Список проголосовавших за комментарий "Елена, ваша главная ошибка в следующем: он здесь НА РАБОТЕ. Понимаете?<br/> Вы здесь из чистых побуждений, а он тупо НА РАБОТЕ.<br/> <br/> «Трудно быть богом»:<br/> Номер семьдесят три-тринадцать вошёл и сел на табурет. Он тоже был в наручниках, хотя одна рука у него была искусственная — сухой жилистый человек с болезненно-толстыми, распухшими от прокусов губами.<br/> — Ваше имя? — спросил бригадир.<br/> — Которое? — весело спросил однорукий. Максим даже вздрогнул: он был уверен, что однорукий будет молчать.<br/> — У вас их много? Тогда назовите настоящее.<br/> — Настоящее моё имя — номер семьдесят три-тринадцать.<br/> — Та-ак… Что вы делали в квартире Кетшефа?<br/> — Лежал в обмороке. К вашему сведению, я это очень хорошо умею. Хотите, покажу?<br/> — Не трудитесь, — сказал человек в штатском. Он был очень зол. — Вам ещё понадобится это умение.<br/> Однорукий вдруг захохотал. Он смеялся громко, звонко, как молодой, и Максим с ужасом понял, что он смеётся искренне. Люди за столом молча, словно окаменев, слушали этот смех.<br/> — Массаракш! — сказал, наконец, однорукий, вытирая слезы плечом. — Ну и угроза!.. Впрочем, вы ещё молодой человек… Все архивы после переворота сожгли, и вы даже не знаете, до чего вы все измельчали… Это была большая ошибка — уничтожать старые кадры: они бы научили вас относиться к своим обязанностям спокойно. Вы слишком эмоциональны. Вы слишком ненавидите. <b>А вашу работу нужно делать по возможности сухо, казённо — за деньги</b>. Это производит на подследственного огромное впечатление. Ужасно, когда тебя пытает не враг, а чиновник. Вот посмотрите на мою левую руку. Мне её отпилили в доброй довоенной охранке, в три приёма, и каждый акт сопровождался обширной перепиской… Палачи выполняли тяжёлую, неблагодарную работу, <b>им было скучно</b>, они пилили мою руку и ругали нищенские оклады. И мне было страшно. Только очень большим усилием воли я удержался тогда от болтовни. А сейчас… Я же вижу, как вы меня ненавидите. Вы — меня, я — вас. Прекрасно!.. Но вы меня ненавидите меньше двадцати лет, а я вас — больше тридцати. Вы тогда ещё пешком под стол ходили и мучили кошек, молодой человек…"