Обвал пирамиды ГКО

     Здрайвствуйте, прочел книгу 100 великих афер ( из цикла 100 великих) и хотел бы поделиться наиболее инетерсными вещами, связанными с Россией.
Советую прочесть эту книгу всем трейдерам. Она очень познавательна и позволит сделать выводы о доверчивости и корысти людей.




В августе 1998 года Россию постигла тяжелая финансовая катастрофа, оставившая без средств к существованию более одиннадцати миллионов российских граждан. Утех, кто сохранил за собой место работы, зарплата была урезана в среднем на две трети, со 160 до 55 долларов в месяц. За официальной чертой бедности оказались около 40 процентов граждан России.
Кризис был связан с масштабными спекуляциями, в основе которых лежали государственные краткосрочные облигации (ГКО) — ценные бумаги Министерства финансов Российской Федерации с определенным сроком их погашения и гарантированным процентом доходности. Выпуск подобных облигаций — общепринятый в мировой экономике механизм привлечения денежных средств. Полученные деньги пускаются в оборот, приносят прибыль — она идет на погашение стоимости и выплаты процентов, а также на нужды государства. Но Россия и на этот раз пошла своим путем.

Впервые ГКО появились на ММВБ 18 мая 1993 года, и вскоре эти ценные бумаги стали основой фондового рынка России и главным средством финансирования бюджетного дефицита. ГКО были абсолютно ликвидными облигациями со сроком обращения в 3, 6 и 12 месяцев и номиналом в миллион рублей. Наибольшей популярностью пользовались самые «короткие» ГКО. Банк России продавал облигации существенно ниже номинала, но Минфин выкупал их позднее по номиналу. Разница между ценой покупки и продажи составляла доход держателя ГКО.
При малом числе заявок государство могло снизить цены на облигации, чтобы стимулировать спрос. Когда спрос был велик, цена на облигации повышалась. Доход по ним составлял 30—50 процентов, а порой достигал немыслимых 250 процентов! Таким образом на фоне экономической разрухи в стране, неплатежеспособности половины производственных предприятий на российском финансовом рынке можно было не прилагая усилий получать 100 процентов прибыли, гарантированной государством.
Успех первых торгов побудил Министерство финансов расширить рынок краткосрочных облигаций. «Однако щедро расплачиваясь с держателями выходящих в тираж ГКО, государство отдавало им лишь часть денег, выручаемых от продажи все новых серий, — отмечает видный историк Рой Медведев. — Именно эти признаки — короткие сроки обращения, высокая прибыль при погашении облигаций, средства для которой черпались не из бюджета, а за счет притока все новых и новых покупателей, — придавали операциям по ГКО форму опрокинутой пирамиды. В сущности, это была классическая финансовая пирамида, которую строили не частные лица, а государство».
Уже в 1995 году ГКО появились тревожные симптомы, когда доходов от размещения новых серий не хватало на погашение вышедших в тираж. А между тем впереди были выборы в Государственную думу и на пост президента. Правительству срочно требовалось найти новые источники заимствования. Существовало лишь два пути — повысить доходность ГКО и разрешить участие в этой игре иностранцам.
В первые месяцы 1996 года доходность ГКО поднялась до 100 процентов. За месяц до президентских выборов она возросла до фантастических 250 процентов. При среднем сроке обращения ГКО в 134 дня владельцы облигаций могли удвоить свой капитал менее чем за четыре месяца! Это были сумасшедшие прибыли, и в игру на рынке ГКО втянулись не только крупные банки, но страховые и пенсионные фонды, предприятия и научные институты. Не удержалась и церковь: даже настоятели православных и мусульман охотно покупали ГКО.
В результате правительство добилось не поставленных, а прямо-противоположных целей: вместо того, чтобы финансировать развитие экономики, рынок ГКО, наоборот, вытягивал, словно пылесос, денежные средства из промышленного сектора, обескровливая его. Директора, не заботясь о нуждах своих предприятий, об их перспективах, направляли все средства на рынок ценных бумаг для сверхвыгодной «прокрутки».
Номинал в один миллион рублей мог отпугнуть только рядовых россиян, но не влиятельных людей. При расследовании, проведенном «Новой газетой» по поводу сверхвысоких доходов вице-премьера Анатолия Чубайса в 1996 году, была обнаружена весьма простая схема обогащения «особо важных персон»… Еще в начале 1996 года Чубайс получил от банка «СБС-АГРО» беспроцентный кредит в миллион долларов, на которые банк, по поручению Чубайса, приобрел несколько облигаций ГКО. Через три месяца облигации были погашены, и кредит банку возвращен. У Чубайса, однако, осталась прибыль в миллиард 700 миллионов неденоминированных рублей.
