаю. Сейлзам же порой приходится работать круглые сутки.

— Если растет объем вложений в индекс MSСI, то что-то перепадает российскому рынку?

— 4-5%, в зависимости от доли России в индексе. Индексные фонды так и работают — машинально, приходят деньги, их вкладывают в индекс в соответствии с пропорциями. Чем и интересны MSCI-индексы — они управляют самым большим объемом в мире, при этом не имея там ни доллара США (речь об ETF-фондах, которые применяют разработки индексного провайдера MSCI).

— Есть ли какой-то западный «кукловод» на нашем рынке акций?

— Нет, такого не существует. Это все популярная мифология. В общем то, примерно того же происхождения что и обще-религиозные представления о том что есть «что-то больше всех нас». Есть крупные, средние фонды, ритейл. Какие-то фонды специализируются на отдельных отраслях, к примеру, на акциях металлургии. ЕстьETFы. Принес американский пенсионер деньги фонду, они их распределили в активы, в том числе и что-то перепало России. Или менеджер новый пришел — продал акцию, которую недавно купил старый менеджер, она ему просто не нравится. На самом деле, биржевой рынок — это масса несвязанных друг с другом людей и событий.

— Будете ли выступать в ЛЧИ (Ред. — ежегодный конкурс «Лучший частный инвестор», организуемый в сентябре-декабре «Московской биржей»)? Когда вернетесь в новостную ленту «ФИНАМ»?

— Нет, на свои деньги я активно не торгую, хватает адреналина и на работе. Мне попросту не интересно участие в таких мероприятиях, вроде ЛЧИ. В ленты я не пишу, но периодически у меня просят комментарии по рынку.

— Фонд RSX - можете про него рассказать (Ред. — западный индексный фонд, повторяющий динамику индекса РТС)?

— Есть розничные клиенты, к примеру, у швейцарских банков. Они не могут напрямую зайти, вот и покупают российские активы через такие фонды.

— А как они обрабатывают свои ордера?

— Думаю, у них есть любимые программный деск, наверняка из числа крупнейших инвестиционных банков. Отдают этому деску, он и обрабатывает большие ордера.

— С теми трейдерами, с которыми торгуете на рынке, во внерабочее время встречаетесь, дружите?

— Нет, мы знаем друг друга, но не встречаемся во внерабочее время. В Лондоне люди могут пойти в паб после закрытия. Рынки становятся все более электронными, что снижает фактор личного неформального общения.

— Престиж профессии брокера в России вырастет со временем?

— Слишком узкая профессия и мало узнаваема. Думаю, вряд ли что-то изменится.

— Можете пожелать что-то частным инвесторам, трейдерам?

— Человек без работы над собой в условиях биржевого трейдинга не сможет добиться успеха здесь. Обыгрывать рынок невероятно сложно и эмоционально тяжело. Таких людей — как Уоррен Баффет — их единицы. 99,9% обыгрывающих эффективные рынки — это люди, которым просто повезло в текущий момент времени. В следующий раз им не повезет. Поэтому я посоветовал бы людям ориентироваться на долгосрочные вещи и покупать крупные российские компании с хорошими дивидендными историями. Делайте меньше сделок портфелю, каждая ваша сделка — это комиссия брокеру, бирже, проскальзывание. По сути, вы кормите своей активностью индустрию — 250 сделок в год — это уже 25% годовых комиссии от ваших активов (при комиссии 0,1% за сделку). Когда сделки делаете чаще, чем 1 раз в месяц, то это превращается в казино. А также держите денежную заначку, чтобы выкупить рынок в момент резкой просадки. И если никогда не инвестировали, то попробуйте вначале на небольшую сумму.

Беседовал Роман Некрасов, MarketLab:Financial Innovations