Что такое отрицательные процентные ставки и что с ними делать. Часть I

Читаем, к примеру, на страницах «Свободной русской энциклопедии «Традиция» статью «Отрицательные проценты»:

«Предложение отрицательных процентов цб, попытка ввести свежую ликвидность в оборот через безналичный мультипликатор цб (автоматизация раздачи денег банкам), такая попытка только увеличит счета немногих ростовщиков, деньги у гоев реальной экономики не появятся. Угроза дефляционного коллапса заставляет правительство напрямую направлять «свежие» деньги гоям реальной экономики. Когда правительственные деньги начинают обесценивать капиталы ростовщиков, «скопленные» паразитами средства, во много раз превышающие товарное наполнение, одновременно вываливаются на рынок, вызывая гиперинфляционное завершение ростовщического цикла».

Данный текст, уж не обессудьте, — бред сивой кобылы (хотя бы потому, что в XXI веке абсурдно само карломарксовское противопоставление банковского и промышленного капитала), но уже в следующем абзаце его пытаются «укрепить» цитатой из моей статьи «Тектонические сдвиги», написанной в 2011 году для Национальной деловой сети:

«Отрицательная реальная процентная ставка не имеет ни малейшего отношения и никак не ведёт к свободным деньгам Сильвио Гезеля. Свободные деньги предполагают отрицательную доходность не инструментов долга (облигаций), а непосредственно самого всеобщего эквивалента (денег). Иными словами, через год должны обесцениваться не долговые обязательства, а сами доллары (любая валюта)».

Все знают о моих глубоких симпатиях к великому немецкому либертарианцу, однако в данном контексте создаётся совершенно ложная дихотомия отрицательная процентная ставка vs. Freigeld, которая вообще не имеет права на существование. Хотя бы потому, что свободные деньги Гезеля — эксперимент, поставленный на уровне дюжины местных общин, а отрицательная процентная ставка — реальный инструмент практического регулирования крупнейших экономик современного мира.

Если уж и говорить о реальных эволюционных альтернативах кредитным деньгам, то продуктивнее поминать цифровую валюту (digital currency), а не свободные деньги Гезеля, которые невозможно встроить в существующую экономическую систему.

О том, что введение Freigeld возможно только после тотального коллапса и демонтажа кредитно-денежной системы, я писал ещё в 2007 году («Мула и президенты»):

«Что произойдёт дальше, после крушения USD? Пока не ясно, однако можно не сомневаться, что наступит новая эра в экономике и цивилизации. С новыми деньгами, новыми отношениями в обществе, новыми приоритетами и новыми центрами притяжения. Недостатка в теориях не существует – от возрождения концепции денег как меры веса и новой привязки (не к золоту и серебру, а к потребительским корзинам, более соответствующим современным представлениям о ценностях) до модели «свободных денег» (Freigeld) Сильвио Гезеля. Все это, однако, уже совсем другая история!»

Соответственно, любое сравнение, параллели и противопоставление отрицательной процентной ставки свободным деньгам является недопустимой спекуляцией. Подобная спекуляция, возможно, и допустима в мифологии «Русской Традиции» и байках про «вставание с колен» (непременно почему-то зацикленных на кровососущих банкиров и честных производственников-гоев), однако лишь запутывает всякого, кто хочет разобраться в реальном положении дел с современной экономикой.

Считаю, что самый действенный способ избежать вульгарной мифологизации той или иной сложной профильной концепции, попадающей в поле обывательской мысли, — это выполнить адекватный перевод этой концепции на язык здравого смысла. Бесполезно и даже вредно жонглировать терминами и стращать многозначностью рассматриваемого явления. Во-первых, потому что человек, далёкий от профильного знания (в нашем случае — макроэкономической теории), от трансляции реальной сложности предмета только запутается. Во-вторых, научные аспекты явления в общественно информационном поле лишены смысла, поскольку это поле функционирует по совершенно иным, собственным законам.

Этим мы и попытаемся заняться далее, а именно: выведем понятие отрицательных процентных ставок (negative interest rates) из профессионального (экономического) контекста и закрепим его в языке здравого смысла. И тогда никакие манипуляторы не заставят нас потреблять мифологемы, выдаваемые за учёную мудрость деятелей мировых центробанков. Итак, перефразируя тонкую иронию Вуди Аллена, обозначим нашу тему как «Всё, что вы хотели спросить об отрицательных процентных ставках, но боялись спросить».