В 1996 году иностранные инвесторы вложили в ГКО около 6 миллиардов долларов. Прибыль оказалась столь велика, что на следующий год на фондовом рынке России начался бум. Эксперты международных финансовых корпораций отмечали, что российский фондовый рынок является лучшим в мире по доходности. Один из западных финансистов с удивлением говорил своим коллегам: «Мне кажется, что русские просто дарят мне миллионы долларов». Во многом благодаря иностранным инвесторам пирамида ГКО продолжала расти.
Когда в конце октября 1997 года накатила первая волна кризиса и упали цены на рынке ГКО, Центральный банк России какое-то время пытался одновременно поддерживать и рынок ГКО, и курс рубля. Центробанк покупал краткосрочные облигации, тем самым поддерживая рынок, а инвесторы с полученными от продажи ценных бумаг рублями тут же меняли их на доллары, вынуждая Центробанк продавать валюту. В итоге за ноябрь 1997 года уровень валютных резервов значительно сократился. В дальнейшем Центробанк перестал поддерживать рынок ГКО, что привело к падению цен на краткосрочные облигации и, как следствие, к росту процентных ставок по ГКО. Это привлекло новых инвесторов, но не в тех масштабах, которые необходимы для жизни финансовых пирамид.
В начале 1998 года около 40 процентов, находившихся в обращении ГКО, были частью активов Центробанка и Сбербанка. Выплаты по ГКО превысили доходы страны ровно вдвое. Валютные резервы Центробанка истощались, но полученные от сделок рубли Центробанк сам вкладывал в ГКО. Чиновники, от которых зависели все решения, и игроки в ГКО были одними и теми же персонажами…
Правительство какие-то меры все же принимало. Один из участников событий 1998 года — исполнительный директор Международного валютного фонда от России Алексей Можин рассказывал в интервью: «Последняя попытка выкрутиться состояла из трех элементов. Первый — это антикризисная программа российского правительства, в которой предусматривались меры по сокращению дефицита бюджета. Эта программа была подробно прописана в нашем соглашении с Международным валютным фондом (МВФ). Второй элемент — это крупномасштабный пакет международной финансовой помощи на сумму 22,6 млрд. долларов. Только от МВФ Россия рассчитывала получить до конца 1998 года 12,5 млрд. долларов, не считая кредитов Всемирного банка и двусторонних кредитов. Наконец, третий элемент, о котором многие забыли, — предложенный Минфином обмен ГКО на долларовые еврооблигации».
Процентные ставки по 7-летним и 20-летним еврооблигациям были установлены на уровне 13—15 процентов, то есть инвесторам предлагалось уйти с рынка ГКО с финансовыми потерями. Почти все держатели коротких бумаг остались на рублевом рынке, понадеявшись на то, что помощь МВФ и программа российского правительства позволят сохранить пирамиду по крайне мере еще на 3—4 месяца. В итоге инвесторы обменяли ГКО на еврооблигации всего лишь на сумму 4,5 млрд. долларов, что составляло немногим более 10 процентов общего объема рынка ГКО.
В мае 1998 года продажа ГКО приобрела массовый характер. Председатель Центробанка России Сергей Дубинин во время деловой поездки в Киев заявил, что процессы, происходящие на рынке ГКО, могут привести через 2—3 года к банкротству государства. Это заявление, растиражированное прессой, только усилило бегство инвесторов с рынка ГКО. В брошюре «Фондовый рынок», подписанной в печать в конце мая, профессор Эри предрекал: «Это учебное пособие выходит в свет в тот момент, когда терпит крах величайшее финансовое мошенничество всех времен. Крах пирамиды ГКО неизбежен. Искусственно вырытая стараниями кредиторов и постоянно увеличивающаяся долговая яма многократно превышает российскую денежную массу. В нее упадет Правительство. Всеобщая разруха и гражданская война становятся неизбежными. Это произойдет в ближайшие год-полтора».
Положение становилось критическим. Минфин попытался расширить продажу двухгодичных облигаций, а также ГКО с годичным сроком обращения. Однако денег на погашение вышедших из обращения облигаций не хватало. Полученные от МВФ 4,781 млрд. долларов были истрачены всего за одну неделю. По официальной версии, Центральный банк продал эти доллары российским и иностранным банкам для того, чтобы защитить курс рубля и тем самым избежать девальвации. Валютные резервы таяли на глазах, инвесторы начали крупномасштабный вывод капитала из страны. Каждую среду Минфин должен был погашать ГКО и размещать новые облигации, чтобы получить средства для погашения старых. Рынок ГКО по номиналу составлял в то время около 40 млрд. долларов.
Кредит МВФ был использован для вывода из-под удара влиятельных российских
игроков, которые сбрасывали крупные пакеты рублевых облигаций и тут же получали за них доллары по текущему курсу. Иностранные игроки на рынке ГКО также получили возможность обменять рублевые облигации на долларовые и, таким образом, дефолт их не коснулся.
