Маленькая ремарка по де-колонизации России

Тимофей Мартынов, да ладно. Само собой. У них там целые институты работают над этим, все варианты просчитаны, вплоть до смены неугодного режима. 

Ирак, Ливия, Сирия… посмотри как сценарии прописаны. 

Россия…

Тимофей Мартынов, 200-летнего британского колониализма в Индии, которое по некоторым подсчетам стоило стране $45 трлн вывезенных богатств.

Value, в чем деградировал, можно конкретно?

Виктор Иванов, построить империю, наподобие СССР не хватит политической воли.

По факту, импорт продовольствия из-за границы стал одним из главных факторов, приведших к крушению советской системы.

Святой Николай высоко ценил японскую дисциплинированность, стремление японцев к строгому соблюдению законов. Летом 1905 г. он писал: «Здесь закон и правило царят, и этим сильна Япония. Этим, между прочим, она ныне и Россию бьет. В России – не закон, а «усмотрение», и оттого – разброд и беспорядок. Всякий знает, что закон во всякое время может быть нарушен имеющим право «усмотрения», отчего и не имеющие сего права не хотят знать закона. В Японии – не так. Исполняешь закон и правило – будь покоен, никто тебе не помешает жить и делать свое дело; нарушил хотя бы маленький параграф установленного порядка – долой с твоего места [...]. Японию, несомненно, в этом отношении нужно поставить в образец России, хотя нельзя не заметить, что мертвая японская система значительно выиграла бы, если оживить ее несколько русским «усмотрением» – не тем беспорядочным и самовольным усмотрением, границ не знающим, которое ныне царит в России, а разумным и вникающим»⁹⁴.

В связи с этим примечательна также одна запись, сделанная святым Николаем в конце 1903 г., накануне начала русско-японской войны: «Перед вечером посетил [меня] русский турист, «Владимир Николаевич Страшников, артиллерии капитан», служивший в Порт-Артуре с самого начала занятия русскими его, в последнее время лечившийся в Нагасаки и ныне путешествующий по Японии с женою и маленьким сыном. В разговоре с ним я, между прочим, спросил: «Когда русские заняли Маньчжурию, слышно было, что туземцы очень рады этому – русские освободили их от беспорядочного китайского управления. Теперь же пишут, что маньчжуры возненавидели русских и желают освободиться от них. Правда ли это?». «Пожалуй, что правда», – ответил капитан. «Но отчего же? Русские, кажется, не притесняют их». «Прямо не притесняют, а управлять не умеют, что почти то же. Объясню следующим. У одного умного маньчжура спросили, под чьим бы управлением он хотел видеть свою страну. Он не задумываясь ответил: «Под английским. У англичанина в груди – пусто, но в голове – обильно. Он составит семьдесят семь правил и даст их в руководство управляемым, да сам прежде всего строго исполняет, требует неуклонного исполнения и от других, и у него под рукой знаешь, чему следовать: дорога – ясна и пряма. А у русского в груди – обильно, но в голове – пусто. Закон для него – не закон; он то исполняет его и требует исполнения, то не исполняет и сквозь пальцы смотрит на нарушение, так что у него не знаешь, чему следовать, и не чувствуешь себя обеспеченным»… Не лестно для нас!»⁹⁵.

Во время Русско-Японской войны (1904-1905) в Японии резко усилились антирусские настроения. Святитель Николай Японский (1836–1912), уехавший миссионером в Японию в 1861 году и основавший там Японскую православную церковь, принял решение остаться в Токио, но больше не участвовать в общественных богослужениях, а служить и молиться у себя дома, келейно. Своим прихожанам-японцам свт. Николай сказал:

«Доселе я молился за процветание и мир Японской империи. Ныне же, раз война объявлена между Японией и моей родиной, я, как русский подданный, не могу молиться за победу Японии над моим собственным отечеством. Я также имею обязательства к своей родине и именно поэтому буду счастлив видеть, что вы исполняете долг в отношении к своей стране».