Самое важное, что нужно сходу для себя уяснить — это контекст. В нашем случае контекст реализован в двух плоскостях.

1. Где устанавливают отрицательные процентные ставки?
2. О каких процентных ставках идёт речь?

Отвечаю сегодня на первый вопрос: отрицательные процентные ставки — это один из инструментов Центрального банка, применяемых для регулирования экономики в рамках монетаристской модели на этапах краткосрочного долгового цикла известных как дефляция и рецессия.

За подробностями отсылаю читателей к экономической модели Рея Далио, здесь же приведу лишь цепочку признаков, характерных для данного этапа: снижение потребления ведёт к снижению спроса на товары и услуги, которые, в свою очередь ведут к снижению цен, то есть дефляции, и снижению экономическое активности, то есть рецессии.

Итак, на вопрос где устанавливают сегодня отрицательные процентные ставки, мы даём ответ: в странах, переживающих дефляцию и рецессию. Речь идёт, в первую очередь, о Соединённых Штатах, Канаде, Австралии, Японии, Швейцарии и странах Евросоюза.

Отрицательные процентные ставки в январе 2016

Сразу важное пояснение: отрицательные ставки не имеют никакого отношения ни к России, ни к Бразилии, ни к Китаю, ни к Индии! Для каждой из перечисленных стран по разным причинам. Скажем, Россия и Бразилия находятся на совершенно иной стадии развития экономических циклов: здесь рецессия и дефляция уже переросли в так называемый делевередж, который характеризуется резким снижением потребления, обвалом доходов населения, исчезновением кредита, падением цен активов, балансированием банков на грани банкротства, обрушением фондовых рынков и нарастанием социальных трений. Помимо этого и Россия, и Бразилия строят совершенно отличный вариант капитализма, управление которым осуществляется гибридными методами: монетаристская модель дополняется авторитарным популизмом и волевым вмешательством власти в естественные экономические процессы.

Последнее относится и к Китаю, который ещё далёк от делевереджа и только-только вступает в дефляцию и рецессию.

Наконец, в Индии вообще никакого экономического и долгового кризиса нет и страна переживает этап долгосрочного восходящего экономического цикла.

Страны с отрицательной процентной ставкой в декабре 2010

Самый популярный инструмент борьбы с дефляцией и рецессией — снижение Центробанком процентной ставки (о какой ставке идёт речь узнаем чуть ниже). Этим занимались Федеральный резерв и Европейский Центробанк на протяжении всех 8 лет после наступления кредитного кризиса в 2007–2008 годах.

Процентные ставки центробанков в январе 2015

Параллельно со снижением процентной ставки использовался другой инструмент — количественное смягчение (Quantitative Easing), суть которого заключается в активном вмешательстве Центробанка в свободную торговлю государственными долговыми обязательствами с целью контроля за процентными ставками этих ценных бумаг. Подробно механизм количественного смягчения я описал в серии статей, к которым и отсылаю самых любознательных («Шизики на травке», «Мы давно уже там»).

После того, как процентная ставка была снижена Центробанками стран, пребывающих в дефляции и рецессии, до нуля, а механизмы количественного смягчения перестали давать результат, взоры монетаристов обратились к последнему — и самому неортодоксальному! — инструменту: отрицательной процентной ставке.

Надо сказать, что первым практиковать отрицательную процентную ставку стал Центробанк Японии, который ввёл её аж в январе 2003 года, задолго до нового кризиса. Дело в том, что Япония пребывает не в рецессии и дефляции (вернее не только в них), а в полноценной и тотальной депрессии (делевередже) уже на протяжении более, чем четверти века! И никак оттуда не может выбраться. Похоже, что и не выберется в рамках выбранной экономической модели управления.

В середине 2014 года отрицательные процентные ставки ввёл Европейский Центробанк. Затем главные банки Швеции и Швейцарии. Самое главное, что нужно понимать: вектор движения теперь задан и переход к отрицательным ставкам Центробанков остальных стран, охваченных дефляцией и рецессией — в первую очередь, Федерального резерва США — теперь вопрос времени.