Доктор экономических наук Сергей Глазьев прокомментировал историю с кредитом МВФ следующим образом: «С точки зрения морально-этической, в ситуации, когда рубль падает и никто доллары не продает и вдруг появляется 4,8 миллиарда, которые можно купить по 6 рублей за доллар, а больше нигде на рынке вы этого сделать не можете, ясно,
что это разновидность сговора с целью присвоения государственных денег, по сути дела, которые Россия взяла на себя по явно уже к тому времени завышенному курсу рубля.[...] А с точки зрения юридической была обычная процедура. Кому-то повезло — я так могу сказать. Конкретные банки — просто так случилось — оказались в нужное время в нужном месте и сумели получить по дешевке доллары».
Развязка приближалась, а все главные лица страны покинули Москву. Президент Ельцин улетел на Валдай ловить рыбу. Глава Центробанка Дубинин и руководитель президентской администрации Чубайс уехали отдыхать за границу. Кириенко отправился с визитом в Пермь и Казань, заявив, что устойчивости рубля ничто не грозит. Но все это не остановило развивавшейся паники на фондовом рынке. Всем лидерам пришлось срочно возвращаться в Москву.
Последнее слово было за премьером Кириенко, которому Ельцин дал полномочия для окончательного решения. 17 августа после бурного ночного заседания, завершившегося лишь в 4 часа утра, правительство России приняло решение объявить технический дефолт, то есть заморозить текущие выплаты по ГКО и переоформить все ГКО со сроками погашения до 31 декабря 1999 года в новые ценные бумаги, все выплаты по которым будут перенесены в XXI век.
Мнения экономистов разделились: одни считали это решение преступлением, другие — необходимым и своевременным. Характерен диапазон заголовков в российской прессе: от «Кто дал мальцу спички?» до «Мужество Кириенко». Размах и глубина последствий дефолта для российских финансов и банков, для населения и престижа России были столь велики, что Ельцин отправил Кириенко в отставку. Рубль упал в четыре раза. Тысячи предприятий оказались банкротами. Мигом обнищали миллионы людей. Крах получил соответствующую оценку мировой финансовой системы в опустившихся до африканского уровня кредитных рейтингах России. Российский ВВП всего за полгода сократился на две трети — с 422 до 132 млрд. долларов. И в то же время сотни чиновников свои капиталы приумножили. В этом — главный итог рухнувшей пирамиды ГКО.
Генеральный прокурор России Юрий Скуратов распорядился расследовать эту аферу. Его подчиненные провели выемку базы данных Межбанковской валютной биржи. Работа колоссальная — всего в реестре значилось 45 тысяч человек. Оказалось, что на рынке ГКО активно играли многие должностные лица. Скуратов назвал фамилии 780 крупных государственных чиновников. Среди них — первый вице-премьер правительства Анатолий Чубайс, вице-премьер Валерий Серов, министр иностранных дел Андрей Козырев (этот вкладывал в ГКО астрономические суммы), министр образования и науки Александр Тихонов, первый заместитель министра финансов Андрей Вавилов, заместитель председателя ЦБ Сергей Алексашенко. Не обошлось без Бориса Березовского и представителей Министерства обороны. В числе азартных игроков числились обе дочери президента — Татьяна Дьяченко и Елена Окулова. Факт этот задокументирован. Если к Окуловой особых претензий не было — она не госслужащая, то Дьяченко — советник президента, не имела права заниматься коммерческой деятельностью, «Там были криминальные авторитеты, олигархи. Вообще было подозрение, и я убежден, что работала гигантская «стиральная машина», где отмывались нетрудовые доходы, шла легализация «грязных» денег. Всегда можно было сказать: «Я их выиграл на рынке ГКО»», — рассказывает Юрий Скуратов.
В действиях чиновников следователи усматривали следующий состав преступлений. Во-первых, злоупотребление должностными полномочиями. Они использовали служебную информацию о ситуации на рынке ГКО в корыстных целях. Во-вторых, уклонение от уплаты налогов. В-третьих, незаконное участие в предпринимательской деятельности. Чиновники не могли не понимать, что пирамида рано или поздно рухнет. Но возможность получения гарантированных сверхприбылей была для них важнее интересов страны.
Расследование аферы шло полным ходом, когда в начале февраля 1999 года генеральный прокурор России Скуратов был вынужден уйти в отставку. Его преемник расследование приостановил. Премьер-министр Евгений Примаков пытался вскрыть истинные причины дефолта. «Следует, не откладывая, открывать уголовные дела, — написал он на справке МВД. — Ущерб, нанесенный государству, огромен». Но, как только он пообещал выделить сто тысяч камер для лиц, замешанных в экономических преступлениях, убрали самого Примакова, а дело замяли. Сама же пирамида ГКО вошла во все учебники экономической истории, как пример одной из величайших финансовых афер нового времени. 

© Из книги 100 великих афер.