Жизнь продолжается. «Воскресение» завершит российский тур 27 августа в Зеленом театре ВДНХ
Александр Алексеев
Их песни знают или слышали все. Классики русского рока, без которых его, может быть, и не было, — именно «Воскресение» утвердили в этой музыке традиции высокой поэзии. Их песни «Я привык бродить один», «Кто виноват», «По дороге разочарований», «Научи меня жить» и многие другие — можно читать и как самостоятельные стихи. А уж хитов с такой исповедальностью, метафоричностью и глубоким духовным смыслом, кажется, давно уже никто не пишет.
Вечные соперники «Цветов» и «Машины времени», наши старшие друзья, советчики и мудрые, самоироничные люди, в песнях которых можно многому поучиться, — 27 августа музыканты «Воскресения» завершают свой тур по России, продолжавшийся год. В финальном концерте — в Зеленом театре ВДНХ — выступит и бывший участник группы Евгений Маргулис.
А накануне бессменный фронтмен «Воскресения» Алексей Романов побеседовал с обозревателем «РГ».
«Воскресение» — редкий пример верности гитарному року — что было самым сложным для вас на этом пути: запреты на рок в середине 80-х, соблазны моды ради хит-парадов или уход коллег в другие коллективы?
Алексей Романов: Но мы же нигде не расписывались кровью, что все время будем жить в одном сарае и пить из одного тазика. Поэтому состав неоднократно менялся. А что касается стиля, то я слушаю и классику, и джаз, интересовался гранжем. Но всегда возвращался к музыке, которая у меня лучше всего получается. Песню «Кто виноват», кстати, я писал, вдохновляясь английским панком 70-х. Но понял, что это не мое и вернулся к своему, более битловскому звучанию. Потому что именно эта группа стала для меня закваской на всю жизнь.
В русском роке 70-80-х много значили стихи. Для музыки, которую вы исполняли, даже придумали термин «поэтический рок». В стране Пушкина, наверное, и не должно было быть иначе. Но вы и вправду поступали не характерно — вначале шлифовали стихи и только потом принимались за мелодии.
Алексей Романов: Во-первых, если текст фиговый, то я никогда не стану его исполнять. А во-вторых, в 70-е я как-то подслушал после концерта разговор двух пацанов. «Ну надо же, у них песни со смыслом! Это прикольно», — говорили между собой они. Да, такое было в диковинку. Но первыми начали не мы, а Александр Градский.