Рецензии на книги | Как Китай подавляет инакомыслие без собственного КГБ или Штази. Тайный полицейский на каждой улице

Пекинский музей полиции — это достопримечательность для семейного отдыха. Размещенный в классическом особняке недалеко от площади Тяньаньмэнь, музей посвящен героической борьбе с преступностью. Стеклянные витрины демонстрируют оружие, используемое китайской полицией.

Модель полицейской собаки носит бронежилет, шлем коммандос и защитные ботинки на лапах. Во время лунно-новогодних каникул в недавний будний день родители и дети восхищались показами о полицейских вертолетах, отрядах по борьбе с наркотиками, дорожных патрулях и кибер-офицерах, поддерживающих «здоровье» Интернета. Политические репрессии заслуживают второстепенного упоминания, но в историческом разделе. На старой фотографии видно, как протестующие студенты были арестованы агентами в штатском за десятилетия до того, как Коммунистическая партия пришла к власти.

Найти противоположность этого музея — сайт, символизирующий темную сторону полицейского государства, — будет непростой задачей. В Китае нет прямого эквивалента КГБ советской эпохи, то есть агентства тайной полиции с армией офицеров. В Пекине нет здания похожего на здание КГБ на Лубянке, печально известной тюрьмы в центре города, название которой вселяло страх в сердца москвичей.

Несмотря на все это, политические протесты против правления Коммунистической партии исчезающе редки. Это связано с тем, что партия создала самое эффективное государство наблюдения в истории, утверждается в новой книге Минсинь Пей «Сторожевое государство: наблюдение и выживание диктатуры в Китае».

Китайская система «превентивных репрессий» предназначена для сдерживания, выявления и подавления критиков однопартийного правления до того, как они смогут организоваться или действовать, пишет Пей из колледжа Клермонт Маккенна в Калифорнии.

Частично это связано с высокотехнологичными инструментами, которые попали в заголовки газет по всему миру:

от камер распознавания лиц и

считывателей номерных знаков транспортных средств

до устройств слежения за мобильными телефонами.

Интернет в Китае окружают цифровые брандмауэры, а алгоритмы отслеживают службы обмена сообщениями и онлайн-комментарии. Пересеките невидимую красную линию, и вскоре в дверь постучит полиция. Для полноты картины в книге взвешивается потенциал все еще незавершенной «системы социального кредита», которая присваивает гражданам баллы за социальное и антиобщественное поведение в их деловой и частной жизни.

Однако Пей предполагает, что гаджеты не могут объяснить успех Китая в подавлении инакомыслия. Это, утверждает он, в основном объясняется перекрытием сетей полностью аналоговых человеческих существ. Большинство из них не являются штатными шпионами. Когда в 1989 году пала Берлинская стена, в Восточной Германии на каждые 165 граждан приходилось один сотрудник Штази.

Чтобы соответствовать этому соотношению, Китаю потребуется 8,5 млн сотрудников тайной полиции, но на самом деле в ней работает лишь малая часть этого числа.

Министерство государственной безопасности, главное гражданское шпионское агентство Китая, занимается зарубежным шпионажем и внутренней контрразведкой. Филиалы МСС по всей стране следят за иностранцами, китайцами со связями за рубежом и этническими меньшинствами, имеющими трансграничные связи или международный профиль, включая тибетцев и уйгуров. Агенты государственной безопасности обладают грозными полномочиями запугивать и задерживать жертв без предъявления обвинений. Но МСС относительно невелика и имеет «ограниченные полномочия в отношении внутреннего наблюдения», отмечается в книге.

Более важное агентство тайной полиции скрывается в Министерстве общественной безопасности, регулярной полицейской службе Китая, пишет Пэй. Эта сила внутри силы известна как подразделение по защите политической безопасности (сокращенно «чжэнбао»).

Общее количество китайских полицейских не разглашается, но предполагается, что оно превышает 2 миллиона человек. Опираясь на провинциальные, муниципальные и окружные ежегодники и публикации, Пей подсчитал, что 3-5% всех полицейских работают на Чжэнбао на национальном и местном уровне. Это соответствует 60 000–100 000 офицеров Чжэнбао, или одному на каждые 14 000–23 000 граждан. Их дополняет вэньбао — полицейское подразделение, которое следит за культурными и образовательными учреждениями, особенно за университетами.

Еще одним элитным органом является Комиссия по политическим и правовым вопросам, партийный орган. Он руководит операциями по наблюдению и «отделами по поддержанию стабильности», которым поручено подавлять забастовки и протесты до их начала. Мощное агентство, оно курирует политику безопасности в целом и проверяет полицию и чиновников правоохранительных органов на политическую благонадежность.

Китаю не нужна служба тайной полиции с миллионами офицеров, говорится в книге. Это потому, что его режим наблюдения опирается на другие столпы, которые предлагают неполную, но неоценимую помощь.

В первую очередь это рядовые офицеры районных отделений полиции. В китайской пропаганде нет ничего зловещего в такой полиции. Они — герои родного города, которые борются с преступностью и обеспечивают безопасность общества. Но отслеживание политического инакомыслия или общественного недовольства — это тоже их работа.

В присяге полиции упоминается о поддержке «абсолютного руководства Коммунистической партии», прежде чем говорить о защите общества.

Полицейские участки обязаны следить за «ключевым персоналом» — формальный термин для миллионов китайцев, имеющих дело с полицией, включая бывших заключенных и подозреваемых в уголовных преступлениях, а также тех, кто считается угрозой «государственной безопасности». Полицейские участки также наблюдают за миллионами других «ключевых лиц», группой, в которую входят правозащитники, верующие и люди, обращающиеся к правительству с петициями о правовой помощи.

Все это включает в себя второй столп государства слежки: информаторов. Пей цитирует документы, в которых городские власти и полицейские округа хвастаются тем, что вербуют в качестве информаторов:

экспресс-курьеров,

владельцев магазинов,

охранников,

служащих отелей и

управляющих зданиями.

Сиань, западный город, однажды сообщил, что каждый 12-й городской таксист работает в полиции. Университеты сообщают, что иностранные преподаватели и уйгурские студенты находятся под пристальным наблюдением благодаря студентам, завербованным для шпионажа как за преподавателями, так и за одноклассниками. Еще миллионы членов партии и общественных волонтеров просят сообщать о подозрительных действиях, а также о коллегах и соседях, недовольных властями. Система борется с преступностью и защищает монополию партии на власть: четких границ между этими двумя задачами нет.

Эта сложность устраивает партию. У него повсюду глаза и уши, и он избегает отдельного китайского КГБ или Штази, которые могут встревожить общественность или стать слишком могущественными, чтобы их можно было контролировать.

Оказывается, китайское государство слежки скрывается на виду.

Пост основан на статье The Economist

P. S. Подпишитесь на канал «Куда идем?