В эти дни в дневниках святителя появляется такая запись:

«Мучительно то, что горишь внутренним, закрытым пламенем. Не с кем поделиться мыслями, не с кем разделить горе; один среди японцев, а их вожделения и интересы – диаметрально противоположные. И еще хорошо, что все вокруг меня так деликатны; о войне – никто ни слова, о японских победах – тем меньше, а лица – такие сиротные, как будто в душе нет радости и торжества, которые так же естественны при их постоянных победах, как моя печаль – при наших постоянных поражениях».

держава Россия. Бог дал ей землю, составляющую шестую часть света и тянущуюся беспрерывно по материку, без всяких островов. И владеть бы мирно ею, разрабатывать ее богатства, обращать их во благо своего народа, заботиться о материальном и духовном благе обитателей ее. А русскому правительству все кажется мало, и ширит оно свои владения все больше и больше – да еще какими способами! Маньчжурией завладеть, отнять ее у Китая – разве доброе дело? «Незамерзающий порт нужен». На что? На похвальбу морякам? Ну вот и пусть теперь хвалятся своим неслыханным позором поражения. Очевидно, Бог не с нами был, потому что мы нарушили правду. «России нет выхода в океан». Для чего? Разве у нас здесь есть торговля? Никакой. Флот ладился защищать горсть немцев, ведущих здесь свою немецкую торговлю, да выводить мелких ж[...] в больших своими расходами, много противозаконными. Нам нужны были всего несколько судов ловить воров нашей рыбы да несколько береговых крепостей. В случае войны эти же крепости защитили бы имеющиеся суда и не дали бы неприятелю завладеть берегом. «Зачем Вам Корея?» – вопросил я когда-то адмирала Дубасова. «По естественному праву она должна быть наша, – ответил он. – Когда человек протягивает ноги, то сковывает то, что у ног. Мы растем и протягиваем ноги, Корея – у наших ног, мы не можем не протянуться до моря и не сделать Корею нашей». Ну вот и сделали! Ноги отрубают! И Бог не защищает Свой народ, потому что он сотворил неправду. Богочеловек плакал об Иудее, однако же не защитил ее от римлян. Я, бывало, твердил японцам: «Мы с вами всегда будем в дружбе, потому что мы не можем столкнуться; мы – континентальная держава, вы – морская. Мы можем помогать друг другу, дополнять друг друга, но для вражды никогда не будет причины». Так смело это я всегда говорил до занятия нами отбитого у японцев Порт-Артура после китайско-японской войны. «Боже, что это они наделали!» – со стоном вырвавшиеся у меня первые слова были, когда я услышал об этом нечистом акте русского правительства. Видно теперь, к какому бедствию это привело Россию. Но поймет ли она хоть отныне этот грозный урок, даваемый ей Провидением? Поймет ли, что ей совсем не нужен большой флот, потому что она – не морская держава?

В трагические годы русско-японской войны святой Николай, страдая душой за свое Отечество, тяжело переживал кощунственную радость европейских и американских христиан-протестантов по поводу бед Православной России. 1 августа 1904 г. (по старому стилю) он пишет: «Грустно начинается шестьдесят девятый год моей жизни. Вдали – канонада Порт-Артура, который, вероятно, долго не выдержит, еще дальше – беспрерывные бои, результатом которых – все больший и больший наплыв в Японию наших пленных. [...] И весь свет торжествует, что Россия разбита и посрамлена. Особенно дикой кажется радость протестантских миссионеров, которые молятся на Японию за то, что здесь не мешают им петь свой кошачий концерт разноголосицы проповеди, и проклинают Россию за недозволение им сего. [...] Все эти Reverend'ы, обливающие ядом своей ненависти Россию, просто изумляют своим антихристианством. Наши настоящие враги, японцы, – куда человечней этих проповедников Христа! Японцы только гордятся и бахвалятся нынешними своими победами и с видом превосходства и пренебрежения трактуют Россию, ненависти же не высказывают. А вот англичане и американцы, особенно все их Reverend'ы, по уши погружены в сатанический грех человеко-ненавидения»¹⁰⁹.

В объективность оценки святым Николаем позиции протестантов как «антихристианской» веришь уже потому, что он, будучи православным «до мозга костей», никогда не пытался обелять «формальных православных» только за то, что они сами себя именуют «православными».